Максим Горький - Русская поэзия начала ХХ века (Дооктябрьский период)

• Название: Русская поэзия начала ХХ века (Дооктябрьский период)
• Автор: Максим Горький
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Поэзия
• Год: 1977

Настоящий том представляет собой антологию русской поэзии начала XX века (дооктябрьского периода). Стихи расположены или в порядке, как они были опубликованы в авторских сборниках, из которых они перепечатаны, или в хронологическом порядке. Под каждым названием книги стихов поэта указывается дата ее первой публикации. Если это возможно, под стихотворением указывается дата его создания — авторская или (в угловых скобках) установленная исследователями творчества поэта.

---

1915

Венгерская песнь[356]

Простоволосые ивы
бросили руки в ручьи.
Чайки кричали: «Чьи вы?»
Мы отвечали: «Ничьи!»

Бьются Перун и Один,
в прасини захрипев.
Мы ж не имеем родин
чайкам сложить припев.

Так развевайся над прочими,
ветер, суровый утонченник,
ты, разрывающий клочьями
сотни любовей оконченных.

Но не умрут глаза —
мир ими видели дважды мы, —
крикнуть сумеют «назад!»
смерти приспешнику каждому.

Там, где увяли ивы,
где остывают ручьи,
чаек, кричащих «чьи вы?»,
мы обратим в ничьих.

1916

Предчувствия

1

Деревня — спящий в клетке зверь,
во тьме дрожит, и снится кнут ей,
но вспыхнет выстрел, хлопнет дверь,
и — дрогнут сломанные прутья…

То было раз — и той поры
зажженных жил так ярок запах!
То не ножи и топоры,
то когти на сведенных лапах.

И только крик — и столько рук
подымутся из древней дали,
и будет бить багор и крюк,
сбивая марево медалей.

И я по лицам узнаю
и по рубашкам кумачовым —
судьбу грядущую свою,
протоптанную Пугачевым.

И на запекшейся губе,
и пыльной, как полынь, и горькой,
усмешку чую я себе,
грозящую кровавой зорькой.

Деревня — опаленный зверь,
во тьме дрожит, и снится кнут ей,
но грянет выстрел, хлопнет дверь,
и — когти брошены на прутья.

2

Какой многолетний пожар мы:
сведенные мужеством брови,
и — стены тюрьмы и казармы
затлели от вспыхнувшей крови.

И кровь эта смелых и робких!
И кровь эта сильных и слабых!
О, жизнь на подрезанных пробках,
в безумия скорченных лапах!

И кровь эта мечется всюду,
и морем ее не отмоют,
и кровь эта ищет Иуду,
идущего с серебром тьмою.

И вы, говорившие: «Пуль им!» —
и вы, повторявшие: «Режь их!» —
дрожите, прильнувши к стульям,
увидев поход этих пеших.

Кто жаждет напиться из лужиц,
тот встретит преграду потока, —
сумейте же будущий ужас
познать во мгновение она!

Ведь если пощады в словах нет,
ведь если не выплыть из тины, —
припомните: ржавчиной пахнет
затупленный нож гильотины.

1916

АЛЕКСЕЙ ТОЛСТОЙ[357]

Из цикла «Солнечные песни»[358]

Весенний дождь

Дождик сквозь солнце, крупный и теплый,
Шумит по траве,
По синей реке.
И круги да пузырики бегут по ней,
Лег тростник,
Пушистые торчат початки,
В них накрепко стрекозы вцепились,
Паучки спрятались, поджали лапки,
А дождик поливает:
Дождик, дождик, пуще
По зеленой пуще;
Чирики, чигирики,
По реке пузырики;
Пробежал низенько,
Омочил мокренько;
Ой, ладога, ладога,
Золотая радуга!
Рада белая береза:
Обсыпалась почками,
Обвесилась листочками,
Гроза гремит, жених идет,
По солнцу дождь, — весенний мед,
Чтоб, белую да хмельную,
Укрыть меня в постель свою,
Хрустальную.
Венчальную…
Иди, жених, замрела я,
Твоя невеста белая…
Обнял, обсыпал дождик березу,
Прошумел по листам
И по радужному мосту
Помчался к синему бору…
По мокрой траве бегут парень да девушка,
Уговаривает парень:
«Ты не бойся, пойдем,
Хоровод за селом
Созовем, заведем,
И, под песельный глас.
Обведут десять раз,
Обручившихся, нас.
Этой ночью красу —
Золотую носу
Расплету я в лесу».
Сорвала девушка лопух,
Закрылась.
А парень приплясывает:
«На меня погляди,
Удалее найди:
Говорят обо мне,
Что девицы во сне
Видят, около,
Ясна сокола».
На реке дед-перевозчик давно поджидает,
Поглядывает, посмеивается в бороду.
Сбежали с горы к речке парень да девушка,
Отпихнул дед перевоз,
Жалко стало внучки, стал реке выговаривать:
«Ты, река Бугай, серебром горишь;
Скатным жемчугом по песку звенишь;
Ты прими, Бугай, вено девичье,
Что даю тебе, мимо едучи;
Отдаю людям дочку милую, —
Охрани ее водной силою
От притыки, от глаза двуглазого,
От двузубого, лешего, банника,
От гуменника, черного странника,
От шишиги и нежитя разного».
И спустил в реку узелок с хлебом-солью.
Девушка к воде нагнулась,
Омакнула пальцы:
«Я тебе, река, кольцо скую —
Научи меня, молоденькую,
Как мне с мужем речь держать,
Ночью в губы целовать,
Петь над люлькой песни женские,
Домовые, деревенские.
Научи, сестра-река,
Будет счастье ли, тоска?»
А в село девушкам
Сорока-ворона на хвосте принесла.
Все доложила:
«Бегите к речке скорей!»
Прибежали девушки к речке,
Закружились хороводом на крутом берегу,
В круг вышла молодуха,
Подбоченилась,
Грудь высокая, лицо румяное, брови крутые.
Звякнула монистами:
«Как по лугу, лугу майскому,
Заплетались хороводами,
Хороводами купальскими,
Над русалочными водами.
Звезды кружатся далекие,
Посреди их месяц соколом,
А за солнцем тучки легкие
Ходят кругом, ходят около.
Вылезайте, мавки, душеньки,
Из воды на волю-волюшку,
Будем, белые подруженьки,
Хороводиться по полюшку».
А со дна зеленые глаза глядят.
Распустили русалки-мавки длинные косы:
«Нам бы вылезти охота,
Да боимся солнца;
Опостылела работа!
Колет веретенце.
На закате под ветлою
Будем веселиться,
Вас потешим ворожбою,
Красные девицы».
Обняв девушку, парень
Кричит с перевоза:
«Хороните, девки, день,
Закликайте ночку —
Подобрался ключ-кремень
К алому замочку.
Кто замочек отомкнет
Лаской или силой,
Соберет сотовый мед
Батюшки Ярилы».
Ухватили девушки парня и невесту,
Побежали по лугу,
Окружили, запели:
«За телкою, за белою,
По полю, полю синему
Ядреный бык, червленый бык
Бежал, мычал, огнем кидал:
«Уж тебя я догоню, догоню,
Молодую полоню, полоню!»
А телушка, а белая,
Дрожала, вся замрелая —
Нагонит бык, спалит, сожжет…
Бежит, молчит, и сердце мрет…
А бык нагнал,
Червленый, пал:
«Уж тебя я полонил, полонил,
В прощах воду отворил, отворил,
Горы, долы оросил, оросил».
Перекинулся дождик от леса,
Да подхватил,
Да как припустился
По травушкам, по девушкам,
Теплый да чистый:
Дождик, дождик, пуще
По зеленой пуще;
Чирики, чигирики,
По воде пузырики;
Пробежал низенько,
Омочил мокренько:
Ой, ладога, ладога,
Золотая радуга,
Слава!

<1911>

Осеннее золото

Нет больше лета,
Не свистят зелены иволги,
Грибами пахнет…
Пришел к синей реке козленок,
Заиграл на тростинке,
И запечалились мавки-русалки:
«Тонкая сопелочка плачет над водой,
Спой осенним мавам ты, козлик золотой.
Падают с березы последние одежды,
Небо засинелось печалью безнадежной…
Лебеди срываются от затонных вод…
Скоро наш козленочек за море уйдет».
Поет на тростинке козленок:
«Я пойду не за́ море —
За́ море далеко:
Я пойду не за́ горы —
За́ горы высоко!
А пойду я в красный
Лес густой,
Набреду на ножик,
Острый, злой:
Упаду на травы,
закричу,
Обольюся кровью
По мечу».
Заплакали русалки-мавки:
«Горе нам, горе, осенние красавицы!
Хочет наш песельник до смерти кровавитъся!
Падайте, листья, стелитесь желто-алые,
Мы убаюкаем глазыньки усталые…
Спи, спи, усни…
Волна бежит
По берегу;
Трава лежит
Примятая…
Волна траве:
Ты слышала —
Она идет,
Осенняя,
Прекрасная,
Вся в золоте
И тлении,
Печальная,
Пурпурная…
Спи, спи, усни,
В листы склони
Головушку,
Рога златые
В травушку…
Она идет,
Тебе поет:
«Спи, спи, усни,
Козленочек».

<1911>