Антанас Мацейна - Агнец Божий

• Название: Агнец Божий
• Автор: Антанас Мацейна
• Жанр: Философия

Личность Иисуса Христа на протяжении многих веков привлекала к себе внимание не только обычных людей, к ней обращались писатели, художники, поэты, философы, историки едва ли не всех стран и народов. Поэтому вполне понятно, что и литовский религиозный философ Антанас Мацейна (1908-1987) не мог обойти вниманием Того, Который, по словам самого философа, стоял в центре всей его жизни.

Предлагаемая книга Мацейны «Агнец Божий» (1966) посвящена христологии Восточной Церкви. И как представляется, уже само это обращение католического философа именно к христологии Восточной Церкви, должно вызвать интерес у пытливого читателя.

«Агнец Божий» – третья книга теологической трилогии А. Мацейны. Впервые она была опубликована в 1966 году в Америке (Putnam). Первая книга трилогии – «Гимн солнца» (1954) посвящена жизни св. Франциска, вторая – «Великая Помощница» (1958) – жизни Богородицы – Пречистой Деве Марии.

---

      Кто Он есть этот Агнец Божий? Кто есть Тот, на Которого и сегодня указывают руки причащающего нас священника и Которого являют нам им повторяемые слова Иоанна Крестителя? Кто есть Тот, пред Которым склоняемся, повторяя мольбу римского сотника, но против Которого восстают цари земли и заговор замышляют князья (ср. Пс 2, 2)? – Восточная Церковь, в христологическом переживании которой мы как раз и хотим разобраться, Агнца Божьего осмысляет в трех аспектах: Преображения на Фаворе,Самоуничижения во всем своем бытии и Воцарения как во всяком отдельном человеке, так и в истории и на Небесах. Самоуничижившийся Христос находится в центре всех этих трех аспектов, их обосновывает и утверждает. Ведь и Иоанн представил Христа Израилю не как Свет от Света, не как Царя Вселенной, восседающего одесную Отца на вечном престоле, но какпринесенного в жертву Агнца, Который отягощен грехами мира. Именно этот, принесенный в жертву, Агнец и есть необычайно притягательный объект нашей любви. О Него разбиваются все заговоры земных князей (ср. Пс 2, 1), ибо восставать можно только против вельмож, но не против Самоуничижившегося и Уничтожившего Себя из любви к самим мятежникам!Агнец Божий есть сама сущность церковного христологического осмысления и переживания. Отсюда проистекает и все другое, ибо лучи жертвенности следуют за Христом и на Фавор, и на Голгофу, и на престол Отца Своего.

ГЛАВА ПЕРВАЯ. ПРЕОБРАЗИВШИЙСЯ ХРИСТОС

     Сын известного русского философа Н. Лосского (1870) православный богослов Вл. Лосский, живший на Западе и писавший свои произведения на французском языке, высказал мысль, что праздник Преображения может «служить ключом к пониманию человечества Христа по учению Восточной Церкви».[26] Сам Лосский не углубляется в исследование существа этого праздника; он только обращает на него наше внимание. И это черезвычайно важно, ибо если мы углубимся в византийскую литургию Преображения, перед нами откроется совершенно удивительный образ Христа. Такого образа Христа – образа во всей своей полноте – на Западе нет, поэтому он может привести к более глубокому пониманию Христа и пробудить необычайно глубокую любовь к Нему.

      Праздник Преображения празднуется и Восточной и Западной Церковью; они даже празднуют его в один и тот же день – 6 августа. Однако характер праздника различен. На Востоке преображение Христа на Фаворе празднуется с пятого столетия; на Западе же этот праздник стал общецерковным только в 1457 году. Он был провозглашен папой Каликстом Ш. Таким образом Западная Церковь начала его праздновать позднее Восточной на целое тысячелетие. Основа возникновения праздника на Востоке богословская: это размышления писателей и отцов греческой Церки о Боге как о Свете, Который сияет в глубинах бытия и поэтому человек может не только Его ощущать, но иногда даже ясно видеть.[27] На Западе стимул к его празднованию носилобщественный характер, этому послужило поражение турков у Белграда в 1456 году. Что касается литургического ранга праздника Преображения, то он принадлежит к числу двунадесятых, наиболее значительных праздников Православной Церкви, таких как Рождество Христово, Крещение Господне, Пасха, Пятидесятница, Воздвижение Креста и других, которые особенно почитаются на Востоке. На Западе же этот праздник считается второстепенным, таким же как Новый Год, праздники апостолов и евангелистов.

      Раннее установление праздника, глубокое его обоснование и высокий литургический ранг свидетельствуют о том, что праздник Преображения в Восточной Церкви особенно почитается и высоко оценивается. В чем же кроется особенное значение этого праздника?

1. ПРЕОБРАЖЕНИЕ КАК НОВОЕ НАЧАЛО

     Содержание праздника Преображения составляет одно из событий земной жизни Христа, о котором нам рассказывают Евангелия. Однажды Иисус, «взяв Петра, Иоанна и Иакова взошел Он на гору помолиться. И когда молился, вид лица Его изменился, и одежда Его сделалась белою, блистающею» (Лк. 9, 28-29); такой белой, «как снег, как на земле белильщик не может выбелить» (Мк. 9, 3). Вскоре «явился им Илия с Моисеем» (Мк. 9, 4); которые, «явившись во славе» (Лк. 9, 31), «беседовали с Иисусом» (Мк. 9, 4), «они говорили об исходе Его, который Ему надлежало совершить в Иерусалиме» (Лк. 9, 31). Когда Петр, восхищенный увиденным, заметил, что Моисей с Илией «отходили» от Иисуса (ср. Лк. 9, 33), он сказал Ему: «Наставник! хорошо нам здесь быть; сделаем три кущи, одну Тебе, одну Моисею и одну Илии» (Лк. 9, 33). «Когда же он говорил это, явилось облако и осенило их» (Лк. 9, 34); «облако светлое осенило их» (Мф. 17, 5) так, что они «устрашились» (Лк. 9, 34) и «пали на лица свои» (Мф. 17, 6). «И был из облака глас, глаголющий: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, Его слушайте» (Лк. 9, 35). Ученики посмотрели вокруг, однако «никого более с собою не видели, кроме одного Иисуса» (Мк. 9, 8). «Иисус, приступив, коснулся их и сказал: встаньте и не бойтесь» (Мф. 17, 7). «Когда же сходили они с горы, Он не велел никому рассказывать о том, что видели, доколе Сын Человеческий не воскреснет из мертвых» (Мк. 9, 9). «И они умолчали» (Лк. 9, 36).

      В Западной Церкви это событие не нашло особого отклика ни в богословии, ни в молитвах: даже литургический ранг этого события как праздника, о чем упоминалось, второстепенный, что делает и сам праздник необязательным. Произошедшее – одно из тех чудес Христа, которые являют Его Божественное могущество, однако смысл которых для нас сокрыт, как скажем, хождение по морю (ср. Мф. 14, 24-26), отсылание бесов в стадо свиней (ср. Мф. 8, 30-32) или проклятие бесплодной смоковницы (Мф. 21, 19). Такой же характер носит и Преображение Иисуса на Фаворе. Естественно, что не уяснив его смысла, нельзя было и богословски глубоко его осмыслить или пережить как побуждение к молитве. Между тем в Восточной Церкви событие на Фаворе сразу же привлекло внимание богословов и аскетов.[28] Истина Откровения, что «Бог есть свет» (1 Ин. 1, 5), Который «во тьме светит» (Ин. 1, 5), производила глубокое впечатление на Восточных мыслителей, ибо эта истина органически согласовывалась с идеями Платона и с «осеменяющими логосами» стоиков, которые сокрыты в предметах, но истинное царство которых все-таки находится по ту сторону предметов. Востоку нетрудно было понять первую главу Евангелия св. ап. Иоанна, где говорится о том, что Бог есть не только Творец всего, Словом Своим призвавшим мир быть, но вместе и «свет человеков», который «просвещает всякого человека, приходящего в мир» (Ин. 1, 4-9). Скажем, Афинагор (125-190), желая разъяснить вождям язычников Марку Аврелию Антонину и Луцию Аврелию Коммоду понятие христианского Бога, говорит о Нем как о «преисполненном светом и красотой», называет Его «светом неприступным и миром совершенным».[29]

      Но вот Бог Свет пришел в мир в лице Иисуса Христа, Который есть не что иное, как Божественный Логос, бывший «в начале у Бога» (Ин. 1, 2), как «образ Бога невидимого» (Кол. 1, 15), в Котором обитает всякая полнота Бога (ср. Кол. 1, 19), Который примирил с Собою все – «и земное и небесное» (ср. Кол. 1, 20). Он и раньше был в мире, ибо «мир чрез Него начал быть» (Ин. 1, 10): «Им создано все» и «все Им стоит» (Кол. 1, 16-17). Но «мир Его не познал» (Ин. 1, 10), мир потонул во мраке, ибо отпал от Бога Света. Но теперь явился «Свет истинный» (Ин. 1, 9) – Иисус из Назарета и живет «с нами» (Ин. 1, 14). Для восточной концепции Христа весьма характерно толкование явления Христа, подобное толкованию св. Иустина Мученика (умер ок. 165 г.). Явление Господа в терновом кусте Моисею (ср. Исх. 3, 1-5) св. Иустин объясняет как явление в виде огня (стр. 78). Он пишет, что сначала Христос явился Моисею и другим пророкам не во плоти, а в виде огня; теперь же по воле Отца и во спасение верующих Он стал человеком через Деву.[30] Полная тождественность Логоса, Который был в начале у Бога, и Иисуса, родившегося в Вифлееме от Марии для отцов Восточной Церкви главная и непреложная истина. Бог Свет ходит по земле в лице Иисуса и «просвещает» всякого человека и вещи; Он есть Тот, Который говорил из горящего куста Моисею:«Я есмь Сущий» (Исх. 3, 14), что означает, как объясняет св. Иустин, что и женщиной Рожденный будет жить вечно. Его воскресенье сделает Его свет неугасимым во веки веков.[31]

      Однако Христос есть не только Бог и посему «Свет истинный», но иЧеловек. С самого начала Восточная Церковь активно боролась с докетизмом[32], отголоски этой борьбы можно обнаружить и в посланиях св. Иоанна Богослова, в которых он обольстителями называет тех, кто не исповедует «Иисуса Христа, пришедшего во плоти» (2 Ин. 7). Представители докетизма телесность Христа считали всего лишь призрачным явлением подобным явлению ангелов, Его плоть не была для них частью Его естества. Докетизм признавал Божество Христа, но отрицал Его человечество. Церковь же отстаивала человечество Христа точно также, как и Его божество. Вселенский Халкидонский Собор (451) дал определение Иисуса Христа как Истинного Бога и Истинного человека в одном Лице. Две природы в этой Божественной Личности нераздельны и неслиянны. Таким образом Христос был защищен не только как Истинный Бог, но и как Истинный Человек во всем земном содержании, которое верующим тех времен, имеющим склонность к мистицизму, казалось недостойным Бога и поэтому, как им представлялось, не могло быть частью действительности Христа.