Роберт Уилсон - Смерть в Лиссабоне

• Название: Смерть в Лиссабоне
• Автор: Роберт Уилсон
• Издательство: Иностранка Азбука-Аттикус,
• Жанр: Триллер
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-389-02767-1

На морском берегу в окрестностях Лиссабона обнаружено тело юной девушки. Расследуя ее гибель, инспектор Зе Коэлью обнаруживает, что убитая старшеклассница вела отнюдь не добродетельный образ жизни. Однако выясняется, что ни подозрительные дружки, ни окрестные наркоманы не имеют отношения к смерти Катарины Оливейры. Корни преступления уходят в далекое прошлое, каким-то загадочным образом с ним связано семейство Абрантеш, в эпоху диктатора Салазара обогатившееся на торговле с немцами. Но когда преступник оказывается за решеткой, а все средства массовой информации дружно превозносят Зе Коэлью, инспектор приходит к выводу, что настоящий убийца — совсем другой человек…

---

31

24 апреля 1974 года, Руа-ду-Оуру, Лиссабон.

Жоакин Абрантеш стоял в темноте перед открытым окном. Время было позднее, около полуночи. Его жена Пика лежала в шезлонге, крутя диск радиоприемника — она пыталась разогнать скуку, при этом не слишком раздражая мужа. Она уже как-то чуть было не лишилась приемника, когда Абрантеш хотел выбросить его в окно, из-за того что она слушала на полной громкости «Роллинг Стоунз».

— Выключи сейчас же! — закричал он. — Когда слышишь такую музыку, кажется, что наступил конец света!

— Почему мы киснем здесь? — досадливо спросила она. — Почему бы не отправиться отдохнуть в Лапу? Ты всегда так нервничаешь из-за работы…

— Я беспокоюсь, — сказал он, но в чем дело, объяснять не стал.

Она нашла местную радиостанцию, называвшуюся «Радио Ренасшенса» и узнала голос Жозе Вашконселуша, с которым встречалась несколько раз, когда еще работала. Абрантеш опять недовольно заворчал. Он вообще не любил музыки. Она действовала ему на нервы. Он закурил.

— А теперь, — сказал тихий радиоголос, — Зека Афонсу споет Grãndola, vila morena.[34]

— Не понимаю, о чем тебе беспокоиться.

— Я беспокоюсь, — сказал Абрантеш, раздавив окурок в пепельнице и взяв другую сигарету, — потому что что-то происходит.

— Разве что-то происходит? Да ничего у нас не происходит! Никогда и ничего!

— Мануэл предупредил меня, что что-то назревает.

— Да что он знает, этот Мануэл! — воскликнула Пика, недолюбливавшая Мануэла.

— Он инспектор МПЗГ. Кто же тогда знает, если не он? Я позвоню ему.

— Но сейчас первый час, Жоакин.

— Выключи радио, — распорядился Абрантеш, услышав пение. — Этот Зека Афонсу — коммунист!

Пока он набирал номер Мануэла, Пика приглушила звук.

— Он коммунист, — сказал Абрантеш, глядя в потолок, — и я не потерплю его в доме. Выключи немедленно!

Он ждал ответа. В трубке раздавались гудки. Пика выключила радио.

— Он спит, и я тоже иду спать, — сказала она.

Абрантеш промолчал. С трубкой в руках он подошел к окну. Дав отбой, набрал другой номер, но соединения не было.

В машине, стоявшей возле парка Эдуарду VII в центре Лиссабона, сидели четверо — майор, два капитана и лейтенант. Сидевший на переднем сиденье капитан держал на коленях радиоприемник, с которого все четверо не спускали глаз, хотя и не слушали. Майор откинулся в кресле, ловя свет уличного фонаря, чтобы взглянуть на часы. Лейтенант нервно зевнул.

— А теперь, — произнес тихий голос Жозе Вашконселуша, — Зека Афонсу споет Grãndola, vila morena.

На секунду четверо мужчин в машине затаили дыхание. Зека Афонсу запел. Капитан повернулся к майору.

— Началось, — сказал он, и майор кивнул.

Они проехали два квартала и припарковались у четырехэтажного здания. Все четверо вылезли из машины, достали из карманов пистолеты и прошли в здание с табличкой на двери: «Радиоклуб «Португалия»».

Мануэл Абрантеш клевал носом, сидя за рулем «Пежо-504». Правое переднее колесо угодило в выбоину, и он, очнувшись, увидел, что машина скачет по траве. Он крутанул руль влево, выехал обратно на дорогу. Остановился, отдуваясь, пока не утих страх. Опустив стекло, он вдохнул холодный воздух. Ощупав сиденье рядом, нашел портфель. Раскрыл его и вытащил папку — свое личное дело, забранное из канцелярии МПЗГ на Руа-Антониу-Мария-Кардозу, и опять сунул его в портфель. Все в порядке. То, что ему только что показалось, было только кошмарным сном. Он расслабил ремень на животе и громко пукнул. Потом завел двигатель и продолжил путь, на этот раз медленнее.

Вдали на шоссе показался дорожный знак. До Мадрида оставалось 120 километров.

В это же время восемнадцатилетний Зе Коэлью пил дешевый багасу в обложенном кафелем подвальчике в Байру-Алту в компании трех школьных приятелей, когда к ним, громыхая по ступенькам, поспешно спустился из своей квартиры наверху хозяин заведения.

— Что-то происходит! — запыхавшись, взволнованно заговорил он. — Я радио слушал… и какие-то военные вклинились в передачу. А сейчас там только музыка.

— Если вам хочется закрыть заведение и отправиться спать, — сказал Зе, — то незачем выдумывать переворот.

— Я серьезно!

Семеро людей в баре несколько секунд вглядывались в лицо хозяина, пока не уверились, что он на самом деле говорит серьезно. Они дружно, как один, встали, вышли на улицу и побежали по мощенному булыжником проулку к площади.

Бежали не только они. На Праса-де-Луиш-де-Камоэш собирался народ, у памятника в центре площади слышались слова «переворот» и «революция». Спустя четверть часа волнение толпы достигло предела, и раздался призыв идти на Главное управление МПЗГ. Выйдя на эту улицу, люди сошлись с другой толпой, направлявшейся туда же с Руа-Витор-Кордон. Входная арка и фасад здания были погружены во тьму, все двери заперты, но слабое мерцание в окнах говорило о том, что где-то горит свет. Люди принялись барабанить в двери, нестройно выкрикивая что-то, вздымая в воздух сжатые кулаки. Слышалось слово «Революция!», а самые рьяные кричали: «Казнить их!»

Окна верхнего этажа раскрылись, и оттуда свесились темные силуэты. Воздух разорвали четыре выстрела. Толпа шарахнулась и рассыпалась — с воплями люди бросились прочь. Вслед им неслись новые выстрелы. Толпа подхватила Зе и понесла куда-то вверх по улице. Потом он упал и оказался в мешанине человеческих ног. Кое-как выкарабкавшись на мостовую, он побежал вдоль фасада. Неподалеку услышал чей-то хрип. Пригнувшись, он вернулся на несколько шагов назад, ухватил за воротник пальто хрипевшего мужчину и, взвалив его на себя, потащил по улице. Выбравшись на безопасное место, он наклонился к мужчине. Пальцы его нащупали что-то скользкое и теплое: мужчина был ранен в шею.

Спал Жоакин Абрантеш плохо и проснулся в шесть часов с тяжелой головой и в отвратительном настроении, как если б перепил накануне. Он попытался позвонить сыновьям, но связи по-прежнему не было. Открыв окно, он выглянул на улицу. Что-то было не так. Улица не должна была быть такой пустой. Он принюхался. И пахло как-то по-другому, будто весной после долгой зимней спячки. А ведь весна давно уже в разгаре. Со стороны подъемника на Шиаду выбежал какой-то юноша. Вытаращив глаза и вздымая в воздух кулак, он выкрикнул в пустоту: «Кончено!» — и побежал по направлению к Росиу.

Послышался вой сирен, приглушенный гул голосов, пение. Абрантеш дальше высунулся из окна. Он не ошибся. Люди на улице пели.

«Плохо дело», — сказал он себе под нос и направился к телефону.

— Что плохо? — спросила Пика, возникшая в дверях спальни в красном шелковом халате.

— Не знаю что, но, по-моему, плохо. На улице поют.

— Поют? — переспросила Пика, заинтересованная и в то же время довольная тем, что что-то наконец происходит. — Ну и ладно. Даже если произошел переворот…

— Переворот! — рявкнул Абрантеш. — Ты что, не понимаешь? Переворот! Это революция! Пришли коммунисты!

— Ну и что такого? Чего ты так разволновался? Половина твоих денег в Цюрихе. Другая — в Сан-Паулу. Даже золото вывезено из страны.

— Не смей говорить о золоте! — зарычал Абрантеш. — Забудь это слово! Нет никакого золота и не было! Слышишь? Никогда! Поняла?

— Прекрасно поняла, — сказала она и, хлопнув дверью, вернулась в спальню.

Абрантеш надел пальто и вышел на улицу. На Праса-ду-Комерсиу было полно военных, но они перебрасывались шутками и смеялись. Абрантеш изумленно бродил среди солдат.

Около восьми утра от казарм 7-го кавалерийского полка двинулась колонна танков. Абрантеш встал в арке в северной части площади.

— Вот сейчас посмотрим! — сказал он солдату, таращившему на него глаза, как на неандертальца.

Танковая колонна остановилась. Открылась башня головной машины. Какой-то капитан выступил вперед, к танку. Находившийся в танке лейтенант что-то крикнул ему. В свежем утреннем воздухе крик далеко разнесся по площади, и наступила тишина.

— У меня приказ открыть по вас огонь, — сказал лейтенант, и ряды солдат на площади, дрогнув, зашевелились, — но единственное мое желание — это смеяться.

Движение в рядах прекратилось, послышался сдержанный ропот.

— Валяйте, за чем же дело стало? — сказал капитан.

В рядах засмеялись. Лейтенант поднял руку, подавая знак колонне. Капитан приказал взводу солдат подойти к танку, и четверо солдат взобрались на броню. Башня открылась, и на выглянувшего наружу полковника сразу были наставлены четыре ружейных дула.

В реку Тежу вошел и встал на якорь военный корабль «Алмиранту Гагу Коутинью». Пушки его были повернуты в центр города. Солдаты и танки на площади молча ждали залпа. Минуты шли, но пушки молчали. Потом медленно, одна за другой, пушки повернулись и нацелились на южный берег Тежу. Площадь Праса-ду-Комерсиу отозвалась мощным ревом, и тысячи шапок взметнулись в воздух над восторженной толпой. Жоакин Абрантеш повернулся и пошел обратно по Руа-ду-Оуру.