Сюзанна Энок - Грех и чувствительность

• Название: Грех и чувствительность
• Автор: Сюзанна Энок
• Жанр: Исторические любовные романы

К сожалению, у Элинор Гриффин имеются три брата, которые мешают ей, отпугивая любого поклонника, которого они считают неподходящим. Девушка знает, что ей, в конечном счете, предстоит выйти замуж — вероятно, за какого-нибудь степенного, покрытого корой старого лорда — но до тех пор, пока этот черный день не наступил, Нелл намеревается развлекаться. Однако герцог Мельбурн вовсе не собирается позволять своей сестре пускаться во все тяжкие, и он просит своего лучшего друга, маркиза Деверилла, приглядеть за энергичной красавицей.

Может ли какая-нибудь компаньонка быть менее подходящей — но при этом самой понимающей — чем Валентин Корбетт? Этот мужчина настолько же грешен, насколько привлекателен; он печально известный распутник, игрок и бабник, но Нелл он нравится с самого детства. Увы, неотразимый повеса, кажется, настроен — решительно и нехарактерно для себя — быть благородным, несмотря на страстное томление в его глазах. А Нелл должна вести себя очень осторожно, потому что она пообещала немедленно выйти замуж за человека, которого выберут ее братья, если возникнет хотя бы малейший намек на скандал…

---

— Я не позволю кому-то другому заполучить тебя. — Злость и беспокойство стиснули его грудь, когда он попытался представить ее в объятиях Трейси. В объятиях любого мужчины, кроме него.

— Ты сошел с ума. Что толкнуло тебя на такое безрассудство?

— Ты толкнула, — прорычал он. — Ты, своими красивыми серыми глазами, своей улыбкой и тем, как ты выражаешь свое мнение. Звуком своего смеха, своими слезами, когда что-то печалит тебя. — Валентин на мгновение закрыл глаза, пытаясь припомнить кого-либо еще, кто когда-либо заставлял его испытывать такие же ощущения, которые он испытывал рядом с этой девушкой. Но встретил только пустоту. Никого больше не было. — Ты — единственная женщина, которая мне когда-либо… нравилась.

— Нравилась? — натянуто повторила Элинор, а ее серые глаза выглядели словно глубокие серые озера в полночь.

Маркиз откашлялся, чувствуя себя неловко.

— Это довольно значительное признание для меня, моя дорогая. И готов поспорить, что это гораздо больше, чем ты получила от Трейси.

— Это и в самом деле так? Но если ты познакомишься с большим количеством женщин, то думаю, что ты сможешь обнаружить, что я вовсе не настолько уникальная. И я почти помолвлена с кое-кем другим.

Ему нанесло жестокий удар то, что Элинор так легко согласилась с планом Мельбурна относительно ее жизни. Была ли это его вина? Неужели он так сильно ранил ее?

— Осмелюсь сказать, что я знаком с гораздо большим количеством женщин, чем ты, Нелл, — парировал маркиз, — и я…

— Я не имею в виду физическую близость. Это не считается.

— Я не знал об этом, — удивленно привел он свой аргумент.

Элинор выпрямилась.

— Я думала, что оказалась здесь, потому что ты хочешь жениться на мне. Я бы не рекомендовала тебе обсуждать…

— Я не хотел разговаривать с ними, — прервал он. — Есть разница между тем, проводишь ли ты время с кем-то до тех пор, пока не подвернется что-то более интересное, и тем, что ты проводишь с кем-то свое время, потому что ты не можешь представить себе, что не делаешь этого.

— Ох, — прошептала девушка, ее взгляд стал наполовину настороженным и наполовину удивленным. — Но почему ты не сказал мне о своих ощущениях раньше? Обо всем этом…

— Потому что я не знал этого раньше, — резко ответил Валентин, начиная раздражаться. Он был совершенно уверен, что девушка не должна расспрашивать его о том, что и почему подвигло его на такое заявление.

— Тогда почему ты знаешь это сейчас?

— Проклятие, Элинор. Я не знал этого до тех пор, пока ты не начала кричать на меня и называть меня бесполезным, и тогда я осознал, что вероятно на следующий же день Мельбурн пойдет и найдет тебе мужа. И он это сделал, не так ли? Я… — Он оборвал свою речь, изучая нежные линии на ее лице. — Это неприемлемо. И с тобой не должно этого случиться.

Она заколебалась.

— Я знала, что мое восстание не продлится вечно.

— Но у тебя ведь не было приключения, которого ты хотела, не так ли? Ты сказала, что я испортил его. И поэтому твое восстание не закончено.

— И поэтому ты решил жениться на мне? Даже не спросив меня? Каким образом все это превратится в мое приключение?

— Твое приключение — это путешествие, — ответил он. — И я не имел шанса спросить тебя. Вместо этого я обсудил этот вопрос кое с кем другим. Он дал мне очень хороший совет.

— И кто может быть этот «кое-кто»? Дворецкий? Торговец лошадьми?

— Священник. Он сказал, что если я причинил тебе какое-то зло, то я должен сделать что-то, чтобы исправить содеянное.

— И для тебя это означало женитьбу.

Если маркиз не ошибался, то большая часть гнева исчезла из ее голоса. Это был очень хороший знак, особенно если учитывать тот факт, что он был совершенно серьезен. Валентин не отвезет ее обратно домой. Если Элинор не захочет выходить за него замуж, то он убедит ее в обратном. Она не выйдет замуж за Джона Трейси.

— Ну, отец Майкл очень резко высказывался против греха. А когда я спросил его, как быстро он сможет поженить нас, то он ответил, что если я настолько отчаялся, то мне стоит рассмотреть в качестве альтернативы Гретна-Грин.

— «Рассмотреть». Это означает «подумать об этом», а не «ринуться туда очертя голову».

Он усмехнулся.

— Да, но, как я уже сказал, к этому добавляется дополнительная привлекательная перспектива пережить приключение.

— Я не думаю, что ты когда-либо намеревался жениться, Валентин. Как насчет твоих любовниц и возлюбленных, которые лечили тебя от скуки? Разве это не все, чего ты хочешь?

— Я не прикасался к другой женщине с тех пор, как поцеловал тебя, Элинор. Мой дворецкий готов был вызвать врача. Он уверен, что я заболел. — Валентин сделал паузу. — Думаю, что я на самом деле болен. И нет лекарства от этой болезни. — Сглотнув, он выпрямился. — Мне нравится эта болезнь, Элинор.

— Но я сказала, что использовала тебя, — медленно произнесла девушка, снова протягивая ему свои связанные руки.

Он все равно рано или поздно собирался освободить ее. Нахмурившись, Деверилл развязал путы, действуя осторожно, чтобы не поцарапать или не повредить ее нежную кожу.

— Не думаю, что ты использовала меня, Элинор, — ответил он. — И единственное, что я утаил от тебя, так это то, что Мельбурн попросил меня приглядывать за тобой. Но после той первой ночи, я делал бы это независимо от его просьбы.

Элинор медленно протянула руку, чтобы прикоснуться к его щеке.

— Я просто хочу быть уверенной в том, что передо мной настоящий Валентин Корбетт. Мне нравится этот человек, но иногда я вообще не могу обнаружить его.

— Он плохо знаком со всем этим, — ответил маркиз, наклоняясь вперед, чтобы прикоснуться своими губами к ее губам. Его пульс участился, когда губы девушки смягчились под его прикосновением, — но он попытается. И у него есть три дня, чтобы убедить тебя. Ты дашь ему шанс?

Поднявшись, Валентин сел рядом с ней и положил руки девушки себе на плечи, снова завладев ее губами. Господи, он мог целовать Элинор вечно. Мысль о том, что он не сможет видеть ее всегда, когда захочет, будет не в состоянии разговаривать с ней и выслушивать ее более приятные взгляды на мир, доводила маркиза почти до паники. Валентин был всего лишь наполовину серьезен, когда разговаривал с отцом Майклом, но, черт побери, если священник считает, что это хороший план, кто он такой, чтобы спорить с ним? Кроме того, кажется, это была самая лучшая идея за все его тридцать два года жизни.

Элинор тихо застонала, не отрываясь от его рта, и он сделался твердым. Конечно же, она пока не согласилась выйти за него замуж, но девушка и не сказала «нет». А Валентин ничего не имел против того, чтобы заняться убеждением — особенно, если он снова сможет оказаться внутри нее.

— Ты и правда собираешься разрушить мою репутацию, — тихо проговорила Элинор, ее тон слегка колебался.

— Именно. Ведь тогда тебе придется выйти за меня.

— Я не выйду, если не захочу этого. Мельбурн, вероятно, еще сможет уговорить Трейси.

— Сперва я уговорю тебя, — прошептал маркиз, притягивая девушку к себе на колени, чтобы иметь возможность глубже целовать ее.

— Или я могу уйти в женский монастырь, — предположила Элинор, лизнув его ухо.

— Сейчас уже нет, — произнес он с тихим смешком. — Ты никогда не сможешь выдержать того, что проведешь всю свою жизнь, не почувствовав снова прикосновения мужчины. — Деверилл медленно провел рукой вверх по ее ноге, потянув за собой ее тонкую сорочку, когда перешел от лодыжки к бедру.

Он немедленно осознал, что сказал что-то не то, потому что она подняла свою голову от его горла, чтобы посмотреть в его лицо.

— А как насчет тебя, ты собираешься прожить всю жизнь, не почувствовав прикосновения другой женщины? Ты, Валентин? Потому что если ты думаешь, что я буду терпеть, когда ты станешь заводить любовниц, то можешь…

Он проигнорировал часть предложения после слова «терпеть», почувствовав, как легкая дрожь пробежала по его телу от ревности, прозвучавшей в ее голосе.

— Все, что я могу дать — это мое слово, что, вероятно, значит не слишком много. Но я… не хочу никого другого. Я хочу только тебя.

— Все это очень мило, но при этом удобно.

— Удобно? Ты думаешь, что мне было удобно устроить все это? Вломиться в твой дом и похитить тебя?

— Удобно, что ты решил сделать это только после того, как Мельбурн приказал тебе держаться от меня подальше, и после того, как он вызвал Джона Трейси.

Его поведение определенно имело какое-то отношение к этому; Валентин был в уязвимой позиции, и он знал это.

— Перед этим я думал, что мы — я буду иметь больше времени, чтобы выяснить, почему ты вызываешь во мне такие чувства. Идиотизм Кобб-Хардинга захлопнул эту дверь. — Он слегка улыбнулся. — Поэтому я забрался через окно.

— Но все-таки, это ради меня или ради тебя, Валентин?