Макс Мах - Под Луной

• Название: Под Луной
• Автор: Макс Мах
• Издательство: Самиздат
• Жанр: Альтернативная история

И да, это не наша история. Все это произошло в далекой далекой галактике, где другой Троцкий не дружит с другим Сталиным, и где командарм Кравцов отвечает на вызовы эпохи скупой улыбкой на жестком лице…

---

– Приветствую вас, товарищи! – не слишком бодро сказал он, подходя. – Ну, что Гриша, не передумал? С женой познакомишь?

– А то! – улыбнулся в ответ Семенов. – Пошли.

И они вышли на улицу. Уже стемнело, но в воздухе все еще ощущалось тепло летнего дня. Пахло пылью, зеленью, и неисправной городской канализацией.

– Я все думал, кто бы это мог быть, – сказал Семенов, когда они переходили трамвайные пути сразу вслед за прогрохотавшим совсем рядом, звенящим и трещащим чудовищем. – А потом вспомнил. Шифрин, больше некому. Веня входил в мою группу, он же нас с Наташей за кордон в двадцатом проводил, а потом его к вам в Восьмую послали, ведь так? А ты его, верно, еще по Италии должен знать…

Кравцов кивнул. Он понял ход мыслей Семенова и должен был признать, что предположение Григория вполне логично объясняет случившийся казус, тем более что Шифрина Макс действительно знал.

– Я его и в Париже встречал, и в Киеве пересекались… А…

Мысль возникла внезапно, но, видимо, неспроста. Даже будучи тяжелой и гулкой, как буддийский молельный бубен, голова работала быстро и на редкость рационально. Во-первых, Семенов тот еще огурец, мог и спровоцировать. А во-вторых… В-третьих… И ведь было еще, в-четвертых.

– А каким боком причастна к твоим операциям Мария Никифорова?

– Так ты и об этом знаешь? – покрутил головой Семенов. – Значит, не зря я тебе открылся. А Маруся, царствие ей небесное, много к чему была прикосновенна, оттого и начали ее дегтем мазать, едва деникинская контрразведка петлю на ее шее затянула.

"Затянула ли?"

– Я не хочу говорить об этом у тебя дома, – сказал Кравцов вслух. – Так что давай, погуляем немного, и ты мне все про эти папочки разъяснишь, или забирай их на хер, и я, так и быть, сделаю вид, что ничего не видел. В благодарность твою, ты уж прости, Гриша, не верю. Да и не за что тебе меня таким манером благодарить. Я хочу знать правду, только и всего.

– Правду… – протянул Семенов, останавливаясь. – Ладно, будет тебе правда… Давай вот, закурим только, и займемся правдой.

– Давай, – согласился Макс и полез в карман за кисетом.

– Суть вот в чем, – Семенов выпустил клуб дыма. – Дело идет к суду над социалистами-революционерами. Ты в курсе? Слышал об этом?

– Слышал, – подтвердил Кравцов. – Я так понимаю, готовят открытый процесс. Цель – полная дискредитация эсеровского движения, роспуск организаций и сроки руководству. Или сроками не ограничатся?

– Вот в том-то и дело, Макс! Не знаю я. Знаю только, что нас с Наташей выведут на суд как подсудимых. Обещали оправдать, но…

– Но, – кивнул Кравцов, начиная понимать, что за беда приключилась с Семеновым.

– Могут оправдать, – криво усмехнулся Григорий. – А могут и списать. Мы с Наташей у Савинкова в Варшаве подготовку проходили, а кто нас туда засылал и зачем, теперь иди им и объясни. И ведь покушение на Ленина именно моя группа готовила… Боевая группа ЦК, и я ее командир.

– Книжку писал из страха? – прямо спросил Кравцов. – Я к тому, что книжка – говно полное. Впрочем, мне кажется, ты и сам это знаешь.

– Знаю, – согласился Семенов. – Но писал я не из страха. Мы с Наташей, Макс, в любом случае, или выйдем из-под удара, если Авель не соврал, или нет. Просто всегда в жизни надо быть последовательным. Сказал "А", говори и "Б". Не останавливайся и не начинай выяснять, нет ли возможности, спрыгнуть с поезда.

– Авель – это Енукидзе? – уточнил Макс.

– Да.

– Но он, вроде, к ЧК никакого отношения…

– Не будь наивным, Макс! – Семенов по виду был спокоен, но Кравцов чувствовал его напряжение. – Делянки и до сих пор не определились. Где, чья межа проходит, иди еще узнай. А в апреле семнадцатого, когда Авель предложил мне остаться в эсеровской боевой организации… Я ведь с ним в ссылке был. Мне едва семнадцать исполнилось, а он опытный революционер, и что за беда, если он эсдек, а я – эсер? Одно дело делаем, то да се… Но тебе эти подробности ни к чему.

– А что "к чему"?

– Я бы хотел, чтобы еще кто-то об этом знал. Кто-то, кому доверяю я, и у кого репутация имеется…

– Значит, репутация… – Макс тоже выбросил окурок и подумал было закурить по новой, но решил не усугублять. Голова и без того плохая, куда больше-то? – С репутацией я понял, а другие две папки? С ними как?

– А с ними так. Я же тебе, Макс, уже говорил. Границы никто точно не проводил. Я, например, вроде бы, в ЧК работал, а теперь вот в Региступре. Разведкой занимаются и те, и другие, а кто где служит, это, брат, никого пока не касается. Возможно, потом…

– А что с Военным Контролем?

– Ну, ты же знаешь, его передали в ЧК.

– А кто, тогда, послал к нам в Восьмую Будрайтиса?

– Вот это интересный вопрос, но я тут и сам толком ничего сказать не могу. Подозреваю, что перевести-то перевели, но что-то вполне могло по пути отвалиться. Как думаешь?

– Думаешь, что-то осталось? – спросил Кравцов, вспомнив документы, оставленные ему Лонгвой.

– Могло и остаться, – пожал плечами Семенов и, как показалось, Кравцову сделал это совершенно искренне. Хотя кто его знает?

– А папки?

– Эти два дела меня просто попросили сохранить.

– Кто?

– Это не важно, Макс. Поверь мне.

– Тогда, почему я?

– Ты о Будде спросил, а первое дело вел он, и он же вел второе. А мне сейчас небезопасно такое у себя держать, сам понимаешь. Не мальчик!

"Значит, просто совпадение? Такое бывает?!"

Вообще-то, да. Бывает. Случается. Кто на войне не был, возможно, и не поверит. Но Кравцов в двух войнах воевал, ему ли не знать, как оно порой сходится. Никакого Уэллса не надо!

– Допустим. – Не каждому слову следует доверять, не каждый друг становится со временем старым другом. Одни умирают, другие… – Договаривай уж, Гриша, раз начал, – сказал он то, что показалось принципиальным и оправданным. – Что ты как институтка вокруг да около! Телись, что ли!

– Экий ты скорый, Макс! Ну чисто транссибирский экспресс! – Семенов стоял прямо перед ним, глаза в глаза. И говорил теперь тихо, словно осторожно передавал каждое слово по-отдельности, из уст в уста.

– Есть мнение, что ты здесь не просто так.

"Есть мнение, что я погиб в бою… Твою мать!"

– Меня Гусев на Миусской площади случайно встретил, – возразил Макс, очевиднее этого доказательств у него не было: мог ведь и не пойти в коммунистический университет. – Я там женщину искал в Свердловке, а тут он…

– Случай, – слово упало как камешек в воду. Пошли круги.

– Ты хочешь сказать, что меня туда специально привели? – хотелось покрутить пальцем у виска, но это был бы перебор. Все-таки Семенов говорил искренно, даже если заблуждался.

– Нет, – покачал головой Семенов. – Никто тебя на Миусскую площадь специально не приводил, но не был бы там Гусев, появился бы еще кто. Или тот же Гусев, но не на Миусской, а, скажем, в Академии… Не будь ребенком, Макс. Так просто в Региступр не попадают. Не с улицы.

– Но я-то попал!

– Так ты, между прочим, член ЦК и командарм.

"Он параноик?" – могло случиться и так.

– Да, окстись, Гриша! – вспылил Кравцов. – Когда я был командармом?! А членом ЦК? Я в партии-то восстановился только в апреле!

– Члены ЦК бывшими не бывают!

– Еще как бывают! Назвать?

– Ты в оппозиции не состоял, ни в одной!

– Я был на фронте, а потом…

– Но по факту-то не состоял! Не состоял, не числился, не подписывал…

– Я эсером был, тебе мало? – прищурился Кравцов, которого этот безумный разговор начинал выводить из себя.

– До апреля семнадцатого!

– И что?

– Есть мнение, что тебе готовят возвращение.

– И кому я сдался весь из себя такой красивый?

– Фрунзе, Склянский, Гусев… Мало?

– Ты хочешь сказать, что меня "выводит в люди" Зиновьев? – это был уже полный бред. Зиновьев – один из немногих вождей, с кем Кравцов вообще не пересекался. Нигде и никогда.

– Нет. Не хочу. Это тебе кто про Гусева сказал?

– Зейбот.

– Он пошутил… Кстати, знаешь, с завтрашнего дня он начальник управления.

– А…

– Не знаю, но Драбкин никогда человеком Зиновьева не был. Он сам по себе фигура и "примыкает" крайне редко и неохотно…

– Так… – задумался Кравцов, почувствовавший вдруг, что в словах старого друга – пожалуй, все-таки друга, а не знакомого, – кое-что есть. – А Лашевич, по-твоему, в эту схему укладывается?

– Правильно мыслите, товарищ, – усмехнулся Семенов. – Лашевич, как раз, следующий по списку. Я его просто озвучить не успел.

– Значит, Троцкий?

С чего ты взял? – удивился Григорий. – Фрунзе сам по себе, да и Склянского я бы троцкистом не назвал.

"И в самом деле, какой год на дворе? Московских процессов еще не было… и Левая оппозиция едва только проклюнулась…"

– А мне, тогда, почему не сказали?

– А ты уверен, что не сказали?

Вопрос своевременный. Интересный вопрос, и прямо по существу. Особенно, если вспомнить разговоры Кравцова с Фрунзе и Гусевым. Имелся там некий своеобычный контекст, но и подтекст, похоже, присутствовал. И совсем не тот, как кажется, о котором подумал тогда Макс. Да и Лонгва на что-то такое намекал…