Ребекка Кэмпбелл - Рабыня моды

• Название: Рабыня моды
• Автор: Ребекка Кэмпбелл
• Издательство: ACT, ACT МОСКВА, ХРАНИТЕЛЬ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 5-17-034276-4, 5-9713-2407-1, 5-9762-0217-9

Новоиспеченная кутюрье ВЫХОДИТ НА ТРОПУ ВОЙНЫ! Она умеет все, что положено уметь молодому, подающему надежды дизайнеру.

Красиво выпить и закурить? Без вопросов!

Подружиться с влиятельными геями? А как же!

Просочиться на самые закрытые показы «только для своих» разумеется.

Но… карьера карьерой, а как же ЛЮБОВЬ?

Как же обычное женское счастье?

Ради любви в мире «высокой моды» придется изрядно покрутиться! А уж ради «обычного женского счастья».

---

В конце концов, в поисках оазиса спокойствия в ужасе той ночи я принялась думать о Лайам е. Его лицо, а также и голос успокаивали и возбуждали меня одновременно; узкие бедра, походка хищника, натруженные, но с длинными пальцами, руки казались мне очень привлекательными. И вдруг — так получилось само собой — я обнаружила, что впервые в жизни мечтаю о мужчине. О реальном мужчине из плоти и крови, существующем в моем мире, среди знакомых людей и предметов. Конечно, и раньше, по меньшей мере один, а то и десять раз в день меня посещали длительные и эмоционально насыщенные эротические фантазии. Но их прелесть как раз и состоит в том, что их невозможно, да и, скажу по правде, не стоит переносить в реальную жизнь. Когда я была школьницей, мне нравилось представлять, как в класс входит парень (в моих фантазиях каждый раз новый). Я не видела его лица, он целовал и ласкал меня, а я только все крепче сжимала ноги под партой. Думаю, одна из преподавательниц, мисс Пленти, знала, чем я занимаюсь, но только лишь слегка улыбалась, и ее светло-серые глаза смотрели сквозь меня. До сих пор меня посещают видения все о тех же парнях. Очень часто, когда Пенни думает, что я сосредоточена на решении каких-нибудь сложных производственных вопросов, я сижу, согнувшись над выкройкой или образцами тканей, вся раскрасневшаяся и, крепко впиваясь ногтями в кожу, сжимаю кулаки.

Я никогда не изменяла своим изысканным, чистым, неосязаемым фантазиям и не мечтала ни об актерах, ни о певцах. Было, правда, одно-единственное исключение — Дэвид Боуи, который, словно привидение, вселялся в тело длинного, худого и прыщавого Коннора О'Нила, когда мы тискались с ним в молодежном дискоклубе при церкви методистов, а Вероника наблюдала за нами.

А той ночью я мечтала о конкретном человеке, и именно его руки лежали на моих руках и ласкали мою грудь в ритме и в такт моим движениям. В конце концов ночные шумы перестали тревожить меня, и я провалилась в сон, плотно зажимая руку между влажных бедер. Ну что ж, по крайней мере я уснула с улыбкой. А потом наступило утро. Включился будильник-радио, настроенный, что меня всегда раздражало, на волну «Радио-3». Я включила «Радио-4» и перевернулась, чтобы вытолкать Людо на кухню. Мне понадобилась секунда или две, чтобы понять: я пинаю воздух, подушку и пуховое одеяло, и осознать происходящее. Мы с Людо любили посидеть за утренним чаем, обсуждая предстоящий день и смеясь над самыми разными глупостями. Ну что ж, обойдемся сегодня без этого. Я была слишком раздражена, чтобы забираться к нему на кушетку, где, думаю, он провел всю ночь.

Одеваться было достаточно сложно. Встреча с Лайамом, если она состоится, будет сразу после работы, значит, нужно что-то подходящее и для офиса, и для свидания. Но девушки в нашем магазине подмечают малейшие изменения во внешности, невидимые нетренированному взгляду, и этим они напоминают эскимосов, которые точно знают, что именно находится под снегом. Если я переусердствую, они поймут, что я собираюсь куда-то сегодня вечером, и, конечно, не с подругой.

В итоге я остановилась на белье «Ла перла» [знаю, что это очевидно, но именно очевидное часто оказывается правильным), винтажном пиджаке-смокинге от Ива Сен-Лорана, темно-синих джинсах от «Хлое» и вызывающих туфлях без задника цвета фуксии. Я ваяла портфель от Билла Амберга — симпатичный подарок Майло. Он занимается пиаром этой компании, вернее, занимался до того, как его спровадили оттуда за присвоение большого количества конфет для своих друзей.

Я отправилась в кафе на углу — минут двадцать просидела за столиком у окна, выкурила до фильтра три сигареты «Силк кате», и с каждой неглубокой затяжкой мое сердце все больше замирало.

Я не записала, но очень хорошо запомнила название паба, где мы с Лайамом договорились встретиться. Я еще не приняла окончательного решения, но уже точно знала, что не могу не пойти. Если вы понимаете, что я имею в виду. Сама поездка в Килберн казалась мне большим преступлением, чем возможная измена. Меня заносило в тот район лишь однажды, да и то по ошибке. И это было просто ужасно!

В Брикстоне, может быть, немного опасно, но зато это классный район, и там есть несколько заведений, куда вы непременно захотите пойти. А Килберн показался мне тогда Богом забытым местом, где на главной улице расположены магазины для бедных, в которых продаются дешевые батарейки и кухонная утварь восточноевропейского производства. Взгляд то и дело натыкался на пьяниц, валяющихся на тротуаре, неопрятных женщин и чумазых малышей, державшихся за коляски; стариков, которым некуда было пойти, потому что они жили на государственные пенсии; уродливых мужчин с собаками, в упор и с ненавистью рассматривавших тебя — в их взгляде читалось желание расправиться с пришельцем из другого мира. Вот какие впечатления остались от тех семи минут, которые ушли у меня на поиски такси, чтобы смотаться оттуда.

В середине дня позвонил Людо с извинениями:

— Прости, думаю, я понял, почему ты так расстроилась. С моей стороны это было бестактно.

— Забудь об этом! — яростно, словно проклятие, произнесла я.

— О Боже, — испугался Людо, — ты сделала то, что ожесточает твое сердце, правда?

— Да, именно так. Будь ты со мной в кафе сегодня утром, мог бы слышать, как его сковывает лед.

— Не делай этого, послушай, хочешь, я сейчас изображу рыбку гуппи? Я знаю, тебя это всегда смешит. Ты готова? Ну вот, я показываю. — Он помолчал. — Ты что, не смеешься?

— Нет.

— Ладно, хорошо. Теперь я покажу тебе, как ходит обезьяна. Ведь это всегда срабатывает.

Я твердо решила не смеяться. Стоит только улыбнуться, и меня захлестнет любовь, — я не буду способна на плохой поступок, а я все же хотела его совершить.

— Послушай, пожалуйста, прекрати. Я не в настроении. Через пару дней я приду в себя.

— Я не могу столько ждать, мне плохо. Знаешь, я бы отдал все на свете, чтобы это стихотворение не приняли.

— Нет, не ты. Я отдала бы все, что угодно. Тебе бы понравилось, если бы я рассказывала всем подряд, что у тебя не встает?

— Но это несправедливо. Сколько раз такое случалось? Два?

—Четыре, если быть точной. Но ты уходишь от темы. Проблема в том, что невозможно было придумать ничего более оскорбительного, даже если бы тебе помогали величайшие гении в истории человечества: Альберт Эйнштейн, мадам Кюри, Исаак Ньютон, Вивьен Вествуд и еще кто-нибудь на твой выбор.

— Послушай, но я ведь уже извинился. Пытался объяснить, что эти строки не о тебе. Не знаю, что еще я должен сделать. Пойдем, выпьем сегодня вечером, и все наладится.

— Извини, сегодня я ужинаю с девочками.

— С какими девочками? — мрачно, но без тени подозрения, спросил Людо.

— Ну, с девочками, глупый. — Я знала, что он не будет расспрашивать.

— Ну ладно, ты ведь шутила, когда поставила Вивьен Вествуд в один ряд с Ньютоном, правда?

— Боже мой, Людо! А я всегда считала, что у мужчин сильнее развито чувство юмора.

Было пять минут шестого. Пенни давно ушла. В ателье все тоже начали расходиться. Девушки в магазине уже стояли, как цапли над прудом с рыбой, с нетерпением ожидая, когда можно будет запереть дверь и начать подсчитывать выручку. Я же болтала с Вероникой:

— Вероника, вот если бы у тебя был парень, ты бы захотела встречаться с другим?

— Кэти! — закричала Вероника. — Нет! Никогда! Когда я отдам свое сердце мужчине, это будет навсегда, или я никогда…

— Да, очень мило. Но тебе легко так себя вести! Совсем не сложно быть хорошей, когда у тебя нет выбора.

— Кэти, послушай, к чему все эти вопросы? Ты ведь не думаешь о том, чтобы… сделать что-то такое?

— Конечно, нет, глупенькая. Я просто размышляла над этим вопросом, так, вообще.

— Но, Кэти, ты никогда не делаешь ничего в глобальном плане, твои поступки всегда конкретны.

— Вероника, знаешь, если бы мне понадобился психоаналитик, я бы пошла… — Но я не могла вспомнить ни одного имени, поэтому решила не уточнять. — К психоаналитику. И кто дал тебе право, — продолжала я мерзким тоном, — делать обобщения? Что ты знаешь о жизни? Ты сидишь, обложившись бумагами и всякой ерундой, и что хорошего ты сделала? Все, на что ты способна, — это критиковать, гадить и вставлять саркастические замечания.

Вероника сидела в приемной клиники альтернативного лечения боли — там работало много специалистов по акупунктуре, фитотерапевтов, остеопатов и разных других полоумных. Ближе всего к альтернативной медицине я оказываюсь, когда, услышав комплимент по поводу своей внешности, начинаю чувствовать себя гораздо лучше.

— Извини, Кэти. Я знаю, ты не причинишь боли Людо, ведь ты так сильно его любишь. Но ведь раньше ты была жестока с парнями.

— Назови хотя бы одного.

— Малкольм Гидлоу.

— Малкольм Гидлоу! Никто не относился к нему серьезно, ты не можешь строго судить меня за тот поступок.