Михаил Манакин - Полковая наша семья

• Название: Полковая наша семья
• Автор: Михаил Манакин
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Рванувшись по лестнице вверх, мы с Бутусовым влетели в комнату, что располагалась прямо, а Алешин с Ковалевским - в правую. Вот здесь уже, коль вскочил - стреляй. Дружно выпустив по длинной очереди из автоматов, мы с Бутусовым лишь потом рассмотрели сквозь пух и густую пыль, висевшие в помещении (видимо, граната разорвала перину), опрокинутый стол, двух убитых гитлеровцев у окна и целый склад оружия у печки.

Поняв, что здесь больше делать нечего, я метнулся во вторую комнату, где еще гремели выстрелы. И подоспел вовремя. У окна на Ковалевского навалились двое фашистов. Он яростно боролся с ними. Одного немца, сковав его движения, белорус крепко обхватил ногами, а в другого вцепился руками, не давая ему вынуть нож. Схватка эта была жестокой - все трое хрипели от невероятного напряжения. Еще раз хочется сказать, как дороги бывают в бою эти мгновения. Секунда, и мы бы уже не успели помочь Ковалевскому в его неравной схватке. Пришлось пускать в ход холодное оружие. Когда все было кончено, мы огляделись. В разных местах лежало пятеро гитлеровцев. У стены, скрючившись, сидел Алешин. Склонившись над ним, я понял, что сержант жив. Следов пулевых ранений не нашел. Видимо, один из фашистов крепко ударил его прикладом по голове, и замкомвзвода потерял сознание.

Убедившись, что опасности больше нет, я расстегнул ворот гимнастерки Алешина, положил его на постель, что стояла у окна. Потом подошел к Ковалевскому. Ухо его, полуоторванное, сильно кровоточило, и он, еще не оправившийся от рукопашной схватки, машинально пытался его приладить на место.

Достав индивидуальный пакет, я принялся бинтовать голову младшего сержанта. Когда мне это удалось, Ковалевский вдруг вырвался от меня, схватил лежащий рядом автомат. Но в это время раздалась короткая очередь. По инерции гвардеец сделал еще несколько шагов к двери... И здесь, в проеме, я увидел широкоплечего фашиста. Лицо его было залито кровью: видимо, был легко ранен и пришел в себя. Он в упор стрелял в Ковалевского, и губы его кривились в дьявольской улыбке.

Было ясно: пока я вскину свой автомат и начну стрелять, немец изрешетит меня пулями. Опять судьба моя на волоске. Но здесь раздалась еще одна короткая очередь. Гитлеровец в дверях пошатнулся, начал медленно разворачиваться в сторону. Вторая очередь, раздавшаяся из коридора, словно оттолкнула его от проема, и он медленно сполз по стене на пол.

И сразу же в дверях появился гвардии ефрейтор Бутусов. Это он, услышав выстрелы, поспешил к нам на помощь.

- Откуда взялся этот гад? - спросил я его.

Бутусов пожал плечами, потом вдруг спохватился и со словами: "Наверное, с чердака", - вновь исчез из проема. Через мгновение раздался взрыв гранаты, короткая очередь. А еще через минуту по лестнице дробно застучали сапоги, и в комнату вбежали старший сержант Бижуманов и еще несколько автоматчиков.

Просчет с чердаком дорого нам обошелся. Был убит Ковалевский и ранен Бутусов. Он, правда, не пошел в медсанбат, как, впрочем, и Алешин, но случай этот после боя мы тщательно разбирали. А тогда рота не стала задерживаться у этого злополучного дома, пошла вперед, к реке и железнодорожному мосту. Вскоре удалось овладеть последними строениями, отделявшими нас от Буга. Мост был цел и невредим. Но настораживало другое обстоятельство: на мосту стояло два эшелона. Зачем? Не успели заминировать и таким способом перекрыли путь танкам и технике? А может быть, и заминировать успели? В одном из эшелонов находился, видимо, крупный рогатый скот. Перекрывая звуки боя, до нас доносилось жалобное, густое мычание быков и коров.

Отделение наших автоматчиков попыталось с ходу ворваться на мост, но откатилось, встретив плотный пулеметный огонь с противоположного берега. Посоветовавшись с гвардии лейтенантом Румянцевым и гвардии младшим лейтенантом Яцурой, я решил посадить на чердаки домов и на деревья снайперов и снять вражеских пулеметчиков. А чтобы отвлечь на себя внимание немцев, приказал всем окапываться. Рассуждали так: если пулеметчиков уничтожат, то можно сразу попытаться под прикрытием огня снайперов захватить мост и переправиться на другой берег Буга.

Первые же выстрелы снайперов, которыми командовал Герой Советского Союза гвардии старший сержант Иосиф Павленко, внесли панику в ряды фашистов. Пулеметчики, засевшие в прибрежных кустах, бросились наутек. Сделав по последнему выстрелу, поспешно ретировалась прислуга двух пушек, которые стояли на прямой наводке у железнодорожного полотна.

- Ай да молодцы, ребята! - не выдержал, хлопнул себя по колену гвардии старший сержант Бижуманов. - Теперь самый раз атаковать, Михаил Федорович. Рискнем?

Риск, конечно, благородное дело. Во время войны мне не раз приходилось принимать рискованные решения. Но всякий риск должен быть оправдан. А мне казались все более подозрительными действия противника. И пушки, и пулеметы вроде бы говорили о том, что немцы намерены удерживать мост. А с другой стороны, зачем его удерживать, если они уже на том берегу? А почему они так быстро бросили пушки, пулеметы и разбежались? Заманивают, хитрят? Ведь не случайно и забили мост эшелонами. Да еще со скотом. Может быть, они только и ждут того, чтобы мы полезли? А потом крутанут машинку, и полетим мы вместе с мостом в воду.

- Решайся, командир, другого такого случая не будет, - вмешался в разговор гвардии лейтенант Румянцев. - Или грудь в крестах, или голова в кустах.

- И крестов мне не надо, и голову еще приберегу, - не стерпел я. - А людей не жалко? Чувствую, что мост заминирован.

- Да-а... - почесал затылок парторг роты. - Мудруют они, видимо... А давайте и мы перехитрим немцев! Есть у меня одна мысль.

Бижуманов предложил всей роте с криком "ура!" подняться будто для атаки, а затем вновь спрятаться за бруствер траншеи.

- Здорово! - поддержал Румянцев.

- Не очень, - усомнился я, хотя хорошо понимал, что рациональное зерно в этом предложении есть. - Не такие они наивные. А что, если нам и вправду пойти в атаку, но только до прибрежных кустов. Там залечь и переждать немного. Если будет все спокойно, ты, Румянцев, поведешь свой взвод первым. Ясно?

Все согласились. После уточнения некоторых деталей разошлись по взводам.

Через несколько минут в голубое небо взвилась ракета. Воины роты дружно поднялись и с криком "ура!" побежали к железнодорожному мосту. Вот он все ближе, ближе, а фашисты молчат. С их берега не раздается ни одного выстрела.

А вот и прибрежные кусты. Мне хорошо видно, как наши солдаты ложатся перед ними на землю и замирают. Но фашистам этого не видно. Наблюдать им мешают эшелоны...

Проходит пять, десять секунд... Молчание. Вижу, гвардии лейтенант Румянцев приподнялся из-за куста, вверх потянулась его рука с ракетницей.

И в этот миг раздался мощный взрыв. Мост вздрогнул, на какой-то миг, показалось, приподнялся вверх, а затем вместе с вагонами обрушился в воду. Он словно провалился в центре. И туда, подталкивая друг друга, переворачиваясь, устремились вагоны.

Железнодорожный мост нам захватить не удалось, но наша штурмовая группа и весь полк приказ выполнили. Город Брест советскими войсками был освобожден к исходу дня. За этот боевой подвиг полку было присвоено почетное наименование "Брестский".

На новое направление

В Бресте наш полк простоял три дня. Бойцы и командиры приводили себя в порядок после длительных боев. Прибывало пополнение. Многие из пришедших в роту были солдатами обстрелянными. Это радовало и вселяло надежду, что с такими гвардейцами не дрогнем в предстоящих боях. А дела нам предстояли серьезные. Если верить "солдатскому радио", то нашу 12-ю гвардейскую дивизию перебросят в Прибалтику, где сразу же придется наступать на Ригу. Можно было, как потом оказалось, только удивляться точности этих сведений. Мы, офицеры, толком ничего не знали, а солдатская молва уже передавалась из уст в уста.

Короткая передышка позволила нам приступить к обучению людей. Гвардии лейтенанту Румянцеву я поручил проводить занятия с вновь прибывшими автоматчиками. Гвардии младшему лейтенанту Яцуре приказал проверить оружие и боеприпасы, собрать у бойцов трофейные пистолеты и ножи. Кстати, их оказалось более ста единиц. Для роты автоматчиков это явление было обычным. Добытое в бою оружие врага было ценным трофеем, но его положено сдавать.

В этот период особо активно велась и партийно-политическая работа. И, надо сказать, формы ее были самые разнообразные, причем центр воспитательных усилий умело концентрировался в ротном звене. И это было правильно. Я бы сказал так: воспитатели шли к людям, а не людей, как сейчас иногда бывает, вели на воспитательные мероприятия. Это был непосредственный контакт старших товарищей - командиров, политработников - с бойцами на месте, что имело большое значение. Я не имею в виду, конечно, только беседы в узком кругу. Нет. Политические мероприятия проводились самые разнообразные, но еще раз хочу подчеркнуть: важен принцип, тенденция. А они были таковы, что дивизионное, полковое звено воспитателей, если можно так сказать, стремилось сверху вниз, в подразделения, туда, где закладывались основы успешных действий личного состава в бою. Одним словом, ближе к человеку.