Владимир Полуботко - Железные люди

• Название: Железные люди
• Автор: Владимир Полуботко
• Жанр: О войне

Это роман-притча, в котором рассказывается о единственной в своём роде катастрофе советской атомной подводной лодки. Ситуация, в которую попали те подводники, означала, что спастись совершенно невозможно — никто и никогда в мире — ни до этого случая, ни после него — из такого положения живым не выходил. А они свершили чудо и почти все вышли… Не сомневаюсь, что и Россия спасётся точно так же.

---

Впереди была новая дорога — туманная и неясная.

Страна всё более и более погружалась во что-то непонятное: взрывы, мятежи, танки на улицах, безработица… А из города Петропавловска-на-Камчатке до него доходили слухи о том, что в тамошней базе атомных подводных лодок и в её окрестностях, то есть непосредственно в военном городке со всеми его жилыми домами и семьями военнослужащих, свирепствуют чеченцы. Тихо и незаметно сплели свою таинственную паутину и теперь творят всё, что хотят, и нет на них управы, и все трепещут перед ними.

Атомные подводные лодки, на которых когда-то было сделано столько походов, где столько всяких драм разыгрывалось, столько страстей кипело — и хороших, и плохих, где столько песен пелось, столько команд раздавалось, атомные подлодки эти теперь валялись на своих страшных свалках где-то на морских берегах не приспособленного для этого Земного шара. Куда девать отжившие свой срок атомные корабли, механизмы, детали, обломки и отходы — никто так и не додумался. Новые подводные атомоходы, ещё и мощнее прежних, пронизывали теперь морские глубины. И люди на них были тоже — в основном новые. А старые были уже на пенсиях.

По-разному складывались судьбы бывших подводных атомщиков. Один из старых знакомых Рымницкого — капитан первого ранга Зурабов — решил было, выйдя на пенсию, вернуться в свой родной Азербайджан.

Вернулся. В первый же день его направили в местный военкомат. А там толстяк, сидящий в одних трусах за столом и спасающийся от дикой жары холодным пивом, просмотрел его документы и говорит:

— Так ты капитан первого ранга?

— Так точно! — гордо ответил Зурабов.

Толстяка озарило открытие:

— Клянусь Аллахом! Так ведь это ж значит, что ты — полковник!

— Так точно!

— Отлично, дорогой! Нам полковники очень нужны: молодая Азербайджанская республика в опасности! Сейчас же примешь полк и поедешь в Карабах защищать Родину! На фронт!..

— Какой полк? Я — бывший морской офицер! И теперь я на пенсии!

— То ты в России на пенсии, а у нас — не Россия, у нас тут — война. Отечество в опасности! Прямо сейчас же тебя и отправим.

Зурабов хотел было возразить, что армяне ему никогда в жизни ничего плохого не делали, что он всю жизнь общался с ними и ему не приходило в голову, что это его враги, что тут какой-то обман, но вдруг осознал: бесполезно.

— Да дайте же хоть родных повидать! Я ведь только-только приехал, столько лет не видел родные края!

Толстяк поднял на Зурабова тяжёлые ленивые глаза.

— Хорошо. Уговорил. Но только, чтоб завтра, в девять утра, был здесь с вещами. Иначе — трибунал!

Зурабов понял, что просить и спорить бесполезно и отправился домой готовиться. Но — не к отправлению на фронт, а к погружению. Завтра — это означало, что времени ещё около суток. За это время можно успеть исчезнуть из Азербайджана.

На другое утро в военкомате не дождались Зурабова и решили, что он, видимо, проспал или невсерьёз воспринял требование явиться для защиты отечества.

Что ж, проучим наглеца!

Снарядили отряд захвата, примчались к его дому на машине.

А его и нету.

Тю-тю.

Опытный подводник — он всегда подводник. Где нырнул и как — неизвестно; каким курсом и через какие препятствия протиснулся — тайна; но достоверно известно одно: вынырнул он в России, в южной её части, в маленьком городке, где теперь и торгует на одном из базаров вкусными шашлыками собственного приготовления, изображает всем своим видом «лицо кавказской национальности», ничуть не напоминая бывшего командира стратегической атомной подводной лодки (кому скажешь — никто не поверит; а он и не говорит!), и радуется, что обрёл наконец-таки уютную гавань. Там Рымницкий его и встретил однажды. Сколько было радости для обоих!

* * *

Были и другие встречи — смешные и грустные.

Одна из них произошла у Рымницкого в Москве, куда он приехал хлопотать насчёт хотя бы частичной для себя пенсии.

Старый друг, новая квартира.

Да ты проходи, не стесняйся… Садись… Вот так… Для начала — выпьем… Закусим…

Проблемы?.. Понимаю!..

Ну что ты!.. У меня тут такие связи!.. Я решу твой вопрос в пять минут!.. Сейчас такие дела решаются очень просто!.. Я тут и не такое проворачивал…

Смотришь, какая у меня обстановочка?… Да, брат, стараемся идти в ногу со временем, стараемся… Сейчас грех не взять того, что само ну так и плывёт в руки, ну так и плывёт… Да ты закусывай, закусывай — икры у меня полно…

Вовка Ненастьев, мужественный боец военно-морского идеологического фронта, выйдя на пенсию, остался верен этому своему призванию: подался в демократы и в антикоммунисты; закупил у какой-то адмиральской вдовы одним махом гигантскую библиотеку по истории Российского Флота; выступал везде, даже и по телевиденью и даже (и в прямом эфире) и рассказывал всем о том счастливом пути, по которому пойдёт нынче Россия к новым горизонтам под чутким руководством таких, как он; коллекционировал модели парусных кораблей и картины современных маринистов. Попутно он занимался какими-то видами коммерции, дружил с коммунистами и с жириновцами, с антисемитами и сионистами, очень любил инфляцию и в одной только Москве имел зачем-то, кроме этой квартиры, ещё четыре! Помимо того, он держал деньги в западных банках и собирался приобрести недвижимость где-то в Великобритании — на тот случай, если вдруг вся эта новая кормушка рухнет и придётся драпать. Именно так и именно этими словами он и говорил с наивною откровенностью другу своей курсантской юности — Игорю Степановичу Рымницкому.

— Ну а каталог, коллекция — как же они? — спросил Рымницкий.

— Коллекция и каталог? Всё — как и раньше! Как говорил товарищ Ленин: учёт и контроль!

И тут солидный и убелённый сединами Володька Ненастьев принялся демонстрировать гостю новейшую видеоаппаратуру и компьютерную технику, которые запечатлевали в цвете, звуках и таблицах и диаграммах прекрасные мгновения его жизни. Голые женские округлости и изгибы мелькали на экране так, что и уследить было невозможно, как там они изгибаются и разгибаются, как округляются и как закругляются…

— Об одном только жалею: не было у меня ещё негритяночки! А так хотелось бы чего-нибудь африканского!..

— Подхватишь СПИД — будет тебе африканское!

Уже сильно напившийся Ненастьев сделал отрицающий жест мотающимся указательным пальцем перед глазами своего гостя.

— Запомни: я никогда ещё, ни единого разу ничего не подхватывал и никогда ничего не подхвачу. Умру от чего угодно, но только не от этого — это я точно знаю!

— Откуда?

Ненастьев внушительно и пьяно приподнял одну бровь.

— Гороскоп. Мне его сделали специалисты высочайшей квалификации.

Семьи у Ненастьева по-прежнему не было; дети, к сожалению, где-то всё-таки завелись, но он их ни разу не видел; по-прежнему он очень сильно рассчитывал, лишь на то, что на старости лет именно законсервированные образы голых женщин и своей персоны на их фоне смогут продержать его на плаву ещё некоторое время перед полным и окончательным погружением в небытие…

Стоит ли говорить, что влиятельный и богатый Ненастьев так ничего и не сделал для друга своей молодости!

Другая встреча состоялась в Ростове на набережной Дона: Тамара к этому времени так раздобрела и раскоровела, что Рымницкий с трудом её узнал в толпе гуляющих.

При ней был муж — капитан от артиллерии с какими-то мутными карими глазками, которые то ли слащаво улыбались, то ли вообще не видели ничего перед собою. Муж вёл за руку хорошо одетого мальчика лет пяти, и, судя по всему, хозяйкой в семье был муж, а мужиком в доме — мощная и властолюбивая жена.

Встретившись, разговорились.

Муж с сынишкой почтительно держался где-то сзади, а Рымницкий с Тамарой медленно шли впереди.

— Ах, Игорёк, как я рада тебя видеть!..

— Я тоже рад видеть тебя.

— Скажи: ты меня простил или до сих пор считаешь, что я такая — плохая?..

— Простил. Я всех давно простил.

— Да, я слышала про тебя… Рассказывали… наши общие знакомые.

Рымницкий промолчал. Слышала — так слышала.

Дело было в апреле, погода стояла почти летняя, и он вдруг почувствовал, что ему стало жарко. Снял с себя пиджак и перекинул через руку. Тотчас же шедший сзади муженёк подскочил и со словами «Позвольте я!..» удачно изогнулся и перехватил пиджачок. Рымницкий оглянулся в изумлении — капитан артиллерии шёл сзади на почтительном расстоянии и приторно улыбался и кивал Рымницкому.

— Где ты откопала такого придурка? — в изумлении шепнул Рымницкий.

Тамара только многозначительно и самодовольно улыбнулась, и её бывший возлюбленный понял, что невольно отпустил ей обалденный комплимент.

— И потом: тогда ты сбежала с моряком, а теперь у тебя — уже сухопутный артиллерист!