Сергей Нечаев - Десять загадок наполеоновского сфинкса

• Название: Десять загадок наполеоновского сфинкса
• Автор: Сергей Нечаев
• Издательство: Рейттаръ
• Жанр: История
• Год: 2003
• ISBN: 5-8067-0007-0

Написанная в увлекательной форме, книга содержит изложение некоторых не очень традиционных версий известных исторических событий, так или иначе связанных с Наполеоном. Загадочная смерть адмирала Вильнёва и императрицы Жозефины, странное “предательство” маршала Мармона и, конечно, истории о двойниках императора, еще долго будут привлекать внимание читателей.

---

Жозефина обосновалась в Мальмезоне. И вновь замок охватило то оживление, которое было свойственно самым прекрасным дням Консульства и Империи. Многочисленные кареты и коляски стали появляться перед его воротами. По словам Рональда Ф. Делдерфилда, «визит к Жозефине стал обязательным для всех влиятельных и малозаметных принцев, способствовавших падению Наполеона».

16 апреля прибыл царь Александр I в сопровождении князя Чернышева. Затем прибыл король Пруссии и немецкие принцы. Даже англичане, в частности лорд Беверли и два его сына, были замечены в этом паломничестве. Единственный, кто воздержался от визита, был Император Австрии.

Рональд Ф. Делдерфилд пишет: «Брошенная за ненадобностью женщина наслаждалась коротким бабьим летом популярности после отречения Наполеона и в своей роли отверженной жены получала покровительство всех властвующих особ и высокопоставленных офицеров, которые прибывали в Париж как победители. Сам царь посетил ее, а также король Пруссии, и постепенно замок Жозефины стал местом встреч для всех примечательных лиц столицы».

Ему вторит Альберт Манфред: «Она была окружена вниманием; после отъезда Марии-Луизы она осталась единственной Императрицей — последним живым воплощением минувшей эпохи. К ней ездил и подолгу беседовал, прогуливаясь по парку, царь Александр I; за ним потянулись все остальные — прусский король, великие князья Николай и Михаил, Бернадотт, ставший наследником шведского престола, германские курфюрсты, маршалы. Она принимала всех с достоинством; она оставалась первой дамой Франции, к величайшему раздражению двора Людовика XVIII».

Итог подводит Десмонд Сьюарт, написавший, что главы союзников слетались в Мальмезон, «как мухи на сладкое».

Царь Александр I был с ней мил и дружески расположен к ее детям — Гортензии и Евгению. Особенно ему нравилась тридцатилетняя Гортензия. По словам Ги Бретона, «влекомый одновременно матерью и дочерью, российский император зачастил в Мальмезон».

По мнению многочисленных историков, Александр I добился от Людовика XVIII, чтобы Гортензия получила титул герцогини де Сан-Лё, по названию имения, которым она владела в Сан-Лё-Таверни, находящемся в теперешнем департаменте Валь-д’Уаз около города Шантийи. Для ее брата Евгения он добился у короля приема, принявшего форму верноподданнического маскарада. Евгений надеялся получить трон, но так ничего и не добился от нового короля. Тогда он оставил Францию и уехал в Баварию. Оттуда он подался в Вену, где проходил Венский конгресс, определявший судьбу новой Европы. Там он предстал перед полномочными представителями государств-победителей. Напрасно! Ему пришлось ждать 1817 года, когда благодаря своему браку с Августой Баварской, его тесть Максимилиан I, король Баварии, сделал его принцем Эйхштадтским и герцогом Лейхтенбергским.

10 мая 1814 года здоровье бывшей императрицы вдруг неожиданно испортилось. Жоржетта Дюкрест, одна из ее придворных дам, свидетельствует: «Император Александр прибыл повидать Императрицу Жозефину 10 мая и отобедал с ней в Мальмезоне. Она осталась в салоне, несмотря на страдания, которые она старалась перебороть. После обеда все стали бегать взапуски на прекрасном газоне, находившемся перед замком; она пыталась принять участие в игре, но силы изменили ей, и она была вынуждена присесть. Изменение ее вида было замечено; ей задали тысячи вопросов, на которые она отвечала с улыбкой. Она уверяла, что немного отдыха пойдет ей на пользу; и все удалились, думая, что, действительно, она будет лучше чувствовать себя назавтра. На следующий день, желая успокоить окружавших, она решила совершить свою обычную прогулку, но тут ей было совсем плохо, и ее проводили в комнату в состоянии сильно встревожившей всех слабости. День явно не удался. У нее было несколько обмороков. Ночью ей стало еще хуже; нечто, похожее на бред, охватило ее; сильно возбужденная, она много говорила, несмотря на то, что ее врач активно запрещал ей это».

Несмотря ни на что, 14 мая Жозефина и ее дочь решились дать прием царю Александру в Сан-Лё. Там снова были прогулки в парке, и Жозефину вновь охватило недомогание.

На следующий день она возвратилась в Мальмезон, где ее личный врач, доктор Оро, диагностировал простой насморк! Жоржетта Дюкрест пишет: «Господин Оро счет необходимым принять некоторые меры: он дал ей рвотное и прочистил ей желудок».

Рвотное лекарство, применявшееся в то время, было сделано на базе хлористой ртути; трудно себе представить, как опытный доктор Оро мог предписать такое, продиагностировав обыкновенный насморк!

В последующие дни Жозефина стала жертвой новых недомоганий, вызывавших у окружающих все большие волнения. Жоржетта Дюкрест уточняет, что «24 мая (это было в пятницу), поднявшись, она испытала жгучую боль в горле». Доктор Оро заставил ее остаться в постели, так как после прочищения желудка малейшее переохлаждение могло быть опасным.

На следующий день 25 мая ее навестил император Александр и нашел, что она сильно изменилась. Он предложил ей прислать своего личного врача, но больная отклонила это предложение из боязни обидеть господина Оро, которому она очень доверяла. Появились признаки горячки. Принц Евгений писал своей невесте в Баварию: «Врач говорит, что это всего лишь простой катар, но мне кажется, что она совсем плоха».

Хотя доктор Оро и имел комнату в замке Буапро, находившемся поблизости, после утреннего визита к Императрице он имел обыкновение каждый день отправляться в Париж, возвращаясь в Мальмезон только на следующее утро. Удивительно, что, наблюдая тревожные симптомы в состоянии здоровья Жозефины, этот доктор никак не изменил свою привычку, чтобы заниматься исключительно только лечением больной.

Вечером 25 мая состояние Жозефины потребовало срочного присутствия врача. В отсутствие доктора Оро, обратились к доктору Лямурё из Рюэйя, который, приехав, «ужаснулся состоянию Императрицы». Он предложил поставить ей на спину двадцать пять пиявок, но остерегся делать это в отсутствии личного врача Жозефины. На поиски последнего отправились в Париж. Приехав в замок, доктор Оро сделал выговор своему коллеге из Рюэйя, заявив: «Эх, мсье, в подобном случае не надо было ждать меня: два потерянных часа могут оказаться смертельны».

Очень любопытное утверждение со стороны врача, совсем недавно констатировавшего простой насморк! Впрочем, после подобной тирады, если бы Жозефина внезапно умерла в тот же вечер 25 мая, вся ответственность за это легла бы на беднягу Лямурё!

Герцогиня Лаура д’Абрантес, вдова генерала Жюно, навестила Жозефину 26 мая и предложила познакомить ее с лордом Катхартом, послом Англии в России. В своих «Мемуарах» герцогиня писала: «Хорошо, сказала мне она, приходите к завтраку послезавтра 28-го числа, и мы проведем день вместе». По результатам этого визита, Лаура, всегда замечавшая малейшие детали поведения окружавших ее людей, написала: «Я оставила ее, мало беспокоясь о состоянии ее здоровья».

На следующий день 27 мая, наступил новый приступ. Императрицу на этот раз осмотрел сэр Джеймс Уили, личный хирург русского царя. После осмотра он объявил Гортензии: «Ее Величеству очень плохо, надо было бы наложить ей нарывные пластыри».

Было объявлено о визите Александра I на следующий день. Утром 28 мая в 10 часов герцогиня д’Абрантес, как и договаривались, прибыла в Мальмезон в сопровождении лорда Катхарта. Она была принята господином де Бомоном, камергером Жозефины, который сообщил, «что Императрица лежит в постели, что у нее горячка, и что вице-король Евгений также болен. Ожидается визит императора России, но так как болезнь наступила очень быстро, не было времени его предупредить…»

Герцогиня и лорд Катхарт отправились назад в Париж, так и не повидав Жозефину. Доктор Оро, наконец, понял серьезность состояния своей пациентки и оценил его, как «похожее на то, как если бы она была пьяна».

По свидетельству Жоржетты Дюкрест, в ночь с 27-го на 28-е Жозефина впала в пятичасовой летаргический сон.

Гортензия обратилась к докторам Бурдуа, Лямурё и Лассерру. Эти специалисты диагностировали так называемую инфекционную эскинансию (так раньше называли ангину).

Обессиленная Жозефина не произнесла больше ни одного членораздельного слова. Впрочем, находясь в благородном намерении послужить легенде Императрицы, Жоржетта Дюкрест приписывает ей предсмертные слова, которые она, возможно, никогда и не произносила. Она пишет: «По крайней мере, сказала Жозефина угасающим голосом, когда я умру, обо мне будут сожалеть; я всегда желала счастья Франции; я сделала все, что было в моих силах, чтобы этому способствовать; и я могу вам с уверенностью сказать, вам, кто присутствует при моих последних часах, что первая жена Наполеона не проронила ни слезинки».

29 мая Александр I еще находился в Мальмезоне, но Жозефину не сочли необходимым проинформировать об этом. Ее безнадежное состояние вынудило Гортензию вызвать к умирающей матери аббата Бертрана, наставника своих детей. Аббат прибыл и начал заниматься полагающимися в подобных случаях процедурами. Потрясенная горем Гортензия не выдержала и потеряла сознание. Когда она пришла в себя, ее брат Евгений взял ее за руки и объявил, заливаясь слезами, что их мать умерла в половине двенадцатого…