Журнал «Если» - «Если», 2012 № 01

• Название: «Если», 2012 № 01
• Автор: Журнал «Если»
• Издательство: Издательский дом «Любимая книга»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2012
• ISBN: ISSN 1680-645X

Кристин Кэтрин РАШ. СОВЕТ УБИЙЦЫ

«Тебе нужно было просто вышвырнуть его за борт через шлюз…»

Александр ЯБЛОКОВ. КАНАТНЫЕ ДОРОГИ: ДЕНЬ ПОСЛЕДНИЙ

Этой необычной профессии приходит конец даже в альтернативном мире.

Джек МАКДЕВИТТ. ПРОЕКТ «КАССАНДРА»

Давайте же определимся: были на Луне инопланетяне или нет?

Эдуарде Дельгадо САИНО. НАДЕЖДА НА СПАСЕНИЕ

Умирая последней, его надежда вновь воскресает и опять уходит в смертельное небытие.

Норман СПИНРАД. МУЗЫКА СФЕРЫ

Оказывается, есть мелодии, которые мы не слышим. Ну, а если постараться?

Джерри ОЛШЕН. ШАРЛАТАН

Сойтись в поединке приглашены ученый-медик и гомеопат. Истина обнаруживается там, где ее никто не искал…

Стивен БЁРНС. ЖДИ!

Даже когда отношения радикально меняются, отголоски старых могут быть весьма живучими.

Майк РЕЗНИК. ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

Подлинной привязанности не помеха любое обличье.

Вандана СИНГХ. СУТРА МЛЕЧНОГО ПУТИ

Можно ли влюбиться в человека через полторы тысячи лет после его смерти?

Тимофей ОЗЕРОВ. ЛЕОНАРДОПАНК

Давнишняя история в новейшей инкарнации.

Александр РОЙФЕ. НЕЧТО И НИЧЕГО

Эволюция фильма как результат эволюции общества.

Аркадий ШУШПАНОВ. ФЭНДОМ КИНО

Фэны, гики и прочие — новые герои кинематографа?

Дмитрий БАЙКАЛОВ. НЕ ТРОГАЙТЕ КУБИНСКИХ ЗОМБИ!

Обзор фантастических премьер грядущего полугодия.

ВИДЕОРЕЦЕНЗИИ

Что важнее — идея или ее воплощение на экране?

Глеб ЕЛИСЕЕВ. ГИГАНТСКАЯ КНИГА О ГИГАНТАХ

Эту НФ-эпопею автор знаменитого реалистического творения «Берлин. Александерплац» считал своим главным творческим свершением.

РЕЦЕНЗИИ

Наши рецензенты неутомимы в чтении. Чего и вам желают.

КУРСОР

Президентская награда нашла героя.

Вл. ГАКОВ. СЛЕЗНАЯ МОЛИТВА УОЛТЕРА МИЛЛЕРА

Не так уж много прозаиков, кто закрепился в литературной истории, написав, по сути, всего один роман.

ПЕРСОНАЛИИ

Правила очень просты: задача писателей — создавать миры, наша — обустраиваться в них и ждать новых.

---

— Что-то я не поняла, как это работает, — сказала Арабелла.

— Доедем до станции, поймешь, — ухмыльнулся Эндрю. — Я покажу.

Тросы тянулись вверх, к собору Святого Ипполита. Славу этому сооружению принесли статуи коней, украшавшие колокольню: головы задраны, гривы вьются по ветру, копыта вскинуты, как будто вот сейчас обрушатся на врагов. Святого Ипполита разорвали лошадьми. Арабелла не могла решить, кто больше заслуживает восхищения: мученики за свою твердость в вере или их убийцы — за безграничную изобретательность, которая вдохновляла многие поколения художников. Рядовая смерть, как известно, не служит пищей для искусства, ей и на каемке обоев места не сыщется.

Строители втиснули станцию под жерла громоздких колоколов. А верхние помещения бывшего собора теперь были отданы под приют для престарелых. Тут и вышли отец с детьми, унеся корзину с шипучкой и хлебом. Арабелле подумалось, что она тоже когда-нибудь состарится. Можно лишь надеяться, что дети и внуки, навещая ее, будут приносить игристое вино.

— Вон, гляди, — поднял руку Эндрю.

Под стропилами в разные стороны, как ветки куста, расходился пучок рельсов. С одного свисала их кабина. От собора Святого Ипполита шло несколько маршрутов. В точности как на железнодорожном вокзале, направляющие слегка изгибались и местами пересекались, что позволяло кабинам переходить с линии на линию. Каждый рельс вел к шкиву и тросам, где и начинался собственно маршрут. Там кабина соскочит на несущий канат, ухватится за тяговый и поедет прочь от станции.

— «Паукообразные обезьяны» всего-то и сделали, что добавили одну стрелку и один трос, — сказал Эндрю, когда кабина выскользнула из колокольни собора Святого Ипполита. — Подобрали их прямо там, на месте — на любой станции свалено оборудование с демонтированных маршрутов. Легко не заметить пропажу, особенно когда приходится всю ночь кочегарить топку, чтобы утром крутились шкивы.

И вот Пардо повел кабину, а на станции Гиббон с подручными отвлекли рабочих, подняли свой канат с земли, натянули — и передвинули стрелку. Пардо так захлопотался с незнакомой техникой, что и не заметил, как его перенесло на неправильный рельс. Потом сообразил, что рельс этот куда длиннее, чем должен быть, — да уж поздно. Был бы тяговый трос, машинист на станции, может, и успел бы остановить шкивы. А трос-то всего один, несущий! И помчалась кабина под уклон прямиком на Клепсидру, и врезалась в здоровенные водяные часы, точнехонько под большущими бронзовыми цифрами. Маршрут был не из многолюдных, но кое-кому пришлось все же поплавать, пока его не выловили. Неприятно, конечно, когда тебя карпы за пятки хватают, но ничего страшного.

— Бедняжка Пардо! — хихикнула Арабелла.

— Еще бы не бедняжка. Ханн его швырнул в Карцер, старую городскую тюрьму.

— Не слишком ли сурово? — огорчилась Арабелла. — Этот Пардо всего-навсего хотел стать крутым канатчиком-высотником. Может, и стал бы, не нарвись он сразу же на других крутых.

— Ханн был вне себя от ярости, — продолжал Эндрю. — Просто рвал и метал. Потерять кабину — это ведь какой удар по репутации! Конкуренты не упустят такой возможности переманить пассажиров. Ханн и «Дерн» собирались открыть большую станцию на Карцерной площади, чтобы от нее проложить новые маршруты на север города, и другие компании ничего не могли противопоставить. Пардо как раз над этим проектом и работал, пока не выкинул свой номер. По слухам, ему специально выделили камеру с видом на новую станцию. Площадка была собрана на тюремной стене, она ведь из громадных каменных блоков и не такую тяжесть выдержит.

Покинув храм Святого Ипполита, кабина перемахнула через городской парк и теперь продвигалась над верхними рядами Арены. Когда-то это были зрительские ряды, а потом бедный люд понастроил там навесов — надо же где-то жить. Сама Арена казалась крошечным овалом; она уже давно не служила для смертоубийств, превратившись в болотце, где цапли охотились на лягушек.

Здешнее население выращивало рыбу в старых водохранилищах: когда-то власти нуждались в постоянном запасе воды, чтобы поливать из шлангов разгоряченную чернь. Даже с верхотуры Арабелла разглядела серебристую чешую и круглые черные глаза сохнущих на сетях рыбин — на тех самых сетях, которыми раньше гладиаторы ловили своих противников. С демонтажем канатных дорог житье здесь, на отшибе, сильно изменится. Что ждет потомков старинного аренного народца? Сохранят ли они свой особый язык и обычаи, питаясь только дождевой водой и рыбой? Или не выдержат и растворятся в городских улицах?

Здесь вышли еще двое пассажиров. В кабине Арабелла и Эндрю остались одни, не считая вагоновожатого.

— И вот однажды Гиббон повстречал на своем пути дочку Ханна, — вернулся к повествованию Эндрю. — И та в него влюбилась. Похоже, она не ладила с отцом, иначе как объяснить, что она помогла Гиббону пробраться на только-только построенную «Карцерную»?

Впрочем, ей вообще нравилось решать трудные задачки. Для «Дерна» эта станция была крайне важна, Ханн берег ее как зеницу ока. Но охрану держал внизу, на земле, поскольку «Карцерная» располагалась на тюремной территории и еще не была пущена в эксплуатацию.

Девушка придумала способ. Они с Гиббоном протянули трос от ближайшего кладбища, прямо под крылом плачущего ангела, закрепив конец на локте руки, что закрывала глаза статуи. Потом канат пошел через кроны двух деревьев на верхушку тюремной башни — там Ханн позволил дочке установить экспериментальный прожектор ее собственного изобретения. И вот однажды ночью Гиббон приспособил свой велосипед к тросу…

— Постой, постой! — с Арабеллы было довольно поступков с непонятной мотивацией. — Она — дочь Ханна. Ее отец — глава «Дерна»…

— Правильно.

— Расскажи подробнее.

— То есть?

— То есть все, что знаешь. Имя хоть у нее было?

— Гм… — Брат напряг память. — Дульчи. Ее звали Дульчи.

— Сам придумал? Чтобы мне угодить?

— Да с чего бы мне придумывать?

— Эндрю…

— Нет, ее и вправду так звали. Ну, может, Дульчинея. Между собой служащие отцовской фирмы ее величали Дульчи Декорум. Им она, должно быть, казалась задавакой.

— Ну да, канатчики всегда славились классическим образованием. И эта Дульчи так невзлюбила родного папашу, что помогла конкурентам сломать самое важное звено в его транспортной сети?

— Похоже на то. Матери она лишилась, когда была совсем маленькой, а Ханн дочке времени совсем не уделял, препоручив ее нянькам и гувернерам. Потом у нее прорезались технические способности, она даже придумала кое-какие штуки, полезные для канатного дела, но Ханна это почему-то не обрадовало и даже разозлило.

Эндрю развернул газету и показал прожектор, с которым, как теперь было известно Арабелле, управлялась Дульчи Ханн.

— Вот этот дуговой светильник — тоже ее изобретение. Она вместо обычного угольного электрода применила новый, магнетито-титановый. Дольше работает, светит ярче. Для канатных дорог очень бы сгодился, но Ханн только отмахнулся. Даже не разрешал использовать для городских увеселений. Ну, дочка и затаила обиду. Гиббон ей просто вовремя подвернулся.

— Так что же, выходит, электрод, который тебе дала Джилл…

— Ага, — брат подкинул на ладони толстый черный цилиндр, — почти наверняка тот самый.

Они дружно подняли головы — разомкнулся зажим, кабина продвинулась еще немного накатом и замерла, причем вовсе даже не на станции. Она висела у самого карниза конторского здания. Двойняшки слышали тихое поскрипывание — это проскальзывал в замке тяговый трос.

Через окно Арабелла увидела контору: ряды столов и черных каталожных шкафов. Женщина в черной юбке-карандаше пыталась вытащить толстенную папку из нижнего выдвижного ящика, а над душой у нее стоял напомаженный брюнет: нет бы пособить, знай пялится и языком треплет. За деревянными столами сидели клерки обоих полов, тарахтели пишущие машинки. Хоть бы голову кто поднял, когда паренек катил мимо тележку с серебристой кофеваркой и с сонной точностью движений наполнял чашки. Порхнул по залу бумажный самолетик, приземлился на чьем-то столе.

Между тем из кабины выбрался вагоновожатый и ловко перемахнул на карниз.

— Что-то не так? — спросила Арабелла.

— Все в порядке. Вам куда нужно?

— Воздухоплавательный рынок. Неужто забыли?

— Подождите минутку, — попросил вагоновожатый и скрылся.

Арабелла заглянула в ведро, снятое парнем с крыши антикварного магазина. На дне лежали голубиные яйца: два розоватых, одно голубое и одно синевато-зеленое, все в крапинах помета. И почему, спрашивается, при виде этих яичек сразу накуксилась Джилл?

— Слушай дальше, — продолжил Эндрю. — Ночью Гиббон отправился на кладбище, вооружившись канатным велосипедом — это просто подвеска такая, со скобами для рук и педалями для ног. Канатчики на таком осматривают линии. Надел Гиббон велосипед на спрятанный трос и чуть было не свалился в свежевырытую могилу. Ангел этот, чтобы ты знала, — памятник узникам, не дождавшимся освобождения, а могилка предназначалась для очередного такого покойничка. С землекопами Гиббону, прямо скажем, повезло — не заметили припрятанного в кустах каната. Ну, наш ловкач и давай крутить педалями вверх, на «Карцерную».