Игорь Мельник - «Новый завет»

• Название: «Новый завет»
• Автор: Игорь Мельник
• Жанр: Контркультура

ИНГВАР — http://dovidka.if.ua/grafomania/ingvar.htm

Источник: http://forum.lgz.ru/viewtopic.php?t=9575&postdays=0&postorder=asc&start=75

« Советник » — путеводитель по хорошим книгам.

---

«И ныне прославь Меня Ты, Отче, у Тебя Самого!..»

Бурные и продолжительные аплодисменты. Но рукоплескали не все.

«Иуда, взяв отряд воинов и служителей, приходит туда с фонарями, светильниками и оружием».

Этот Иуда, он неплохо подготовился.

Иисус вышел им навстречу и спросил: кого ищете, ребята? Ребята отвечали: Иисуса Назорея. Ты не видел его случайно?

Назорей скромно потупил очи и сказал: это я.

«И когда сказал им: это Я, отступили назад и пали на землю».

Испугались, понятное дело.

Но, не таковы апостолы! Вот Пётр, например, схватил меч и отрубил кому-то ухо. Кому-то, кого звали Малх. Лежачих, правда, не бьют, но из правил бывают исключения. Пётр, он вообще по исключениям мастак.

На этот раз никто никому ухо не приклеивал, а напуганная лежащая толпа просто связала Христа, и поволокла его к дому первосвященника. Нет, сначала она поволокла его к дому Анны, который Каиафе доводился зятем.

Пётр вложил меч в ножны, взял ещё одного апостола (анонима) и пошёл вместе с толпой. И никто его не узнал в доме Анны! И в доме Каиафы его не узнали. А ведь он единственный, кто отличился при аресте.

Я заметил, что все библейские персонажи страдают странной потерей памяти — от Яхве до Марии Магдалены. Человек размахивал мечом на глазах у всей толпы, а потом спокойно идёт с этой толпой, и никто не узнаёт его!

Нет, одна женщина, «раба придверница», попыталась что-то вспомнить. Что-то шевельнулось в её рабско-придверном мозгу. И она решила развеять свои сомнения, прямо спросила Петра, не апостол ли он.

Пётр её сомнения развеял: нет, что вы, уважаемая рабыня, как можно!

«Между тем рабы и служители, разведя огонь, потому что было холодно, стояли и грелись».

Вот так. Холодина была ужасная. Апостолы дрыхли в саду — им было нормально. Какой-то парнишка при аресте вырвался из одеяла, и убежал в голом виде. Всё это было только что, несколько минут назад. И вот — холод.

Представляете? В апреле стоял такой холод, что пришлось костры разводить. Вот в январе, когда Иоанн купал народ в Иордане, было нормально. В том же январе, когда Иисус сорок дней в пустыне жил, было тоже ничего.

В декабре, когда Иосиф ночевал с новорождённым Иисусом в сарае, холод не был столь пронизывающим. Даже пастухи свои отары сторожили на пастбищах. А тут на тебе — мороз.

Они стояли и грелись. И Пётр грелся. А между тем, начался допрос.

«Первосвященник же спросил Иисуса об учениках и об учении Его».

Какой первосвященник? И как ловко смещены акценты! Главное — ученики. «Где твои ученики, подлец? Признавайся!».

А ведь мог и не спрашивать. Один ученик, из самых буйных, стоял во дворе с мечом и грелся у костра. Второй ученик, имени которого нам не называют, вообще присутствовал при допросе. Мало того, он был хорошим приятелем хозяина дома. А тут такие вопросы.

Иисус пытался отвечать в том смысле, что народу в синагоге много было, и все слышали, о чём он учил. А вот об учениках он промолчал. За это «один из служителей» ударил Иисуса по щеке. «Не смей так говорить с первосвященником!»

Иисус спросил: за что ты меня бьёшь? Анна не ответил, но послал связанного Христа в дом Каиафы.

А Пётр всё стоял и грелся у костра. Ждал, когда же его ещё дважды заставят отречься от Христа. Дождался.

Его спросили во второй раз: ты не ученик ли Назорея? Он ответил: нет, конечно. Родственник бедняги, которому Пётр только что отрубил ухо, присмотрелся к боевитому апостолу.

— Дружище, разве не ты отрубил ухо моему кузену?

Петр взялся за рукоятку меча:

— Нет, это не я, клянусь этим клинком.

Все согласились с этим заявлением. Теперь можно было уходить — три отречения состоялось. Да ещё и петух прокукарекал. Мавр был свободен.

А что Христос? Его уже повели в преторию. Что происходило в доме Каиафы, автор не сообщает. Всё, что ему было нужно, уже произошло в доме Анны. Так зачем бумагу переводить?

Ещё раз: Христа увели в дом Каиафы, а Пётр всё стоял и грелся у костра — в доме Анны. И отвечал на глупые вопросы. «Чтобы сбылось сказанное…»

В претории арестованного представили Пилату. Понтий сильно удивился:

— Зачем вы сюда его привели?

— А он злодей.

— Если злодей, то и судите его сами — по вашему закону.

— Видишь ли, нам нельзя никого приговорить к смерти.

— Вот, как?

В самом деле. Как побить блудницу камнями — так пожалуйста. А тут «нельзя».

Прокуратор спросил Христа:

— Ты царь иудейский?

Нет, в самом деле, откуда он узнал про иудейского царя? Никто ни слова ещё не сказал об этом — лишь о злодействе. Иисус ответил скромно:

— Моё царство не от мира сего.

— Значит, всё-таки царь?

— Это ты сказал, что я царь.

Христос нашёл, с кем в софизмы играть — с государственным мужем римской империи, который получил классическое воспитание и труды античных философов знал назубок.

— Я пришёл говорить об истине, — продолжал Иисус.

— Дайте определение истины, как философской категории, молодой человек.

Молодой человек промолчал, он дома шпаргалки оставил. Не дождавшись ответа, прокуратор сказал «иудеям»:

— В словах этого человека много глупости, но нет никакого преступления. Давайте, я отпущу его на волю.

— Нет, не надо его на волю. На волю отпусти Варавву, а Иисуса распни.

«Хотите ли, отпущу вам царя иудейского?»

Римский прокуратор мог задать этот вопрос лишь в кавычках.

«Тогда Пилат взял Иисуса и велел бить его».

Какой резкий перепад настроения! Не у Пилата, а у автора евангелия. Шутили, спорили и раз! — бить.

В этом евангелии очень много дерутся. Вернее, бьют Иисуса. Жители рыбачьих посёлков, первосвященники и даже прокураторы — все норовят приложить руку к божеству.

Но ведь, богов не бьют — не так ли?

«И били его по ланитам». Это уже солдаты решили не отставать от остальных ботадэусов.

Кстати, вы знаете, что означает «ботадэус»? Ударивший бога — вот, что это означает. В

ернёмся к Пилату.

Пока его солдаты разминались с Иисусом, прокуратор опять вышел к народу.

— Я не вижу никакой вины в этом человеке. Вот, забирайте. Се человек!

«И сказал им Пилат: се человек!»

Он не только им это говорил. И нам тоже. Но они не поняли. Как и мы.

— Распни его!

— Вот вы сами и распинайте, а мне не за что его казнить.

— У нас есть закон, и по нашему закону он должен умереть.

Самое время Пилату удивиться. Только что иудеи заявили ему, что не могут никого казнить, а теперь оказалось, что могут, но не хотят. Но он не удивился. Он испугался.

«Пилат, услышав это слово, больше убоялся».

С чего бы это? Верно, он начал опасаться за своё психическое здоровье. Иудеи же продолжали кричать.

— Если ты отпустишь его, то ты не друг кесарю!

Вот оно, что! Иудеи его пугали. И он боялся. С ума сойти.

— Возьмите его себе, это ваш царь.

— Распни его!

— Как я могу распять вашего царя?

— У нас нет царя кроме кесаря!

Ай да иудеи! Это они накануне иудейских воен такие заявления делали. Хотели поработителей в заблуждение ввести.

«Тогда он предал Его им на распятие. И взяли Иисуса и повели».

Понимаете? Понтий Пилат отдал иудеям Христа, а они его распяли!

Вот, куда «Иоанн» клонит. Он с самого начала сюда клонит, между прочим.

Итак, иудеи взяли Христа у прокуратора, водрузили на него крест, отвели на Голгофу и распяли.

Они его вели, а следом семенил Понтий Пилат и что-то царапал на куске фанеры. Пока иудеи распинали Христа, прокуратор суетливо приколачивал эту дощечку к кресту.

— Эй, ты чего там написал? — грозно спросили иудеи римского прокуратора.

— Да так, ничего особенного. «Иисус Назорей Царь Иудейский». На трёх языках, между прочим.

— Не вздумай писать такую фигню, прокуратор.

Понтий Пилат обиделся.

— Что написал, то написал.

И показал им кукиш в кармане.

А солдаты делили одежду Иисуса. Зачем им его одежда? «Да сбудется реченное в Писании» — вот, зачем. У иудеев были свои солдаты, они распинали Христа и знали Писание.

Возле креста толпилось много народу. Мать Иисуса. Иоанн первым прямо назвал её среди присутствующих. А ещё там была сестра матери Иисуса.

Какая такая сестра?

Не знаю, может быть, мать Иоанна Крестителя. А ещё была Мария Клеопова. А ещё Мария Магдалена — с флакончиком духов, как водится. А ещё был ученик Христа, «которого он любил».

Иисус сказал матери: это твой сын. А ученику, которого любил, сказал: это твоя мама. «И с того времени ученик взял её к себе». Видимо, о ней больше некому было позаботиться.

Потом Иисус попросил воды. Ему дали уксуса. И он умер. А потом проткнули копьём грудь. Этого нет в других евангелиях.

Дальше шло почти по другим евангелиям. Иосиф из Аримафеи забрал тело. С Иосифом был Никодим, фарисей, который приходил ночью к Иисусу на свиданки.