Петер Жолдош - Возвращение «Викинга»

• Название: Возвращение «Викинга»
• Автор: Петер Жолдош
• Издательство: ЭЯ
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993
• ISBN: 5-86892-104-6

После потери любимой жизнь геолога Грегора Мана на Земле лишилась смысла. Поэтому он принимает предложение участвовать в смелой экспедиции — первом межзвёздном полёте землян на корабле «Викинг» к звезде Тау Кита. Так начинается история далёкого и трудного путешествия Грегора не только в космосе, но и на чужой планете. История, которую он расскажет сам…

---

Мы вышли на широкую квадратную площадь. Туземцы шли и спереди, и сзади, и по сторонам, но никто не приближался к нам ближе, чем на десяток метров. Вокруг нас всегда была зона свободного пространства. За сплошными каменными заборами видны дома и сады. Внизу голубеет зеркало залива, в середине которого колышется «Викинг». Сейчас он напоминает собственную модель, уменьшенную до игрушечного размера. Именно таким видели его мы с Амаром, прежде чем скрыться за холмом. У меня слегка кружится голова. То ли от воспоминания об Амаре и о том, что последовало после его гибели, или сказываются невзгоды последних лет. Я опираюсь на Дэйва:

— Давайте немного передохнем.

— Правильно, — сказал Марк, — пусть хозяин не видит, что Грегор слаб.

Мазу шел впереди метрах в пятидесяти. Я смотрел ему в спину и потихоньку проникался презрительной ненавистью. Перед входом во дворец стояла группа жрецов. Вэл держал руку на пульсе Ного. Лицо у Вэла озабоченно.

— Что такое, Вэл?

— Его надо побыстрее уложить в кровать.

— Он никогда еще не спал на кровати.

— Это, наверное, неважно, а, Грегор? Ему нужны покой и тишина. Вы будете жить в крайней угловой комнате. Там вас не будут беспокоить. И окна довольно высоко.

Мы всей группой вступили в вестибюль дворца. Вэл и Марк не то чтобы поддерживали меня, скорее подстраховывали, чтобы я не запнулся за собственные ноги. По каменному узорному полу я вышагивал довольно решительно. Обратил внимание на то, что все окна очень узкие. На стенах — пестрая мозаика. В нишах видны странные уродцы — или статуи великих людей?

Мы проходим по длинной анфиладе, и я на какое-то время упускаю из виду, что мы находимся вне Земли. Четыре года жизни в диких краях, где никто не видел даже хижины, сложенной из камней, отучили меня от каменных зданий. Мы проходим комнату за комнатой; двери сначала перед нами, а потом и за нашей спиной открываются-закрываются совершенно бесшумно. Предвкушение сна переходит в нетерпеливую сонливость. Я еще чувствую, как меня укладывают на широкую мягкую постель, еще замечаю, что рядом с моей стоит постель Ного. Вэл поправляет на нем повязку… Последняя мысль: не дай бог, если приснится Вру или Крири, или птицеящер… И уверенность — я проснусь среди товарищей.

Сначала я вижу огромную комнату, по углам которой теснятся густые тени. Высокие, непривычно узкие окна. На соседней постели лежит Ного. Вэл наклоняется надо мной; в его руках сверкает медицинский шприц, с помощью которого врач снова отправляет меня в беспамятство. Прояснение связано с едой и питьем. Ощущение сонной одури мешает правильно, реалистично оценить действительность. Мой разум начинает протестовать против снотворного, потому что хочет подучить немедленные ответы на множество очень важных вопросов. Вэл отвечает на них с неохотой: подожди… сейчас для тебя главное — излечиться и отдохнуть… это потом… это очень запутанный вопрос… по-другому невозможно… Мазу держит все в железных руках… нет, с нами он по-другому, вроде бы согласен, но делает по-своему… мы ведем с горожанами работу… активная просветительская деятельность… не ломай над этим голову, спи…

Друзья мои, что с вами сталось? Вы какие-то слишком тихие. Неужели у вас оборваны связи с прошлым и вы не стремитесь к возвращению? Лично я наполовину вернулся. Действительность все четче проявляется в моем сознании. Воля занимает в нем свое место и теперь хочет играть свою собственную роль в определении судьбы. Я добрался до «Викинга», теперь надо вернуться на Землю. Довольно этой планеты — домой! Домой!

Дымка успокоительных лекарств, которой затянуто мое средоощущение, мешает мне думать. Нужно искать выход. С каждым днем все больше я начинаю понимать проблемы, с которыми столкнулись мои цивилизованные друзья на этой нецивилизованной планете. Гуманный и снисходительный земной разум, который уже несколько столетий назад освободился от эгоизма и губительных страстей, здесь оказался в тупике. Здесь его толкуют, как слабость. Мазу ничего не хочет знать о нашей цивилизации, его заботят другие проблемы, связанные с его собственной персоной. Да, он, видимо, признает наше интеллектуальное превосходство и хочет выжать из нас все, что послужит благу его самого и подданных его царства.

Мазу в принципе относится к людям с далекой звезды точно так же, как Вру и Крири, чья философия обращена всеми гранями к джунглям, относились ко мне.

Да, я очень хотел внушить им земные понятия о добре и зле, подвести их к идеалам мира, любви и дружелюбия, приобщить их к азам элементарных знаний. Этими же мотивами руководствуются в царстве Мазу и мои друзья. Но я пока не вижу, чтобы они рвались домой! Не хотят? Боятся испортить отношения с аборигенами? Что ж, я этого не стану бояться. Это должен будет уяснить и Мазу, и кто угодно…

Подозреваю, что Вэл увеличил мне дозу снотворного: я стал быстрее проваливаться в сон, дольше длится период моего беспамятства Эта огромная комната — она не дает мне общения комфорта. Странно, Ного все еще спит. Неужели так ни разу и не проснулся? Я без всякого аппетита тяну из стакана какое-то месиво, нечто киселеобразное. Принимаю решение не вступать в разговоры со своими друзьями до тех пор, пока не буду способен защитить свои мысли, свое «я». Мое доверие к нам подвергается испытаниям.

Утро начинается с ярких полосок солнечного света, падающих на пол. Они медленно передвигаются, как проявление иной, заоконной жизни, проникающей в нашу комнату неясными шорохами. Ного все еще спит. У него непривычно слабое — это при его-то грудной клетке! — дыхание. Ничего, главное — он жив. Плечо и рука уже не пугают вздутостью и синевой, рана затягивается. Через несколько дней останется только шрам. Несколько дней? Сколько же длится наше излечение? Я чувствую себя достаточно окрепшим, вот если бы еще удалось избавиться от оглушенности. У нее, как я понимаю, лекарственное происхождение. Все! Надо кончать с недугами и думать о возвращении на Землю.

— Сколько недель я сплю здесь? — спрашиваю Вэла.

— Недель? Шесть, нет — седьмой день.

— Твое снотворное растягивает время до бесконечности, — говорю я Вэлу, разглядывая в узкое окно картину залива. На спуске к набережной много людей. В группе людей в белом — жрецов — различаю фигуру в голубом.

— Мазу? — спрашиваю, не особенно удивляясь.

— Он самый, — отвечает Вэл, — хочешь поговорить с ним на языке богов? Кстати, он каждый день навещал тебя, пока ты спал. Предварительно выяснил у меня, спишь ли ты, и только тогда входил.

— Может быть, ты не поверишь, но я чувствовал его присутствие всегда. Он вносил дисгармонию в мои сновидения. Я чувствовал его присутствие тем участком мозга, который не поддавался даже твоему снотворному… Ты мог не разрешать ему вход. Зачем разрешал? Ты ведь знал, что я с первого взгляда возненавидел его!

— Как было не разрешать? Он же хозяин! Мы находимся в его дворце. Он постоянно подчеркивает, что мы друзья. Как можно было не впускать его?

— Во всяком случае, мне неприятно даже думать о том, что он приходил сюда, когда я спал.

— С этого дня инъекций не будет. Но таблетки надо принимать, — Вэл протянул мне ярко-желтую таблетку на ладони. Я гляжу на нее с отвращением, словно она — Мазу. Представляю себе: я сплю, а жрец приходит и шарит по мне своим змеиным взглядом. — Чего же он хотел? Что высматривал? — спрашиваю у Вэла.

— По правде говоря, не знаю. Он вел себя тихо, останавливался перед твоей кроватью и смотрел. Не говорил ни слова. Даже к туземцу твоему не подходил, хотя раньше интересовался, как заживают раны… У него есть кое-какие медицинские способности, — способен, например, внушать. Ну хватит о нем… Хватит тебе торчать у окна, ложись и отдыхай.

— Мне надоело лежать! — я почти срываюсь на крик. — Надоело принимать лекарства! Хватит, я чувствую себя хорошо!

— Грегор, с врачами не спорят! — повысил голос Вэл.

На наши пререкания вбежали товарищи. Узнав, из-за чего спор, встали на мою сторону:

— Если Грегор чувствует себя здоровым, пусть встает. Устанет опять ляжет, о чем тут говорить?

— Правильно! — подхватывает Феликс. — Общение с нами для него сейчас самое лучшее лекарство. Да и ему самому, наверное, хочется выговориться. Он же столько там пережил! Выскажется — и словно груз сбросит с плеч. Я уже не говорю о том, что его рассказ — это научная информация. Не будем забывать, что мы — ученые.

— Друзья, меня это устраивает! — я рад, что меня поддерживают мои друзья, мои товарищи, мои коллеги наконец!.. Мне самому хотелось сбросить этот груз тяжкого опыта, приобретенного в диком краю среди местных неандертальцев…

Мой рассказ длился больше двух часов. Я построил его в виде хроники — так мне было легче говорить, а им воспринимать рассказчика. При этом я обнаружил, что не стараюсь делать из пережитого трагедию. Я ученый, и хотя рассказ мой меньше всего касался геологии, я обо всем говорил, заботясь в первую очередь о достоверности фактов… Моих товарищей страшно поразила та часть моего повествования, в которой шла речь о динозаврах. Да, от Мазу они кое-что слышали, но сам жрец никогда не бывал во внутренних районах материка, о чудищах он сам знал понаслышке. Что еще интересного: высокоорганизованная жизнь на этой планете имеет четкую и строгую локализацию, миграционные процессы не выявлены. Чем это объяснить? Не знаю. Нужны комплексные исследования и наблюдения специалистов. Марк заметил, что у здешних жителей начисто отсутствует любознательность. Они ничего не знают о своей планете, о племенах, которые живут дальше, чем в трехстах-пятистах километрах…