Алексей Мильчаков - Вятские парни

• Название: Вятские парни
• Автор: Алексей Мильчаков
• Издательство: Волго-Вятское книжное издательство
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1969

---

Тихон Меркурьевич любезно поздоровался и спросил о жильце.

— Тихо у него. Спит еще.

— Пойду разбужу. Служебное дельце, бабушка. Уж извините, что обеспокоил, — солгал Тихон Меркурьевич, ощупью пробираясь в конец темного коридора.

В нос ударило угарным запахом пищи и жареного лука. Тихон Меркурьевич заметил на кухонном столе под холщовой скатеркой два подовых пирога. Минеевна уже отстряпалась и собиралась на рынок — в обжорку.

Тихон Меркурьевич легонько постучал в дверь, потянул скрипучую половинку.

Его сослуживец лежал навзничь поперек кровати, раскинув руки. Серое одеяло сползло на пол. Одежда разбросана.

Посреди стола стояла наполовину опорожненная бутылка Шустовского коньяку, подле — рюмка и бумажный мешочек с колбасными обрезками. На тарелке еще дымилась краюха пирога, положенная хозяйкой.

У Тихона Меркурьевича зашлось сердце. Он прижал ладошку к груди:

— Боже милостивый! Янтарный, Шустовский? Воспетый в виршах на первых страницах газет?

Будет мнение не ложно,
Если выразимся так:
Пить всегда и всюду можно
Славный Шустовский коньяк!

Переведя дух, Тихон Меркурьевич склонился над Бачельниковым.

— Воскресни, Саша! Восстань с ложа твоего!

Санька открыл глаз, потом другой. Узнав нежданного гостя, вскочил с кровати, осклабился:

— Вы, Тихон Меркурьевич? Извините… Минуточку.

— Не суетись. Я, брат, по делу к тебе. Имею честь пригласить на день рождения дочери. Изволь явиться, к шести часам сегодня. В мундире и при регалиях, хе-хе.

Санька опешил:

— Вы не шутите? А что Марина Сергеевна?

— Да брось ты, стряпней угостит Марина Сергеевна. Не опаздывай.

Санька быстро натянул брюки, выскочил с полотенцем из комнаты.

Пока он умывался, Тихон Меркурьевич осмотрел холостяцкое обиталище.

Колченогий стол у окна. Стул, табуретка, железная продавленная кровать, накрытый пестрым лоскутным ковриком сундук. Над ним — одежда. Стенку украшала единственная репродукция с картины Саврасова «Грачи прилетели».

Под потолком в углу — дощечка с мутным ликом святого, повешенная хозяйкой.

— Одиноко, Саша, уныло в твоей берлоге, — сказал Тихон Меркурьевич возвратившемуся Саньке. — Жениться тебе надо. Годы-то бегут.

— Успею, Тихон Меркурьевич. Мне еще за тридцать не перешло, и мое от меня не уйдет.

Санька принес от Минеевны два чистых стаканчика, разрезал пополам пирог и подвинул тарелку гостю:

— Пожалуйста, Тихон Меркурьевич.

Ганцырев приподнял стаканчик с янтарной жидкостью и продекламировал:

Чтоб почувствовать отвагу,
И тоски рассеять мрак,
Деды пили мед и брагу,
Внуки — Шустовский коньяк!

Они чокнулись и выпили.

— Дослужиться бы мне до прибавки, — жуя пирог, проговорил Санька. — Переменил бы квартиру и женился бы на интеллигентной барышне… вроде вашей Кати.

— Ишь ты… губа у тебя не дура, — заметил Тихон Меркурьевич. — Она, брат, Катька, у меня умница, в меня. Вот только характером не удалась. В Марину Сергеевну вся.

Санька хотел налить по второй, но гость накрыл свой стаканчик ладонью.

— Аминь! Ни капли больше. Дел много. Нужно подарок Катеринке купить. Кстати, не одолжишь ли, Саша, на это святое дельце целковый?

Санька знал, что его начальник вечно без денег. Жалованье выдавалось в собственные руки жене. Поэтому просьбе не удивился.

— Да, пожалуйста! Только рубля, по-моему, маловато. Какой же на рублевку подарок. Возьмите вот синенькую и купите Катерине Тихоновне что-нибудь стоящее.

Растроганный щедростью Саньки, Тихон Меркурьевич прижал парня к груди. С пятишницей в кармане вылетел он как на крыльях из Санькиного подвала.

«С таким капиталом можно бы заявиться в «Кавказ», послушать за рюмочкой рябиновой новый оркестрион, или — к Шнейдеру, откушать мюнхенского, или — позавтракать в «Стрельне»… Но сегодня нельзя».

На каланче пожарной части пробило десять. Тихон Меркурьевич взбежал по ступенькам в магазин Кардакова. Разглядывая парфюмерно-косметические, галантерейные, ювелирные товары, он ходил от приказчика к приказчику.

«Духи? Несессер? Редикюль? Зонтик? Шарф? Кулончик? Бусы? Что же выбрать такое, чтоб понравилось дочери? Куплю-ка лучше на платье, а не пустячок».

Перейдя улицу, Тихон Меркурьевич помчался по Спасской в Клабуковский универсальный, поднялся на второй этаж, где продавались ткани.

Выбрал кремовый шифон на кофточку.

Повеселевший, со свертком и серебряной мелочью в кармане, он солидно вышел из магазина. По пути спустился во фруктовый подвал Самитовой и на оставшиеся деньги купил персиков.

К шести часам стали собираться гости. Их встречала Катя, одетая в скромное серое платье. Девушки чмокались, мальчики жали руку, желали счастья.

Пришла маленькая сероглазая Женя Чардымова с интересным, стройным гимназистом Аркашей Пахтусовым. Следом за ними вбежала и повисла на Катиной шее другая подружка.

В квартире Ганцыревых сразу стало шумно и тесно. Тихон Меркурьевич, чувствуя себя среди юных помолодевшим, держался с гостями запросто, шутил, норовил услужить жене, но она отмахивалась от суетливого супруга, в общем, довольная им: не напился и дочке на кофточку подарил.

— Ну, где же твоя Наташа? — спросил Колька у сестры.

— Обещала к шести. Сходи, встреть ее на улице.

Наташа Веретина сблизилась с Катей только в последнее время, хотя учились они в одном классе. После ночного происшествия, упомянутого в газете, девушка заинтересовалась Катиным братом. Она уже знала, кто этот «неизвестный в гимназической фуражке». Кате так прямо и сказала, что Николай, по-видимому, личность романтическая, а такие — ей нравятся.

Катя рассмеялась: еще чего выдумаешь! Не вздумай сказать ему, а то он бог знает что вообразит о себе.

В сенях Николай столкнулся с нарядным, надушенным Бачельниковым, который прижимал к груди огромный букет белых и красных пионов — сокровище из оранжереи Рудобельского.

Колька ахнул:

— Вот это да! Чудо из сказок Шехерезады! Для Кати?

Бачельников кивнул.

— Подари-ка, Александр Степанович, вот этот! — Колька быстро вытянул из букета большой цветок с красно-белыми лепестками, понюхал и крикнул в дверь:

— Катеринка, принимай гостя!

Колька двинулся по направлению к Морозовской. Одетый в парусиновую рубашку с серебряными пуговками на вороте и в серые выутюженные брюки, он чувствовал себя именинником. Со взгорка сразу же заметил идущую быстрым шагом Наташу. «Какая она красавица! И как идет ей это сиреневое платье!»

Наташа помахала приветливо рукой, и Колька полетел навстречу — через дорогу.

— Это вам, Наташа, — протянул он девушке цветок. — Не обижайтесь, когда увидите у Кати целую охапку, а я вам только веточку.

Наташа ослепительно улыбнулась:

— Иногда веточка дороже целого букета. Спасибо, Коля.

Из распахнутых окон квартиры Ганцыревых слышались говор, смех, шум передвигаемых стульев, звяканье посуды. Когда Наташа с Колькой вошли в комнату, гости уже сидели за большим столом, украшенным Санькиными цветами.

— Наташка, милая! — закричала Катя. — Иди сюда.

Они сели на стул, обнявшись.

Колька притащил из кухни табуретку и втиснулся между Наташей и Бачельниковым. Саньке не понравилось, что пришельцы отодвинули его от Кати. Покосясь на Кольку, он подсунул ему стаканчик водки, а Наташе предложил портвейна.

— Это штрафные. Извольте пить за здоровье Катерины Тихоновны!

Колька задел краешком стопки Наташину рюмку, подмигнул Кате и, морщась, выпил водку, как горькое лекарство.

— Фу, какая мерзость! Ой, спасите, дайте чего-нибудь на язык!

Наташа подала на вилке ломтик сыра.

От следующей стопки Колька отказался.

— Споемте-ка студенческую! — предложил Санька и негромким тенором затянул:

Быстры, как волны,
Дни нашей жизни…

— Ну, чего же вы? Катерина Тихоновна, Николай? Помогайте!

Саньку никто не поддержал.

— Может, некрасовскую «Тройку»? «Что так жадно глядишь на дорогу»? Не помните? Печально. Тогда выпьем. — Санька потянулся своей рюмкой через стол к Тихону Меркурьевичу.

— Пойдемте лучше на воздух! — предложила Катя.

Все, кроме Тихона Меркурьевича, Марины Сергеевны и Бачельникова, застучали стульями.

На дворе, за сараем, была большая площадка, ограниченная на северной и южной сторонах невысоким забором, на восточной — оврагом, заросшим репейником и бузиной.

— А ну, лови! — шлепнула Катю по руке Наташа, но неожиданно круто повернула на Кольку, ударила его по плечу и помчалась к кустам бузины на краю оврага.