Дэвид Мэдсен - Откровения людоеда

• Название: Откровения людоеда
• Автор: Дэвид Мэдсен
• Издательство: ACT: Адаптек Пресс
• Жанр: Триллер
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-065359-1 978-5-93827-144-9

Орландо Крисп, гениальный повар, настолько хорошо готовит, что поклонники его таланта создают закрытый клуб. Они готовы на все, лишь бы была возможность обедать в ресторане Орландо, и еще не понимают в чем секрет. Для Криспа потребление плоти — это, по существу, акт любви, контакт столь же интимный, как и секс, и подобная интимность неизбежно достигает своего апогея. Но в чем секрет, может быть, повар чего-то не договаривает? Чем, все таки, кормит нас кровожадный монстр?

---

— Я только что пришел.

— Теперь это не имеет значения — здесь есть некто — он сущая прелесть, и я хотел бы, чтобы ты с ним познакомился.

Я был представлен, по крайней мере, полудюжине людей — включая профессора урологической гинекологии, чьи трясущиеся руки были подозрительно мокрыми — ни одного из этих людей даже отдаленно нельзя было описать как прелестного; в конце концов, я был захвачен на полпути через комнату и представлен высокому человеку со светлыми волосами и стеклянным глазом — во всяком случае, я полагаю, что глаз был стеклянный, поскольку никогда не смотрел прямо на меня, в то время как другой глаз именно это и делал. И это было крайне недружелюбно.

— Крисп, это мой самый дорогой друг, Герр Отто фон Штрайх-Шлосс — Отто, поздоровайся с Маэстро Орландо Криспом, он гений.

Естественно, я не мог опровергнуть правдивость этого утверждения, но чувствовал себя весьма смущенным, поскольку оно было сделано в такой покровительствующей манере и таким буйным шутом, как Херве.

— О? — сказал Герр фон Штрайх-Шлосс, словно он был взволнован не меньше, чем я.

— Если вы хорошенько его попросите, он может приготовить вам несколько своих изысканных маленьких sasaties.

— Он повар?

— Он шеф-повар, Отто.

— Я художник, — сказал я.

Герр фон Штрайх-Шлосс подавил смешок.

— Не капризничай, main taube,[173] — проворчал Генрих. — Я говорю правду. Я часто обедаю в небольшом ristorante, принадлежащем Маэстро Орландо, который находится не так далеко отсюда…

— Ты обедаешь там каждый вечер последние четырнадцать месяцев, — сказал я. — С редкими исключениями.

Генрих вальяжно замахал в воздухе жирной рукой и продолжал, не обратив внимания на мой комментарий:

— …и ты должен поверить мне, если я скажу тебе, что этот парень хорош. На самом деле, я думаю о том, чтобы устроить небольшую частную вечеринку в его ресторане на следующей неделе после моего выступления в Палаццо Фабрицци-Бамберг.

— Ты не говорил мне об этом, — сказал я. — Сколько будет людей?

— О, не больше дюжины. Нам потребуется сад на крыше, полностью в наше распоряжение, конечно же.

— Но это невозможно…

— Чщщ! А как тебе нравится наше маленькое pied-a-terre,[174] мой друг? Мы находим его более чем комфортным.

— Это — честно говоря — это не то, чего я ожидал.

— Да? — сказал Герр фон Штрайх-Шлосс. — А что же вы ожидали?

— На самом деле я не знаю. Я ничего не знаю об Amid di Germania…

— Взаимоотношения между Маэстро Орландо и мной — исключительно такие, какие могут быть между двумя творческими людьми, — сказал Генрих, понижая свой голос до доверительного тона. — Единение творческих душ. Мы никогда не говорили об Amid, ты ведь понимаешь.

Бровь над стеклянным глазом Герра Штрайх- Шлосса поднялась вверх и насмешливо опустилась, но сам глаз остался неподвижным.

— Мы — небольшая группа непрофессиональных культурологов-единомышленников, — осторожно сказал он. — У нас есть некоторые сходные интересы. Мы регулярно встречаемся для того, чтобы обсудить их.

— Да? — поинтересовался я. — Какого рода интересы?

— В основном то, что относится к истории северных людей. Сам я, в частности, испытываю тягу к мистицизму старых Тевтонских орденов. Но здесь — мы не обращаем в свою веру. На самом деле, мы закрытое общество.

— Но не тайное, ни в коем случае, — быстро добавил Генрих.

Отто фон Штрайх-Шлосс кисло улыбнулся.

— Нет, конечно же, нет; — пробормотал он.

— Может ли к вам кто-нибудь присоединиться?

— Вообще то не особо. Этот кто-нибудь должен быть той же самой…

— Той же самой крови?

— Наполнен тем же самым энтузиазмом, — решительно сказал Герр Штрайх-Шлосс. — Как я уже сказал вам, мы не обращаем в свою веру. Сфера нашего влияния далека от любой навязчивости

— А что это за влияние?

Герр Штрайх-Шлосс издал тихий, раздражительный звук.

— Мы предпочитаем тешить себя надеждой, что мы делаем свой личный вклад в национальный самоанализ, — сказал он. — Чтобы помочь сберечь эту особенность в особенных людях.

— Какие особенные люди и особенности вы хотели сберечь?

— Как я уже сказал вам. Герр Крисп, это северные люди, в общем и целом. На наш взгляд расовое и культурное различие — называйте это как хотите — является для нас основным критерием для определения прав нации, чтобы пережить…

— Пережить что?

— С позволения сказать, пожалуй, чтобы выявить себя как лидера в конкурентной борьбе, которая естественно и неизбежно происходит между особенными людьми. Вы не согласны, Герр Крисп?

Конечно, я был согласен, ведь его поверхностная теория была не более чем бледным отражением моей собственной философии Поглощения — я определил это в одно мгновение! — и, более того, она основывалась не на принципе творческого вдохновения или привилегии художественного гения, а на ничтожном националистическом снобизме.

— Насчет сада на крыше, — сказал я, поворачиваясь к Генриху, который к этому времени начал выглядеть скучающим.

— Закрой его на вечер.

— Нет. Там умещается, по меньшей мере, тридцать человек. Если ты планируешь привести только дюжину…

— Как я сказал вам, Маэстро, вечеринка должна быть частной — именно так.

Невольно я начал размышлять о чем-то вроде злополучных парней-и-содомитов soirfe[175] Эрнста Рема для головорезов в отеле «Гансблауэр» в Ночь Длинных Ножей, и вздрогнул; так как хотя мне по природе моей (как и всем истинным художникам, полагаю) совершенно неинтересна политическая идеология, довольно скоро мне стало ясно, что Amid di Germania было неофашистским братством, которое выдает себя за своего рода частный культурный клуб. Меня не заботило ни на йоту, на что они тратят свое время и свою территорию, но я не хотел, чтобы мой ресторан стал сценой для какого-нибудь кровопролитного путча.

— Маэстро Крисп не подведет нас, — сообщил Генрих Отто фон Штрайх-Шлоссу.

— Нам нужно обсудить это, — возразил я.

Генрих снова замахал в воздухе своей жирной рукой; серебряное кольцо с большим голубым камнем было втиснуто на его мизинец — оно блестело и сверкало передо мной неприятным вульгарным блеском. Как вы скоро узнаете, это кольцо привлекло к себе мое внимание не в последний раз — я не могу устоять перед тем, чтобы не рассказать вам об этом. Но — терпение! — вы все узнаете в свое время.

— Да, да, мы обязательно это обсудим, — сказал он. — О, gnädige фрау Ричтенфельд! Рад видеть вас, как всегда! И дорогой Альфред? Ом совсем поправился?

Я удалился так тихо, как только мог, сжимая пустой стакан.

Позже в тот же вечер Генрих пел; на самом деле он пел бесконечно. Он пел — с эмоциональной дрожью в смачном голосе и со слезами, блестящими в уголках его поросячьих глаз — тошнотворные сентиментальные песни о родине и сердце, обыкновенные военные марши, баллады, повествующие о героизме праведных патриотов, и хроматический гимн в вангеровском духе, похожий на панихиду и отягощенный фатумом, восхваляющий любовь между братьями по оружию. Вряд ли мне нужно говорить о том, что он закончил все песней «Old Man River».

— Вы давно знакомы с Герром Херве? — прошептал в мое ухо голос, когда щедрые восторженные аплодисменты заполнили большой зал.

Я повернулся и обнаружил Отто фон Штрайх-Шлосса, стоящего рядом со мной, настолько близко, что я почувствовал запах шампанского в его дыхании. Было достаточно очевидно, что он пьян.

— На самом деле нет, — ответил я.

— Едва ли кто-то может назвать человека, который бы, если можно так выразиться, не предавал. Я большой почитатель Генриха, уверяю вас.

— Да, уверен, что так и есть. Вы имеете в виду Amid di Germania?

— Не в первую очередь, Герр Крисп. Я имею в виду другие явные интересы, которые мы с ним разделяем — как и многие из нашего маленького братства.

— А.

— Я не имею в виду, что мы все в той же мере д емонстрируем энтузиазм, конечно…

— Конечно.

— Никогда не следует забывать основную цель Amki, согласно которой все остальное второстепенно.

— Что именно? — спросил я.

Он похлопал меня по плечу в дружественной манере.

— Я не так сильно посвящен во все это, мой друг. Тебе стоит поговорить с Генрихом, если хочешь узнать больше. Возможно, даже присоединиться к нам? Ты англичанин, в конце концов — принадлежишь северной расе, как и мы.

О нет, тема, на которую я ссылаюсь, относится, скорее, к личной природе — хотя, как я уже сказал, большинство моих братьев в обществе демонстрируют выдающуюся любовь к изысканным таинствам. На самом деле, я здесь, несомненно, самый опытный приверженец…