Иустин (Попович) - Достоевский о Европе и славянстве

• Название: Достоевский о Европе и славянстве
• Автор: Иустин (Попович)
• Жанр: Религия

Исследование написано сербским богословом в 1931 году.

Читатель, которого занимают проблемы миссии России, найдет в книге много поднимающих самооценку идей. "Своей "непогрешимостью" и гордой самодостаточностью европейский человек осудил себя на смерть, после которой, по законам людской логики, нет Воскресения, а Европу превратил в обширное кладбище, из которого не воскресают. Но славянский человек в своей евангельской грусти и в своей всечеловеческой любви чувствует, верует и знает: только благой и чудесный Богочеловек может победить смерть и воскресить каждого мертвеца, обессмертить каждого смертного и европейское кладбище превратить в питомник Воскресения и бессмертия".

В книге подробно рассматривается философия Достоевского, особое внимание уделяется ее мистической составляющей. Так, "гениальным прозрением и пророческим откровением" прп. Иустин считает тот вывод писателя, что дьявол прямо участвует в создании атеистической философии и атеистической этики.

---

Если в Западной Европе непогрешимость человечества в принципе догматически санкционирована, то почему бы ею не воспользоваться любому европейцу? Главное, что человек по своей сути существо непогрешимое, значит, имеет право все свои проблемы и все мучения своего духа решать по своему разумению. Тем более, что Лик Богочеловека Христа, — это единственное непогрешимое руководство для человеческого существа, — искажен римокатолицизмом. Именно в этом — источник всех бед и заблуждений европейского человека. Вместо Христа европейский человек напридумывал бесчисленное количество теорий, идей, гипотез, иллюзий и упований. Среди них: материализм, атеизм и социализм. Прав Достоевский, когда говорит: "Римское католичество, предавшее давно уже Христа за земное владение, заставившее отвернуться от себя человечество и бывшее, таким образом, главнейшей причиной материализма и атеизма Европы, это католичество естественно породило в Европе и социализм. Ибо социализм имеет задачей разрешение судеб человечества уже не по Христу, а вне Бога и вне Христа, и должен был зародиться в Европе естественно, взамен упадшего христианского в ней начала, по мере извращения и утраты его в самой Церкви католической"[501].

Когда люди заменяют Богочеловека "непогрешимым" человеком, то они, как следствие такой подмены, заменяют и Его Евангелие различными учениями. "Непогрешимый" имеет право на все. Если он положил себе целью основать всемирную монархию во главе с ним — "непогрешимым", то для осуществления этой цели приемлемы все средства, ибо на них "непогрешимый" дает свои санкции. Возможно все, возможны человеческие компромиссы, если они способствуют осуществлению цели. Союзник и соратник царя и властителя, "непогрешимый" примкнет к социалистам, когда это будет нужно. Пророческая истина, как набатный звон, слышна в словах Достоевского: "…Если папство когда-нибудь будет покинуто и отброшено правительствами мира сего, то весьма и весьма может случиться, что оно бросится в объятия социализма и соединится с ним воедино. Папа выйдет ко всем нищим пеш и бос и скажет, что все, чему они учат и хотят, давно уже есть в Евангелии, что до сих пор лишь время не наступило им про это узнать, а теперь наступило, и что он, папа, отдает им Христа и верит в муравейник. Римскому католичеству (слишком уж ясно это) нужен не Христос, а всемирное владычество: "Вам де надо единение против врага — соединитесь под моей властью, ибо я один всемирен из всех властей и властителей мира, и пойдем вместе" [502].

Когда папизм потеряет поддержку властителей, он обратится к демосу, к народу. Достоевский пишет, что римокатолицизм обратится к народу, к тому самому народу, который римская Церковь веками высокомерно презирала, ранее угождая земным королям и царям. Теперь же католичество обратится к народу, ибо теперь уж не к кому будет обращаться, и обратится именно, к вождям самого подвижного и мятежного элемента в народе — к социалистам. "Народу оно скажет, что все, что им проповедуют социалисты, проповедовал и Христос. Оно исказит и продаст им Христа еще раз, как продавало прежде столько раз за земное, владение, отстаивая права инквизиции, мучившей людей за свободу совести во имя любящего Христа, — Христа, дорожащего лишь свободно пришедшим учеником, а не купленным и напуганным. Оно продавало Христа, благословляя иезуитов и одобряя праведность всякого средства для Христова дела" [503]. Все учение Христово свелось единственно к озабоченности о земном господстве и о будущем государственном властвовании во всем мире.

Когда католическое человечество отвернулось от того чудовищного образа, в котором им представили Христа, то после целого ряда веков протестов, реформации и проч. явились наконец с начала нынешнего столетия попытки устроиться вне Бога и вне Христа. Не имея инстинкта пчелы или муравья, безошибочно и точно созидающих улей или муравейник, люди захотели создать нечто вроде человеческого безошибочного муравейника. Они отвергли происшедшую от Бога и Откровением возвещенную человеку единственную формулу спасения его: "Возлюби ближнего, как самого себя" и заменили ее практическими выводами вроде: "Chacun pour soi et Dieu pour tous" [504] или научными аксиомами вроде "борьбы за существование". Не имея инстинкта животных, по которому те живут и устраивают жизнь свою безошибочно, люди гордо вознадеялись на науку, забыв, что для такого дела, как создать общество, наука еще все равно в пеленках [505]. Явились мечтания.

Будущая Вавилонская башня [506] стала идеалом и, с другой стороны, страхом всего человечества. Но за мечтателями явились вскоре уже другие учения, простые и понятные всем, вроде: "ограбить богатых, залить мир кровью, а там как-нибудь само собою все вновь устроится" [507]. Наконец пошли дальше и этих учителей, явилось учение анархии, за которою, если б она могла осуществиться, наверно бы началось опять все сначала, как тысяч за десять лет назад. Католичество понимает все это отлично и сумеет соблазнить предводителей подземной войны. Оно скажет им: "У вас нет центра, порядка в ведении дела, вы — раздробленная по всему миру сила, а теперь, с падением Франции, и придавленная. Я буду единением вашим и привлеку к вам и всех тех, кто в меня верует". Так или эдак, а соединение произойдет. Католичество умирать не хочет, социальная же революция в новый социальный период в Европе тоже несомненна: две силы несомненно должны согласиться, два течения — слиться. Разумеется, католичеству даже выгодна будет резня, кровь, грабеж и хотя бы даже антропофагия. Тут оно и может надеяться поймать на крючок в мутной воде еще раз свою рыбу, предчувствуя момент, когда наконец измученное хаосом и бесправицей человечество бросится к нему в объятия, и оно очутится вновь, но уже всецело и наяву, нераздельно ни с кем и единолично, "земным владыкою и авторитетом мира сего и тем окончательно уже достигнет цели своей" [508].

Главную тайну отношения "непогрешимого" европейского человека к Богочеловеку Достоевский с пророческим ясновидением неподражаемо проанализировал в "Великом инквизиторе". Гениальный идеолог и прагматик римокатолицизма Великий инквизитор говорит Христу: "Мы исправили подвиг Твой и основали его на чуде, тайне и авторитете… [509]. Рассердись, я не хочу любви Твоей, потому что сам не люблю Тебя. И что мне скрывать от Тебя? Или я не знаю, с Кем говорю? То, что имею сказать Тебе, все Тебе уже известно, я читаю это в глазах Твоих. И я скрою от Тебя тайну нашу? Может быть, Ты именно хочешь услышать ее из уст моих, слушай же: "Мы не с Тобою, а с ним, вот наша тайна. Мы давно уже не с Тобой, а с ним [510], уже восемь веков. Ровно восемь веков назад [511], как мы взяли от него то, что Ты с негодованием отверг, тот последний дар, который он предложил Тебе, показав Тебе все царства земные: мы взяли от него Рим и меч кесаря и объявили лишь себя царями земными, царями едиными, хотя и доныне не успели еще привести наше дело к полному окончанию… Долго еще ждать завершения его, и еще много выстрадает земля, но мы достигнем и будем кесарями, и тогда уже помыслим о всемирном счастии людей… Мы и взяли меч кесаря, а взяв его, конечно, отвергли Тебя и пошли за ним" [512].

По Великому инквизитору, тайна социализма частично сокрыта в тайне римокатолицизма. Инквизитор говорит Христу: "О, пройдут еще века бесчинства свободного ума, их науки и антропофагии, потому что, начав возводить свою Вавилонскую башню без нас, они кончат антропофагией… Знаешь ли Ты, что пройдут века и человечество провозгласит устами своей премудрости и науки, что преступления нет, а стало быть, нет и греха [513], а есть лишь только голодные. "Накорми, тогда и спрашивай с них добродетели!" — вот что напишут на знамени, которое воздвигнут против Тебя и которым разрушится храм Твой. На месте храма Твоего воздвигнется новое здание, воздвигнется вновь страшная Вавилонская башня, и хотя и эта не достроится, как и прежняя, но все же Ты бы мог избежать этой новой башни и на тысячу лет сократить страдания людей, — ибо к нам же ведь придут они, промучившись тысячу лет со своей башней! Они отыщут нас тогда опять под землей, в катакомбах, скрывающихся (ибо мы будем вновь гонимы и мучимы), найдут нас и возопиют к нам: "Накормите нас, ибо те, которые обещали нам огонь с небеси, его не дали". И тогда мы и достроим их башню, ибо достроит тот, кто накормит, а накормим лишь мы, во имя Твое, и солжем, что во имя Твое" [514]. И чтобы уж совсем заполучить их, "мы дадим им тихое, смиренное счастье, счастье слабосильных существ, какими они и созданы… О, мы разрешим им и грех, ибо они слабы и бессильны, и они будут любить нас, как дети, за то, что мы им позволим грешить. Мы скажем им, что всякий грех будет искуплен, если сделан будет с нашего позволения; позволяем же им грешить потому, что их любим… Самые мучительные тайны их совести, — все, все понесут они нам, и мы все разрешим" [515].

Одна и та же таинственная, темная сила действует и в творцах человекобога, и в идеологах европейского "непогрешимого" человека; в глубинах этой силы таится мрачный дух зла и уничтожения, окончательной целью которого является устранение Богочеловека и замена Его "непогрешимым" человеком, человекобогом. Для Достоевского это очевидная и неоспоримая аксиома. Он придерживался этого мнения до конца своей жизни. В своем "исповедании веры" (profession de foi) он изрекает окончательный суд о римокатолицизме. Он говорит: "На Западе Христос померк, когда сама Церковь западная исказила образ Христов, преобразившись из Церкви в римское государство и воплотив его вновь в виде папства. Да, на Западе воистину уже нет христианства и Церкви[516], хотя и много еще есть христиан, да и никогда не исчезнут [517]. Католичество воистину уже не христианство и переходит в идолопоклонство, а протестантизм исполинскими шагами переходит в атеизм и в зыбкое, текущее, изменчивое (а не вековечное) нравоучение" [518].