Иустин (Попович) - Достоевский о Европе и славянстве

• Название: Достоевский о Европе и славянстве
• Автор: Иустин (Попович)
• Жанр: Религия

Исследование написано сербским богословом в 1931 году.

Читатель, которого занимают проблемы миссии России, найдет в книге много поднимающих самооценку идей. "Своей "непогрешимостью" и гордой самодостаточностью европейский человек осудил себя на смерть, после которой, по законам людской логики, нет Воскресения, а Европу превратил в обширное кладбище, из которого не воскресают. Но славянский человек в своей евангельской грусти и в своей всечеловеческой любви чувствует, верует и знает: только благой и чудесный Богочеловек может победить смерть и воскресить каждого мертвеца, обессмертить каждого смертного и европейское кладбище превратить в питомник Воскресения и бессмертия".

В книге подробно рассматривается философия Достоевского, особое внимание уделяется ее мистической составляющей. Так, "гениальным прозрением и пророческим откровением" прп. Иустин считает тот вывод писателя, что дьявол прямо участвует в создании атеистической философии и атеистической этики.

---

Все малые и великие тайны европейского духа вместились и слились в одном огромном и неизменном догмате, догмате о непогрешимости человека. Тем самым разрешились главные устремления европейского гуманизма в самых различных его проявлениях — от светского до религиозного. Человек провозглашен человекобогом. По сути, в догмате о непогрешимости человека открылась главная тайна европейского человека. Европейский человек ясно и искренне исповедал пред земным и небесным мирами то, что хотел сказать, то, к чему стремился. Догматом о непогрешимости человека он решительно и окончательно изгнал из Европы Богочеловека и воцарил человекобога, а тем самым навсегда предопределил будущее Европы: она неминуемо должна продвигаться по путям непогрешимости человека — европейского человекобога.

Достоевский с болью и отчаянием ощущает все это, и в 1876 году так пишет: "Римское католичество давно уже считает себя выше всего человечества. До сих пор оно блудодействовало лишь с сильными земли и надеялось на них до последнего срока. Но срок этот пришел теперь, кажется, окончательно, и римское католичество, несомненно, бросит властителей земных, которые, впрочем, сами ему изменили и давно уже в Европе затеяли на него всеобщую травлю, а теперь, в наши дни, уже окончательно организовавшуюся. Что ж, римское католичество и такие повороты проделывало: раз, когда надо было, оно, не задумавшись, продало Христа за земное владение. Провозгласив как догмат, "что христианство на земле удержаться не может без земного владения Папы", оно тем самым провозгласило Христа нового, на прежнего не похожего, прельстившегося на третье диаволово искушение, на царства земные: "все сие отдам Тебе, поклонися мне"! О, я слышал горячие возражения на эту мысль; мне возражали, что вера и образ Христов и поныне продолжают еще жить в сердцах множества католиков во всей прежней истине и во всей чистоте. Это несомненно так, но главный источник замутился и отравлен безвозвратно. К тому же Рим слишком еще недавно провозгласил свое согласие на третье диаволово искушение в виде твердого догмата, а потому всех прямых последствий этого огромного решения нам еще заметить нельзя было. Замечательно, что провозглашение этого догмата, — это открытие "всего секрета", — произошло именно в то самое мгновение, когда объединенная Италия стучалась уже в ворота Рима. У нас многие тогда над этим смеялись: "…сердит, да не силен" (о Папе [492])… Только навряд ли не силен. Нет, такие люди, способные на такие решения и повороты, не могут умереть без боя. Возразят, что это и всегда так было в католичестве, по крайней мере, подразумевалось, и что, стало быть, не было никакого переворота. Да, но не всегда был секрет. Папа много веков делал вид, что доволен крошечным владеньицем своим, Папской областью, но все это лишь единственно для аллегории; главное же в том, что в этой аллегории неизменно таилось зерно главной мысли, с несомненной и всегдашней надеждой Папства, что зерно это разовьется в будущем в пышное дерево и осенит им всю землю. И вот, в самое последнее мгновение, когда отнимали от него последнюю десятину его земного владения, владыка католичества, видя смерть свою, вдруг восстает и изрекает всю правду о себе всему миру: "Это вы думали, что я только титулом государя Папской области удовольствуюсь? Знайте же, что я всегда считал себя владыкой мира и всех царей земных, и не духовным только, а земным, настоящим их господином, властителем и императором. Это я — царь над царями и господин над господствующими, и мне одному принадлежат на земле судьбы, времена и сроки; и вот я всемирно объявляю это теперь в догмате о моей непогрешимости". Нет, тут сила; это величаво, а не смешно; это — воскрешение древней римской идеи всемирного владычества и единения, которая никогда и не умирала в римском католичестве; это Рим Юлиана Отступника, но не побежденного, а как бы победившего Христа в новой и последней битве. Таким образом, продажа истинного Христа за царства земные совершилась" [493].

Догматом о своей непогрешимости, — пишет Достоевский, — Папа тем самым провозгласил тезис о том, что без земного владения христианство не может уцелеть на земле, — то есть, в сущности, провозгласил себя владыкой мира, а пред католичеством поставил уже догматически прямую цель всемирной монархии, к которой и повелел стремиться во славу Божию и Христа на земле. Эта идея, которая восходит ко времени искушений Христовых в пустыне, не может и не сможет легко умереть [494].

Когда человек, любой человек, провозгласит себя непогрешимым, он тем самым имеет право делать все то, что он считает нужным. И это вполне естественно и логично, ибо если я непогрешим, то я делаю то, что есть наилучшее. Непогрешимому все разрешено, ибо он непогрешим. И если необходимо для достижения определенных целей дозволить грех, он и это сделает. На его путях нет моральных препон и запретов. Его "непогрешимая" совесть действует самолично, самодеятельно, независимо от всех и вся. Если же "непогрешимому" человеку неважно, из-за каких побуждений необходимо уклонить или продать и наивысшую ценность нашей планеты — Богочеловека Христа, то он и это сделает, вдохновленный человекобожеским воодушевлением.

В царстве непогрешимого человека в Европе завершится продажа Христа, которая началась ради земной власти. Достоевский это очень сильно предощущает. Вершители земного царства непогрешимого человека пойдут на все уступки и компромиссы, ибо им с благословения "непогрешимого" все разрешается. Страшная черная армия "непогрешимого" знает, на кого ей опереться. Достоевский пишет, что продажа истинного Христа за царства земные совершится и закончится на деле в римском католичестве. "У этой страшной армии слишком вострые глаза, чтобы не разглядеть наконец, где теперь настоящая сила, на которую бы ей опереться. Потеряв союзников царей, католичество, несомненно, бросится к демосу. У него десятки тысяч соблазнителей, премудрых, ловких, сердцеведов и психологов, диалектиков и исповедников, а народ всегда и везде был прямодушен и добр… Все эти сердцеведы и психологи бросятся в народ и понесут ему Христа нового, уже на все согласившегося, Христа, объявленного на последнем римском нечестивом соборе. "Да, друзья и братья наши, — скажут они, — все, о чем вы хлопочете, — все это есть у нас для вас в той книге давно уже, а ваши препроводители все это украли у нас. Если же до сих пор мы говорили вам немного не так, то это потому лишь, что до сих пор вы были еще, как малые дети, и вам рано было узнавать истину, но теперь пришло время и вашей правды. Знайте же, что у Папы есть ключи святого Петра и что вера в Бога есть лишь вера в Папу [495], который на земле Самим Богом поставлен вам вместо Бога. Он непогрешим, и дана ему власть божеская, и он владыка времен и сроков; он решил теперь, что настал и ваш срок. Прежде главная сила вера состояла в смирении, но теперь прошел срок смирению и Папа имеет власть отменить его, ибо ему дана всякая власть. Да и вы все братья, и Сам Христос повелел быть всем братьями; если же старшие братья ваши не хотят вас принять к себе как братьев, то возьмите палки и сами войдите в их дом и заставьте их быть вашими братьями силой. Христос долго ждал, что развратные старшие братья ваши покаются, а теперь Он Сам разрешает нам провозгласить: "Fraternite ou la mort". (Будь мне братом, или голову долой!) Если брат твой не хочет разделить с тобой пополам свое имение, то возьми у него все, ибо Христос долго ждал его покаяния, а теперь пришел срок гнева и мщения. Знайте тоже, что вы безвинны во всех бывших и будущих грехах ваших, ибо все грехи ваши происходят лишь от вашей бедности. И если вам уже возвещали про это еще прежде ваши бывшие предводители и учители, то знайте, что хоть они и правду вам говорили, но власти не имели вам возвещать ее раньше срока, ибо власть эту имеет один только Папа от Самого Бога, а доказательство в том, что эти учители ваши ни до чего вас путного не довели, кроме казней и пущих бедствий, и что всякое начинание их погибло само собой; да к тому же они все мошенничали, чтоб, опираясь на вас, показаться сильными и потом продать себя подороже врагам вашим. А Папа вас не продаст, потому что над ним нет сильнейшего, и сам он первый из первых, только веруйте, да не в Бога, а только в Папу и в то, что лишь он один есть царь земной, а прочие должны исчезнуть, ибо им срок пришел. Радуйтесь же теперь и веселитесь, ибо теперь наступил рай земной, все вы станете богаты, а через богатство и праведны, потому что все ваши желания будут исполнены и у вас будет отнята всякая причина ко злу". "Слова эти льстивые, — продолжает Достоевский, — но, без сомнения, демос примет предложение: разглядит в неожиданном союзнике объединяющую великую силу, на все соглашающуюся, вместо предводителей мечтателей и спекулянтов, в практические способности которых, а иногда и честность, он и теперь сплошь да рядом не верует. Тут же вдруг и точка приложения силы готова, и рычаг дают мне в руки, стоит лишь налечь всей массой и повернуть. А народ ли не повернет, он ли не масса? А в довершение ему опять дадут веру и успокаивают тем сердца слишком многих, ибо слишком многие из них давно уже чувствовали тоску без Бога…