Сергей Пономаренко - Ведьмин пасьянс

• Название: Ведьмин пасьянс
• Автор: Сергей Пономаренко
• Издательство: Книжный клуб "Клуб семейного досуга"
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-966-343-955-6, 978-5-9910-0423-7

Столичная журналистка становится свидетельницей трагических событий в селе на Полесье, куда приехала собирать материал об оборотнях — вовкулаках. Со времен Киевской Руси эту местность связывали с оборотнями; сохранились также легенды о воинах-волках и о проклятии, наложенном князем-вовкулакой на жителей этого села. Журналистка подозревает, что и ее любимый, служивший в Афганистане в спецподразделении «Волки», тоже из их числа…

---

Но вдруг все закончилось. Глубокой ночью его вывели из подвала, скованного, с заклеенным ртом, усадили в автомобиль. Ему ничего не говорили, и он не мог ничего сказать.

«Может быть, это конец?!» — возникла мысль, но измученное, больное тело не отреагировало.

К удивлению, его высадили возле дома, где он снимал двухкомнатную квартиру. Освободили от наручников, что-то со злостью сказали, но слова не дошли до сознания. Бандиты тут же уехали, но номер автомобиля он успел запомнить. С трудом содрал скотч со рта вместе с отросшей щетиной и вдохнул полной грудью.

Ночной воздух был необычайно вкусным, жажда вновь напомнила о себе. Слегка пошатываясь, Антон вошел в парадное и поднялся к своей квартире. Уже возле двери сообразил, что нет ключей, которые бандиты забрали из карманов вместе со всем содержимым в первый же день.

Но дверь квартиры оказалась открытой, и там его встретил друг и компаньон Миша. Первым делом Антон бросился в кухню и напился воды из-под крана. Затем напомнил о себе голод. Антон слегка утолил его сухарем, в который превратился хлеб за время его отсутствия, и банкой рыбных консервов из холодильника. Только тогда он бросил Мише, испуганно следящему за ним:

— Рассказывай!

— Они сказали, что не будут тебе давать есть и пить, пока…

— Не то! Во что нам все это обошлось?

— То же самое ожидало меня и мою семью…

— Сколько они с нас содрали?!

— Они потребовали заплатить за все масло, плюс расходы на доставку, штрафные санкции и, кроме того, включили «счетчик» с момента первоначальной доставки масла.

— Сколько?

— Все, что у нас было. Мы больше чем «по нулям».

— Масло?

— Пришлось реализовать за треть стоимости, чтобы с ними рассчитаться. Ведь ты…

— Что у нас есть?

— Ничего. И… Антон, прошу тебя — никуда не заявляй. Это бесполезно. Они люди Матроса, а у меня семья, двое детей. Я возвращаюсь домой — займусь сельским хозяйством, попробую стать фермером. Родители пообещали помочь. Поехали со мной.

— Мне там делать нечего. Неужели я… мы должны все это стерпеть?

— Ради моих детей — прошу тебя! Понимаю, тебе проще — ты сам… А мне надо о них заботиться… Они их не пожалеют…

— Ладно. Подумаю.

— Прошу тебя. Хочешь, стану на колени?

— Хочу, но не надо… Ладно, сам разберусь, без милиции. Уходи, хочу спать.

— Вот твои ключи от квартиры… Офис я сдал, людей отпустил — платить им нечем. В коробке печати и документы фирмы. Бухгалтер обещала подготовить отчет — она так переживала за тебя…

— Печати есть, а фирмы нет… Сколько меня не было?

— Четыре дня.

— За четыре дня уничтожено то, что создавалось годами… Все. Уходи.

— Ты обещал…

— Помню… Прощай!

Через три дня Антон позвонил Верунчику.

— Верунчик, я сел на мель. Весь мир восстал против меня и нужны деньги… Помнишь, я тебе одалживал тысячу баксов? Ты не подумай, если бы не крайне неблагоприятные обстоятельства, то я бы о них и не вспомнил…

— Антоша, я тебе сочувствую, но денег у меня нет. Ты же сам знаешь, что я страшная транжирка.

— Хотя бы часть?

— Ничего нет. Извини, я спешу. Как-нибудь созвонимся. Целую. Бегу!

— Как-нибудь… — произнес Антон, слушая гудки в трубке, затем набрал номер телефона Светы.

15. Киев. Подол. Весна. 2005 год

Иванна подошла к старинному четырехэтажному особняку, на фасаде которого чугунная табличка предупреждала, что это памятник архитектуры второй половины XІХ века, бывший доходный дом, и находится он под охраной закона.

«Рассадник клопов», — подумала она, но теперь, когда резко взвинтили цены на жилье, имея небольшую зарплату, выбирать не приходилось. Работа в «желтой» газетенке не приносила хорошего дохода, и с этим она бы еще смирилась. Но ей не нравилась направленность газеты. Ведь восемьдесят процентов того, что в ней печаталось, было высосано из пальца штатными журналистами или поступало с мест, от людей в большинстве своем психически нездоровых.

Она мечтала о постоянной работе в солидном издании, освещающем события культуры, мечтала писать аналитические и критические статьи. Впрочем, такие материалы она готовила и рассылала на протяжении последнего года в разные журналы и газеты. Кое-какие статьи даже печатали, правда, в весьма переработанном виде, с чем она не всегда была согласна, но вынуждена была это терпеть, если хотела, чтобы статья «увидела свет». В глубине души Иванна надеялась, что когда-нибудь ее оценят.

Она поднялась на четвертый, последний этаж и позвонила в дверь, обитую потрескавшимся и вытершимся от времени кожзаменителем. Ей пришлось долго ждать, пока открыла древняя, полностью поседевшая старушка.

— Здравствуйте, Лариса Сигизмундовна! — бодро произнесла девушка, немного заискивающе улыбаясь. — Меня зовут Иванна, час тому назад я разговаривала с вами по поводу квартиры. Вот я и приехала.

Старушка молча, в упор несколько минут рассматривала ее блеклыми, глубоко запавшими глазками, так что Иванне стало неловко, а затем, так и не говоря ни слова, развернулась и пошла, тяжело ступая и прихрамывая» по коридору. Иванна, сочтя это за приглашение войти, последовала за ней, прикрыв за собой дверь.

Коридор был длинным для двухкомнатной квартиры с потемневшими от времени застекленными шкафами с потрепанными книгами, с облупившейся, неопределенного цвета краской на стенах.

Середину большой комнаты, в которую они вошли, занимал круглый стол из красного дерева, на котором стояла китайская, явно склеенная фарфоровая ваза для цветов и были разложены рядами игральные карты. Треть всего пространства занимал громоздкий сервант, еще больше места было необходимо для черного рояля, где на цветной вышитой подушке дремала серая кошка с неприветливо блеснувшими желтыми глазами; в углу, возле окна, стояла старая софа, у которой вместо одной ножки были подложены два кирпича. На стенах, рядом со всевозможными декоративными тарелочками, висели три портрета в черных рамках: мужчина в темном костюме и две молодые женщины в старинных платьях и шляпках. Все портреты были вышиты на материи цветными нитками. Справа виднелась деревянная дверь, ведущая в смежную комнату.

В квартире ощущался дух старины, все было дряхлым и больше соответствовало позапрошлому веку, чем минувшему, двадцатому. Здесь Иванне не понравилось, а особенно тяжелый, устоявшийся запах лекарств. Не понравилось ей и то, что комнаты были смежными, но выбирать не приходилось — из всех сдававшихся комнат стоимость аренды этой была наиболее приемлемая.

«Поживу немного в этом убожестве, а там найду что-либо поприличнее, а если улучшу свое материальное положение, то, может, замахнусь на отдельную квартирку».

Старушка устроилась за столом на высоком резном деревянном стуле, полностью переключив свое внимание на карты. Иванна, поняв, что приглашения не дождется, последовала ее примеру и пристроилась у стола на таком же стуле, который неприятно скрипнул, напомнив о своем почтенном возрасте и ненадежности.

«Возможно, некоторые вещи из этой квартиры могут вызвать интерес у антиквара, но не у меня», — решила Иванна, стараясь не терять бдительности, так как опасалась, что стул может рассыпаться под ней.

Старушка, очевидно уже забыв о присутствии девушки, углубилась в пасьянс, время от времени теребя рукой то одну, то другую карту.

— У вас так мило! — напомнила о своем присутствии Иванна, но это не произвело ни малейшего впечатления на старушку, слишком занятую своим делом.

«Она явно не глухая и не немая — мы ведь говорили с ней по телефону. Наверное, от старости на нее «находит», но деваться некуда — вещи уже в камере хранения, и полное отсутствие других перспектив провести ночь Буду ждать, пока она соизволит обратить на меня внимание». Достала из сумочки книгу и углубилась в чтение.

— Ты мне подходишь. — Неожиданно прозвучавший резкий голос старушки заставил Иванну вздрогнуть. — Жить будешь в той комнате.

Старушка смотрела на нее все так же бесстрастно.

— Спасибо за предложение, но, может, лучше в этой комнате? Чтобы вас не беспокоить? Я рано встаю, готовлю материал для газеты, привожу себя в порядок, словом, буду создавать некоторый шум.

— Тебе самое место в той комнате! — упрямо сказала старушка.

«Что она этим хочет сказать?»

— Можно я посмотрю комнату?

— Да, теперь она твоя… опочивальня.

Иванна встала, открыла дверь в другую комнату, но ничего не увидела из-за царившей там темноты.

— Выключатель справа от тебя, на стене, — послышался голос старухи.

Под потолком зажглась единственная сохранившаяся в старинной хрустальной люстре лампочка.

«При таком освещении не почитаешь!» Иванна осмотрелась.

Комната была большая, как и гостиная, и также полностью заставлена рухлядью. Два громадных платяных шкафа (неужели у старушки так много нарядов?), большой письменный стол, покрытый грязным зеленым сукном (он здесь совсем некстати!), подле него стул, явно ненадежный, три тумбочки, комод с зеркалом, большая металлическая кровать, застланная шерстяным одеялом в пододеяльнике, неоднократно штопанном. Мебель, вещи — все было дряхлым и убогим. Девушка присела на кровать и провалилась — металлическая сетка не держала.