Юрий Иванов-Милюхин - Чеченская рапсодия

• Название: Чеченская рапсодия
• Автор: Юрий Иванов-Милюхин
• Издательство: Крылов
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9717-0413-3

На Кавказской оборонительной линии стоят казачьи сотни. Вместе с регулярными войсками терцы не только охраняют свои станицы и поселения русских крестьян, но и совершают походы в глубь территории горцев, для защиты местного населения от кровожадных мюридов Шамиля. Все трое сыновей Даргана Дарганова, атамана Стодеревского юрта, принимают участие в битвах. Из Парижа на поиски драгоценностей, принадлежащих народу Франции, отправляется кавалер Буало де Ростиньяк. Путь Буало лежит в Россию, на Кавказ — именно туда ведут следы завладевшего сокровищами терского казака Даргана и его жены-парижанки. Но причудливые русские обычаи и суровые чеченские нравы ставят множество опасных ловушек на пути отважного шевалье.

---

Наконец лес кончился, и казак облегченно перевел дыхание — одна преграда осталась позади. Коляска стрелой помчалась к желтым зарослям камыша с коричневыми махалками. Возницу и его коней с ног до головы обсыпали тучи семян, их твердые крупинки застрочили картечью по передку и кожаным бокам двуколки.

В этот момент раздался оглушительный выстрел. Фуражка подпрыгнула над головой Петра, успев оцарапать лоб околышем, и пропала за опущенным задником пролетки. Не осознав до конца, что произошло, студент инстинктивно поджал ноги под себя и стукнулся ягодицами о дно пролетки, ходившее ходуном. Еще несколько выстрелов просвистели над облучком, превратив в лохмотья кожу на спинке сидения. Видимо, стрелки не хотели убивать коней, метясь лишь в седока. Петр схватил ружье, приткнутое в угол пролетки, не целясь послал пулю в камышовый сухостой, затем разрядил туда же и пистолет. На некоторое время наступила тишина, нарушаемая лишь скрежетом пустотелого тростника о пролетку. Казак спешно заряжал ружье, он со злорадством думал о том, что обязан убить хотя бы одного разбойника, иначе его загубленная душа останется неотомщенной.

Он успел зарядить ружье и сделать выстрел в то место, в котором прятались разбойники. Ответный залп сразу из нескольких ружей стегнул будто шрапнелью по бортам двуколки, жеребец взметнулся вверх и с размаха грохнулся на дорогу, ломая оглобли и обрывая постромки. Визг смертельно раненного животного огласил пространство. Бежавшие следом запасные кони с разбега врезались в задник коляски, они захрипели от страха и боли, морды на мгновение зависли над возницей, прижатым к передку. Каким-то чудом Петру удалось схватить одного из них за сбрую и повиснуть на ней, не давая возможности коню убежать. Вторая лошадь рванулась в сторону, она порвала поводок и, едва не опрокинув экипаж, ринулась в заросли. Казак притянул к себе конскую голову, уцепился пальцами за уздечку, ногтями другой руки одновременно впиваясь в лошадиный храп:

— Тихо, тихо, — горячо задышал он в ухо жеребца. — Не шали, а то ноздри наизнанку выверну…

Лошадь дрожала всем корпусом, из груди у нее вырывалось запальное дыхание, но сильная боль в ноздрях заставляла подгибаться ее передние ноги. Воспользовавшись этим, Петр свободной рукой обхватил конскую холку, приник к ней телом.

— Спокойно, Машук, спокойно, — уговаривал он жеребца как своевольную бабу. — Нам еще рано складывать свои головы, еще домой надо поспеть.

Скакун начал успокаиваться, сейчас он чувствовал лишь боль в ноздрях, разодранных до крови ногтями его хозяина. И как только казак понял, что теперь жеребца может напугать лишь очередной ружейный залп, он ослабил железную хватку, по-прежнему не вытаскивая пальцев из ноздрей коня, пошарив вокруг, нащупал рукой перевязь шашки, перекинул ее через себя, затем изловчился зарядить ружье, забросил его за спину, то же самое проделал с пистолетом, который запихнул за пояс. Осмотрев пролетку, Петр подтянул поближе сакву с деньгами и подарками. Оставалось напрячь тело, закостеневшее в неловкой позе, и самому перекинуться на спину кабардинца. Продев концы веревки через ручку дорожной сумки и пропустив их под поясной ремень, Петр завязал концы и по крутой шее лошади пополз к ее хребту.

А вокруг стояла первозданная тишина. Петру казалось, что никакой стрельбы не было, а засада приснилась ему в кошмарном сне. Скорее всего, разбойники дожидались какого-либо действия хозяина разбитого экипажа, не решаясь рисковать собственными жизнями. Но Петр знал, что пройдет всего несколько минут, все вокруг закружится в новой смертельной пляске, и тогда пощады ждать будет не от кого. Выдернув из кармана складной ножик, он обрезал кожаный повод, перекинул оставшийся конец на шею лошади, улучшив момент, оттолкнулся ногами от днища двуколки и влетел на спину кабардинцу, сразу постаравшись на ней распластаться. Казаку было не привыкать ездить без седла и управлять конем без уздечки. Сдавив бока жеребца коленями, он вытащил пальцы из его окровавленных ноздрей и тут же уцепился ими за гриву.

— Пошел, Машук, — зашептал он ему на ухо и подтолкнул под брюхо носками ботинок. — Давай, родимый, нам надо похитрее выскочить из этих лумырей с куширями, а там нас и пуля-дура не догонит.

Конь выдул из ноздрей огромный красный пузырь, беспокойно переступив копытами, обошел коляску сбоку. Он до сих пор не мог избавиться от чувства жгучей боли в носу. Петр увидел на дне двуколки еще одну сакву, набитую продуктами, и губы его свела гримаса презрения.

— Подавитесь, шакалы, — не повышая голоса прошептал он. — На большее вы не способны, как только разбойничать, жрать чужое да ходить в нужник.

Испуганно отскочив от убитой лошади, лежавшей на дороге, кабардинец утробно всхрапнул и, выворачивая шею, затрусил к выходу из зарослей. Всадник пока не понукал его, вжавшись в холку, он хотел как можно дальше и незаметнее отъехать от повозки, чтобы абреки подумали, что лошадь сама отправилась домой.

Но у разбойников были другие планы, они не желали упускать даже части своей добычи. Двое абреков вдруг вырвались из зарослей по ходу движения скакуна и заспешили ему навстречу, держа в руках ружья стволами вверх. Один скользил впереди, второй немного сзади, он подстраховывал своего товарища. Сухостой загремел и за пролеткой, Петр оглянулся и невольно встряхнулся плечами. Из камышей на тропу один за другим выезжали всадники, их было много, все они заросли дремучими бородами и усами, крашеными хной. Но был среди них джигит, который выглядел в седле весьма странно, он ехал не прямо, а как бы боком, отворачивая назад правую часть тела. Петр сузил зрачки и тут же отвернулся, чтобы возникшая в сознании догадка не сковала его леденящим холодом. Абрек как две капли воды походил на его истязателя Мусу, которому он вслед за старшим братом Панкратом укоротил туловище, рубанув шашкой по левой руке. Надежда на спасение начала таять призрачным дымком в предвечернем воздухе. Казак знал наперед, как чеченец поступит со своим кровником. Вряд ли он предоставит ему возможность умереть от первого удара саблей или от первой пули, смерть будет долгой и мучительной.

Петр снова впился глазами тропу, заскрипев зубами, машинально отметил про себя, что идущие навстречу разбойники по-прежнему не замечают его и что ружья они продолжают держать стволами вверх. Шальная мысль загуляла в голове хмелем лишней чарки чихиря, но требовалась большая сила воли, чтобы она воплотилась в реальность. Казак понял, что является хозяином положения, и он немедленно решил воспользоваться просчетом бандитов.

Выхватив шашку из ножен, Петр рванул гриву коня на себя, одновременно всаживая каблуки в его бока. Кабардинец взвился раненным зверем и понесся прямо на абреков, высоко задирая передние ноги. Чеченцы поздно разглядели всадника, слившегося с конской холкой, а когда заметили его, из их глоток вырвался гортанный вопль изумления. Они попытались вскинуть ружья и выстрелить, но сделать этого им уже не удалось. Обрушив шашку на голову первого бандита, казак развернул ее плашмя, пустил под горло второму, идущему следом за ним, и сразу забил ботинками под брюхо лошади, не переставая терзать ее за гриву. Позади раздались громкие проклятья и звуки беспорядочных выстрелов. Но казака это уже не испугало, он ухмылялся во весь рот, зная наверняка, что выстрелить прицельно и догнать его абреки теперь не смогут, потому что у них на пути торчала оглоблями вверх разбитая двуколка, а на тропе валялся труп коня и тела их убитых товарищей.

Кабардинец рвался вперед как ветер, впереди уже завиднелся далекий просвет. Даже воздух казался Петру пахучим и сладким, как весенний липовый мед, когда его только что собрали и поместили в дубовые колоды. До станицы Стодеревской оставалось всего ничего — проскочить небольшую чинаровую рощу и вихрем пролететь через просторный луг, с которого в это позднее время, наверное, уже угнали стада. А там до русского поста останется рукой подать. Да и в самой станице казаки, заслышав выстрелы, не станут равнодушно дожидаться дальнейшего развития событий, а вскочат на лошадей и выедут навстречу. Прежде чем вылететь из камышовых зарослей, Петр вытащил из-за пояса пистолет и оглянулся назад. Ему очень хотелось подстрелить Мусу, он был уверен в том, что этот человек гонится за ним во главе своей банды. Но кособокого абрека впереди не оказалось, там стелились в бешеной скачке кони других разбойников. Наконец казак увидел того, кого искал. Муса уткой раскачивался в середине бандитской цепочки. Петр понял, что попасть в кровника он при всем желании не сумеет, лишь истратит пулю впустую.

Злорадно засмеявшись, он сунул пистолет обратно за пояс и закричал в чуткое ухо коня: