Сандро Веронези - Спокойный хаос

• Название: Спокойный хаос
• Автор: Сандро Веронези
• Издательство: Лимбус Пресс, ООО «Издательство К. Тублина»
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-8370-0598-5

Знаменитый итальянский писатель Сандро Веронези в романе «Спокойный хаос» через сложные драматические коллизии основных героев выводит читателей к простой истине: человека надо принимать таким, какой он есть. Человеческая натура с ее обыкновенностью и героизмом, силой и слабостью, разумом и инстинктами является главным объектом исследования автора романа.

За эту работу писатель удостоился нескольких престижных литературных премий (в том числе — итальянская премия Стрега и французская премия Фемина) и одного религиозного скандала: у читателей-католиков вызвало негодование подробное описание акта содомии. В целом же С. Веронези предложил нам очень важное произведение, зрелость и глубина которого схватывают самую суть человеческих отношений.

---

— А известно ли тебе, сколько нужно платить за радиочастоты?

— Послушай. Я очень богат. Даже не знаю, куда девать деньги. Чем больше я их трачу, тем больше их становится. Вполне возможно, что и на радио я заработаю.

— Если ты хочешь быть уверен, что не заработаешь на радио, тебе достаточно отказаться от рекламы.

— Прекрасно. Радио «Барри»: единственная радиостанция в мире, которая ничего не рекламирует. Ну что, ты согласен?

— Да.

— Когда начнем?

— В субботу, когда ты приедешь к нам.

— О, кстати, я не смогу к вам приехать. Этот конец недели мне, к сожалению, нужно провести в Лондоне.

— Очень жаль.

— Но в воскресенье на следующей неделе у меня пересадка в Мальпенсе[86], я задержусь, и мы могли бы пообедать вместе.

— В воскресенье на следующей неделе?

— Да. И с Клаудией, естественно. Как она?

— Хорошо. Но в то воскресенье не сможем мы. Мы едем на обед к папе.

— К папе? С какой это еще стати?

— Он нас пригласил.

— А-а. И как у него здоровье? Все хорошо?

— Да как тебе сказать. Несет всякую чушь. Шанталь говорит, что чувствует он себя хорошо, а я даже не знаю, что тебе и сказать, иногда мне кажется, что и она с ним вместе свихнулась.

— Вот видишь, я всегда тебе говорил, что из них двоих она чокнутая, а не он.

— Почему бы и тебе не пойти с нами?

— Куда?

— К папе. Ведь ты же будешь проездом в наших краях.

— Ты что шутишь, что ли?

— Послушай, он действительно плох. Позавчера по телефону он меня с тобой перепутал.

— Давай больше не будем об этом, прошу тебя.

— Да брось ты. Что он тебе такого сделал?

— Пьетро, пожалуйста.

— Он старый и больной. Говорит, что разговаривает с мамой, что он ее видит… А мне он сказал, что мама для нас запечет в духовке макароны, можешь себе представить? Как ты можешь быть таким жестоким?

— Это я-то жестокий? Двадцать лет назад ему на меня было насрать, и если бы я не вернулся домой, когда заболела мама, ему по-прежнему так и было бы насрать на меня, вот и все.

— Но потом вы все-таки помирились.

— Ни хрена мы с ним не помирились. Знаешь, что он мне сказал в тот день, когда мама умерла? Ее даже еще и в гроб не успели положить, а он, знаешь, что он мне тогда сказал?

— И что же он тебе такое сказал?

— Он сказал: «Ну вот, теперь в нашей семье два холостяка, ты да я». Ты это и называешь помирились.

— Ты же сам прекрасно знаешь, что с тактом у него напряженка. Вырвалось у него. Ляпнул такое сдуру.

— Ляпнул, говоришь? А то, что он сожительствует с медсестрой, которая ухаживала за мамой, это тоже ляп? Знаешь ли, к твоему сведению, он с ней шашни крутил, еще когда мама была жива.

— И что? Я тебя просто не понимаю. Он что, единственный изменял жене?

— Да о чем ты говоришь? Это в семьдесят лет, да еще и на глазах у жены, умирающей от рака? К тому же, с ее сиделкой. Но, к сожалению, ты прав, в мире полно мужиков, которые так поступают…

— А вот и неправда, что у нее на глазах, мама ничего об этом не знала.

— Ничего об этом не знала… Да как ты только можешь такое говорить? Не понимаю, как ты можешь поехать на обед к тем двум…?

— Нет. Это ты, как ты-то можешь до такой степени его ненавидеть? Ведь он же твой отец, черт подери.

— Вот именно, потому, что он был моим… Послушай, давай не будем больше об этом, ладно? Дерьмо! Как это так мы начали о нем говорить? Мы же с тобой договорились: о нем — ни слова, мы же это ясно заявили, твердо решили. Ты поступай как хочешь, а я буду делать, как я считаю нужным, только давай больше не будем об этом говорить, прошу тебя, пожалуйста.

— Ладно, ладно. Не будем об этом.

— …

— …

— Скажи лучше, та баба, что ты спас, объявилась? Хоть знак какой-нибудь она тебе подала, хоть позвонила-то она тебе, хоть спасибо она тебе сказала?..

— …

— Алло?!

— Да. Что ты там говорил?

— Я у тебя спросил, объявилась ли та баба, которую ты спас. Ведь они подружки с той, моей, я и подумал, что она должна была объявиться.

— А, нет. Еще нет.

— Что за люди, а? Ладно, созвонимся. Я пойду поиграю в снежки.

— Развлекайся.

— Пока, Пьетро.

— Пока.

* * *

— Да?

— Привет, Пьетро.

— Привет. Как дела?

— Хорошо. А у тебя?

— Хорошо. Есть новости?

— Да. Уже приехали.

— Кто?

— Боги.

— Какие боги?

— Боэссон и Штайнер.

— Куда приехали?

— В Милан.

— А-а! Да? Зачем?

— Как это зачем? Подписывать.

— Что подписывать?

— Соглашение о слиянии. Только не говори мне, что ты не знал об этом.

— Не знал о чем?

— Пьетро, ты что, издеваешься надо мной, что ли?

— Нет, я не могу понять, о чем ты говоришь.

— Ты не знал, что они решили приехать в Милан для подписания документов по слиянию?

— Нет.

— Здесь об этом известно всем.

— Но меня там нет. Единственный человек, который рассказывает мне новости, это ты, а ты этого мне не говорил.

— Я думал, что ты об этом уже знаешь.

— А я и не знал об этом.

— Они решили подписывать здесь, в Милане.

— Здесь? С чего бы это?

— Чтобы спрятаться, меньше бросаться в глаза.

— Что за глупости? Они создают самую крупную в мире группу и еще хотят не бросаться в глаза.

— Что тебе сказать, Пьетро. Подписывать будут здесь. Они уже приехали.

— Боэссон и Штайнер…

— Да. Они приехали с женами и детьми. Боэссон остановился в «Принце Савойи», а Штайнер, кажется, у озера, на Вилле д'Эсте. В конце недели пройдутся по магазинам, а во вторник вечером пойдут на открытие сезона в «Ла Скала», а между тем в понедельник во время выходных по случаю празднования Святого Амброзия, когда везде офисы будут закрыты, приедут сюда подписывать. Прости, я был просто уверен, что ты знал об этом.

— Не важно. Ничего страшного.

— Может быть, и ты заскочишь в офис.

— Я? А зачем?

— Просто так, показаться. Здесь теперь пруд пруди разномастных прихвостней, которых я никогда и в глаза-то не видел, французы и американцы. Нас практически оккупировали.

— Я лучше поберегу себя.

— Они заняли зал заседаний. Каждые полчаса заказывают пиццу и анекдоты травят. Мне даже отсюда слышен их гогот, они повсюду суют свой нос.

— Ничего. Это у них пройдет.

— Подумать только, Баслер оказался просто сводником.

— У него же такая профессия — быть посредником.

— Здесь, однако, у всех уже крыша поехала.

— Они так себя ведут из-за своих проблем, это только предлог, чтобы расслабиться. Смотри не заразись. Ты мне лучше скажи, это я, кстати, о свихнувшихся, ты дозвонился до невесты Пике?

— Да. Я говорил с ней по телефону.

— Ну?

— Они расстались.

— Да ты что? А она тебе не сказала, где он, что с ним и как?

— Нет. Она говорит, что сама не знает, что уже больше месяца она его не видит.

— С того случая с подставкой для банок?

— Да.

— Ну и как она тебе показалась?

— Она? Нормально. Какая она должна быть?

— Есть много способов выражать свои мысли. Что она тебе сказала точно?

— Она мне сказала, что два месяца назад они расстались, и с тех пор она больше ничего о нем не знает.

— Но как она это сказала? Агрессивно? Печально?

— Пьетро, откуда мне знать, ведь мы говорили по телефону.

— Она тебя о чем-нибудь спрашивала?

— Спрашивала? Она у меня? Нет…

— Она помнила о тебе?

— А почему это она должна была обо мне помнить?

— Хотя бы потому, что ты ужинал один раз с ними.

— Да, но я ей об этом не напомнил. Мне уже было неловко спрашивать о Пике. Знаешь, я даже имени его не мог вспомнить.

— Пике? Федерико.

— Да, но я в тот момент не вспомнил. Здесь его все звали по фамилии. Мне пришлось у нее спросить, не она ли невеста доктора Пике…

— Ты сказал ей, по крайней мере, что он куда-то исчез?

— Нет, я не смог…

— Вот почему она тебе ничего и не рассказала. Ты говорил с ней слишком безлично.

— Она мне сказала, что они расстались. Что еще она мне могла сказать? Что значит слишком безлично?

— Слишком поверхностно. Вероятно, что она кое-что знает, но тебе об этом не сказала, потому что ты вел себя с ней слишком безлично. Возможно, даже она знает, где он. Почему бы тебе ей не перезвонить и не сказать, что ты Марко Тардиоли, что вы знакомы, потому что ты был у них на ужине и….

— Послушай, я ей больше не буду звонить. Мне и так было ужасно неловко.

— Ладно, понял. Поступай, как знаешь.

— А почему ты сам ей не позвонишь, извини меня? Я не могу этого сделать, даже если бы и захотел, ведь она бы сразу догадалась, что я тот самый тип, что уже звонил ей, и чего доброго заподозрила бы что-нибудь. Хотя мне и не понятно, почему это она должна обязательно что-то скрывать.