Алекс Гольдфарб - Саша, Володя, Борис... История убийства

• Название: Саша, Володя, Борис... История убийства
• Автор: Алекс Гольдфарб
• Издательство: AGC/Грани
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-0-9826857-1-6

Эта книга — воспоминания двух людей о третьем, дань его памяти и попытка сказать за него то, что он сам не успел.

Это еще и историческая хроника глазами очевидцев.

В центре ее — взаимоотношения двух ключевых персонажей российской политики на рубеже двух столетий — Владимира Путина и Бориса Березовского.

Но для нас, как авторов, их дружба, сменившаяся враждой, являются в первую очередь обстоятельствами убийства, и уж во вторую — фактами российской истории.

---

СЕЙЧАС НЕЛЬЗЯ НЕ отдать должное проницательности Трегубовой и Саши Литвиненко, которые с первых встреч распознали опасность, исходящую от Путина, несмотря на его талант “отражателя” и арсенал приемов профессионального ловца человеческих душ. Это тем более примечательно, если учесть, что среди незадачливых жертв пресловутого путинского “обаяния” числятся столь заметные личности, как Тони Блэр, Джордж Буш с Кондолизой Райс, Березовский, Ельцин, не говоря уже о массах безнадежно очарованных им российских интеллигентов.

Елена Трегубова. (Сергей Михеев/Коммерсантъ)

“Я поняла, что он, как зеркало, копирует собеседника, чтобы заставить тебя поверить, что он — такой же, свой. Впоследствии мне приходилось наблюдать этот его феноменальный дар во время встреч с лидерами других государств”.

Глава 15. За пять минут до победы

Буйнакск, Дагестан, 4 сентября 1999 года. Взрывом бомбы, заложенной в припаркованном автомобиле, уничтожен многоквартирный дом, где проживали семьи российских военнослужащих. Убито шестьдесят четыре человека и ранено сто тридцать три. В тот же день сотни боевиков Басаева и лидера ваххабитов Хаттаба вторглись в Дагестан из Чечни в попытке вернуться в приграничные деревни, из которых их вытеснили федеральные силы всего две недели назад. Правительство Масхадова отмежевалось от действий Басаева. Премьер-министр Путин созвал заседание Совета безопасности.

Весь 1999 год Чечня неуклонно катилась к кризису. Все это проходило мимо Бориса, поглощенного кремлевскими интригами, болезнью президента и войной со Скуратовым и Примаковым; у него просто не оставалось времени.

Но где-то в мае ему вдруг позвонил и попросил встречи Мовлади Удугов, бывший министр иностранных дел сепаратистов, которого Масхадов выгнал из правительства за исламистский уклон. В начале июня Удугов приехал в Москву и изложил свой план: сместить Масхадова и заменить его режимом, более приемлемым для России.

Его аргументы были следующими. Цель Масхадова — добиться полной независимости от России, интегрироваться с Западом и в конце концов вступить в НАТО и Евросоюз. Примером для подражания Масхадов считает проамериканскую Грузию. Если он добьется своего, то Америка укрепится на Северном Кавказе и получит контроль над транзитными путями каспийской нефти на Запад. А это для России плохо.

Но и для истинных мусульман в этом тоже нет ничего хорошего, потому что Америка для них — главный враг. С этой точки зрения истинные мусульмане и российское государство имеют общий интерес в том, чтобы не допустить укрепления позиций Запада на Кавказе. Исламистское правительство в Грозном автоматически будет антиамериканским, а значит, пророссийским. План Удугова состоял в том, чтобы с помощью ваххабитов спровоцировать кризис в Дагестане и дать Кремлю повод для удара по Чечне, который привел бы к падению Масхадова и приходу к власти коалиции Басаева и Удугова. В обмен на право жить по законам Шариата они готовы поступиться независимостью и согласятся на автономию в составе Российской Федерации. Они также готовы отказаться от части территории, а именно — всех земель к северу от Терека, где в основном живут русские. Им вовсе не интересно обращать их в мусульманство.

Борису идея не понравилась. Он не доверял Басаеву и Удугову и не видел ничего хорошего в исламизации Кавказа. Но, с другой стороны, влияние этих двоих в среде боевиков за последнее время настолько возросло, что отмахиваться от них тоже было неразумно.

Он ответил Удугову, что уже давно не имеет никакого влияния на политику в Чечне и что тот явился не по адресу; говорить надо с премьером Степашиным или секретарем Совбеза Путиным. Но он готов передать им удуговские предложения.

Затем он встретился со Степашиным и изложил ему содержание разговора. Степашин поблагодарил за информацию и сказал, чтобы Борис не беспокоился, он займется этим вопросом сам.

Об этих планах Борис еще раз говорил в августе с Путиным, как только тот стал премьер-министром. К тому времени уже начались действия российской армии против ваххабитов, укрепившихися в приграничных деревнях Дагестана. К границам Чечни перебрасывались дополнительные части. Похоже было, что разыгрывался удуговский гамбит.

— Володя, что происходит? — поинтересовался Борис. — Будь поосторожнее. Не ввязывайся в войну на основании политической схемы. Войны имеют свойство заканчиваться совсем не так, как их замышляют.

— Борис, — ответил Путин. — Давай договоримся о разделении труда: ты занимаешься выборами, а я Чечней. Поверь, я знаю, что делаю.

— Хорошо, — сказал Борис. — Только выслушай, что я думаю. А потом уж делай, как считаешь нужным.

— Давай, говори.

— Масхадов, к сожалению, не контролирует ситуацию, и по нашей вине: мы не выполнили ни одного своего обязательства. Басаев и Удугов — реальная сила, но они бандиты. Если им позволить взять власть в Грозном, то это будет постоянным источником проблем на всем Северном Кавказе. Мы не можем этого допустить, но и не можем их игнорировать. Их надо заставить вернуться в коалицию с Масхадовым. Пусть друг друга уравновешивают.

Путин немного помолчал.

— Я тебя выслушал. Мы еще не приняли окончательного решения, и я тебе обещаю, что учту то, что ты сказал. Но ты тоже должен пообещать мне одну вещь.

— Какую?

— Прекрати контакты с чеченцами. Никаких телефонных разговоров, посланий, мелких услуг. Ты представить себе не можешь, что тут мне про тебя докладывают. Если бы я верил хоть одному проценту из этого, мы бы здесь не разговаривали. Но это становится для меня проблемой.

— Хорошо, — сказал Борис. — Обещаю.

Через три недели после этого разговора произошел взрыв жилого дома в Буйнакске. А еще через пять дней взлетел на воздух жилой дом в Москве.

Москва, 9 сентября 1999 года. Взрывом бомбы, заложенной в помещении первого этажа, уничтожен жилой дом на улице Гурьянова; число жертв — 94 убитых и 249 раненых. Через четыре дня при взрыве дома на Каширском шоссе убито еще 119 человек. Хотя никто не взял на себя ответственность, власти объявили, что в терактах просматривается “чеченский след”. Премьер-министр Путин, используя уголовный сленг, пообещал “мочить террористов в сортире”. В надежде предотвратить войну Масхадов безуспешно пытается связаться с Ельциным. К чеченской границе продолжают стягиваться российские войска.

НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ после первого московского взрыва Борис попал в больницу. Утром 10 сентября глазные белки у него неожиданно пожелтели, и его госпитализировали с диагнозом “гепатит”. Когда 13 сентября прогремел второй взрыв, он все еще находился в палате и имел время поразмыслить над происходящим.

Он был в замешательстве. Взрывы никак не вписывались в его понимание ситуации. Ясно, что целью террористов было спровоцировать войну, которая теперь казалась неизбежной. Но это не были те ограниченные военные действия, о которых говорили Удугов с Басаевым. Эти двое были способны на многое, но их целью было свалить Масхадова, получить власть и договориться с Кремлем. Взрывать дома в Москве было бы для них безумием.

Путину эти взрывы, конечно, были политически выгодны, но Борис не мог представить, что Володя способен на такое злодейство. Оставалось несколько возможностей, каждая из которых представлялась ему маловероятной: взрывы устроили неконтролируемые элементы в спецслужбах — остатки “Партии войны”, или какие-то иррациональные чеченские маргиналы, или зарубежные силы, пытающиеся втянуть Россию в войну, и так далее.

И тут-то началась яростная атака на самого Бориса: газета “Московский Комсомолец”, близкая к мэру, опубликовала “распечатку” — наполовину правдивую, наполовину сфальсифицированную его майского телефонного разговора с Удуговым, из которой следовало, что они будто бы планировали вторжение ваххабитов в Дагестан. Автором публикации был Александр Хинштейн, журналист, специализирующийся на “сливах” из спецслужб.

Путин не зря предупреждал Бориса о готовящихся против него провокациях. К разоблачениям “Московского Комсомольца” тут же подключилось НТВ Гусинского, который теперь поддерживал Явлинского и вовсю нападал на Кремль. В комментариях по принципу “кому это выгодно” зазвучали прозрачные намеки на причастность к взрывам домов “семьи” во главе с Борисом.

Такие обвинения нельзя было оставлять без ответа. И вот 16 сентября Борис устроил пресс-конференцию, чтобы опровергнуть инсинуации в свой адрес и заявить о своей оппозиции войне. Мне он тогда сказал: “Я веду борьбу на два фронта: с одного фланга Гусь и Лужков обвиняют меня в сговоре с ваххабитами, с другого — Путин ведет курс на войну, не считаясь с моим мнением”.