Франц Энгел - Мера Любви

• Название: Мера Любви
• Автор: Франц Энгел
• Издательство: Издатель Воробьев А. В.
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-93883-143-8

В начале XII века аббат Бернард Клервоский вдохнул новую жизнь в слова св. Августина: «Мера любви любовь без меры», — что означает: любовь не признает рамок и градаций, ее не может быть слишком много или недостаточно. И напрасно пытаются поставить любви границы, приравнивая ее безмерность к долготерпению или способности прощать. Да, они свойственны любви, но этого для нее мало, ведь любовь бесконечна, вечна и всемогуща, ибо «Бог есть любовь» (Первое послание апостола Иоанна, 4,8).

---

Де Бельвар и Джованни, приглашенные остановиться в том же доме, скоро оставили королей наедине. Тем, казалось, было о чем поговорить, но уже на следующий день Ричард явился к своим компаньонам вне себя от душившей его злости.

— Мы уезжаем, немедленно! — закричал он с порога. — Я больше не желаю оставаться под одной крышей с этим мерзким Филиппом!

И Ричард убежал отдавать распоряжения. Не минуло и половины дня, как их галера снялась с якорей и быстрым ходом пошла прочь из порта Генуи.

— Курс на Пизу! — громко объявил Ричард, чтобы позлить провожавших его генуэзцев, соперничающих с пизанцами на море.

— Объясните наконец, что произошло, — попросил короля де Бельвар.

— А где Шарль? — вдруг вспомнил Ричард. — Сбежал, так ведь? — король сокрушенно вздохнул, почти застонал. — Бросил меня, неблагодарный. До чего же не везет мне в этой треклятой жизни. Все время одно и то же, попадаю на сплошных подлецов!

— Вы повздорили с королем Франции? — спросил де Бельвар.

— Повздорили, — сокрушенно повторил Ричард, — да как вам сказать, дорогой Гийом… Я бы с удовольствием с ним поругался, отвел бы душу, но ведь с этим скользким Филиппом даже и поссориться как следует не выходит. Так, цапнули друг друга по носу. Он, шлюха эдакая, говорит мне сегодня: «Если вы меня любите, дайте мне пять галер». Я, конечно, не удержался, вспылил, и чтоб охолодить его, отвечаю, как будто торгуюсь: «Может, вам трех будет довольно?» Так он меня выгнал. Гаденыш, крыска, мелкая благообразная крыска. Болеет он! Да ему бы хорошая клизма не помешала! — Ричард был не на шутку расстроен. — Он меня никогда не любил, он любил только моего брата Жоффруа Бретонского, а когда тот погиб, Филипп меня принялся обхаживать, чтобы хоть какой-нибудь Плантагенет под боком. Сволочь он хорошая, и мелочный, ох уж мне эта его мелочность. Наплевать бы на него раз и навсегда, так сил моих нет от него отстать. С ним я не могу, и без него не могу, околдовал он меня что ли?

Однако Ричард никогда не предавался печали слишком долго, на следующее утро он ни разу не вспомнил про Филиппа, только еще повздыхал, что де Ламэр так жестоко его бросил, не объяснившись.

— И почему это он обиделся? — хмыкал Ричард, рассеяно любуясь берегами Тосканы.

В Пизе сменили корабли на коней, так как ветер дул неблагоприятный. Стоял конец августа. Ехать по старинной римской дороге было одно удовольствие, и Ричард не уставал восхищаться благодатными долинами, приветливо открывавшими свои благоуханные объятья каждому путнику. Король полностью поддался эйфории, в какую его неизменно ввергала красота, в чем бы она ни заключалась, и он то пел в полный голос печальные баллады, то молча ехал поодаль, впереди своих спутников, предоставив наконец Джованни и де Бельвара самим себе. Дорогой они развлекались то осмотром старинных развалин, то охотой.

— Как хорошо жить! — восклицал Ричард. — Какое счастье просто дышать!

И с ним невозможно было не согласиться.

Потом вновь поднялись на борт и скоро прибыли в порт Остии, где короля Англии встречал местный епископ, кардинал Октавиан. Ричард повел себя с прелатом не слишком любезно, заявив, что ноги его не будет в Риме до тех пор, пока в столице христианского мира процветает симония. О том, чтобы отпустить своих компаньонов по делам в Курию, Ричард и слышать не хотел.

— Я так одинок! Еще и вы, друзья мои, собираетесь меня бросить! — сокрушался он.

Но они и сами давно, еще во Франции, решили отложить разбор дела Джованни перед Папой на неопределенный срок, иначе им и до того представлялось немало возможностей уехать в Рим. Де Бельвар с Джованни посчитали благоразумнее обратиться в Курию на обратном пути из Крестового похода. С одной стороны, чем дальше во времени отстояли силфорские события, тем более маловажными они представлялись, что, конечно же, облегчило бы разрешение вопроса, с другой стороны, дела в церковном суде не решались быстро, могло пройти несколько месяцев, даже целый год в бесконечных слушаниях, и они рисковали слишком завязнуть в Риме, а между тем, вполне возможно, их ожидала гибель в Палестине, и тогда вовсе никакого суда не понадобилось бы.

Ричард горячо поддержал решение своих друзей.

— Правда, лучше вам, Жан, вернуться героем-крестоносцем, тогда в Риме никто против вас и пикнуть не посмеет, — заявил король.

Так миновали папскую область и надолго остановились в Неаполе. Там Ричард нашел себе любовника-итальянца. Неизвестно, где король его откапал, совсем еще мальчишку, который говорил на таком диалекте, что его не понимал не только Ричард, но даже Джованни. Неаполитанец очень скоро наскучил королю, и Ричард оставил его без всякого сожаления, чтобы уже на Рождество Пресвятой Богородицы прибыть в Солерно, где вновь стояли долго, так как король советовался со знаменитыми солернскими врачами. После Солерно все столь же медленно, но верно продвигались на юг, то по морю, то но суше, пока наконец не увидели впереди Мессинский маяк и горизонт в парусах.

— Что это? — не смея поверить своей радости, спросил Ричард.

— Английский флот, мессир, — крикнул ему с мачты вперед смотрящий.

— Безгранична милость Господня! — восторженно закричал король.

ГЛАВА LV О том, как стояли в Мессине

— Где вы пропадали, черти? — напустился счастливый Ричард на командиров флота Робера по прозванию Саблюлю и Ришара Камвилла.

— Мы, сир, виноваты, побезобразничали чуть-чуть, Лиссабон взяли, — притворно покаялись адмиралы и весьма цветасто, без всякого стеснения разукрашивая свой рассказ самыми невероятными, разумеется достойными, подробностями, поведали о приключениях английского флота у берегов короля Санчо Португальского.

— Молодцы! — одобрил их разбойные нападения Ричард.

На следующий день, девятый день октябрьских календ, король Англии вознаградил себя за все треволнения торжественным входом великолепной флотилии в порт Мессины. На берегу Ричарда приветствовал Филипп Французский. Едва английский король сошел на землю, как король Франции бросился ему на шею, они обнялись и расцеловались, словно никогда в жизни не ссорились. Две армии, воодушевленные миром и согласием, царившим между монархами, принялись брататься, и эти взаимные приветствия и оживленные беседы побуждали всех, кто был тогда на берегу, верить, будто столь многие тысячи людей суть одно тело и одна душа. День миновал в выражениях радости, однако Ричард проявил разумную осторожность, и несмотря на то, что замок Танкреда Сицилийского в пределах Мессины, который уже занимал Филипп, был достаточно вместителен, чтобы в нем могли расположиться свиты обоих королей, решил остановиться вне стен города, на красивой и большой нормандской вилле семьи Моас, среди виноградников. Ричард сказал на это:

— Два медведя не уживаются в одной берлоге.

На той же вилле, в числе самых близких короля, временно остановились и де Бельвар с Джованни, и хотя Ричард почти не жил в поместье, дни и ночи проводя в обществе Филиппа в Мессине, первой заботой графа было подыскать себе более подходящее жилище, лишь бы оставаться самим по себе. Для осуществления его намерения скоро представился весьма удобный случай: на праздник святого Михаила Архангела Танкред прислал на встречу с Ричардом его единоутробную сестру Иоанну, вдову короля Сицилии Вильгельма II Доброго, приветствовать которую оба короля, Английский и Французский, явились в обитель Госпитальеров. Сестра Ричарда имела несчастье понравиться Филиппу, потерявшему жену перед самым своим отправлением в Крестовый поход. Король Англии позволил себе выказать явное неудовольствие и прямо заявил королю Франции, чтобы он и не думал даже о возможности жениться на Иоанне.

Филипп удивился:

— Нельзя уже быть куртуазным с дамами.

— Только не вам говорить о куртуазности, Филипп, — парировал Ричард, — не вам, кто угрожал бросить свою покойную жену, мать вашего наследника, только потому, что ваш тесть, Бодуэн де Эно, встал на сторону моего отца.

Приступ ричардовой ревности на пустом месте заставил де Бельвара поспешить, и пока короли разбирались, кто из них больше прав, кто виноват, граф договаривался с рыцарями-иоаннитами о пристанище для него и его людей. Свита графа Честерского переехала из-под Мессины в госпитальерскую обитель не мешкая, в тот же день, и де Бельвар вздохнул наконец спокойно. За недели, проведенные рядом с Ричардом, граф ужасно измучился, ибо совершенно не мог переносить зависимости от чужой воли. Кроме того, предусмотрительный де Бельвар предполагал, что вынужденное пребывание Ричарда продолжительное время на одном месте чревато всяческими безумствами и беспорядками, в которых он не имел ни малейшего желания участвовать.

Граф оказался прав, как всегда: король Англии не знал покоя. Сначала он захватил укрепления Ла-Баньяра, где разместил целый гарнизон и устроил резиденцию своей сестры Иоанны, чтобы она не смела больше попадаться на глаза Филиппу, а спустя два дня оккупировал греческий монастырь Святого Сальвадора, изгнав оттуда всех до единого монахов. Ничего удивительного, что мессинцы напугались, разрушительные последствия демонстрации силы не замедлили явиться: между горожанами и крестоносцами Ричарда в мгновение ока завязалось множество ссор, сначала они просто ругались, но скоро стали нападать друг на друга, дело дошло и до убийств. Мессинцы вынуждены были запирать на ночь городские ворота, и Ричарду, чтобы свидеться с Филиппом, приходилось садиться на корабль и огибать стены Мессины по морю.