Клэр Морралл - Изумительное буйство цвета

• Название: Изумительное буйство цвета
• Автор: Клэр Морралл
• Издательство: РОСМЭН-ПРЕСС
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-353-01813-3

Нелепая случайность лишила Китти, главную героиню романа, возможности родить ребенка. Трагизм ситуации усиливается еще и нераскрытой тайной ранней смерти матери Китти, якобы погибшей в автокатастрофе. Китти шаг за шагом разматывает клубок опутывавшей ее лжи, пытаясь найти тот путь, что приведет к спасению.

Клэр Морралл (р. 1952), учительница музыки из Бирмингема, в течение двадцати лет писала «в стол», и лишь пятый ее роман, «Изумительное буйство цвета», был опубликован местным издательством. И сразу же получил признание у читателей и критиков и был включен в шорт-лист Букеровской премии 2003 года.

---

Увидев, что она сует руки прямо в огонь, я запаниковала, выронила оба мороженых и бросилась прямо через костерчик, стараясь схватить ее за руки. Она оказалась невероятно сильной и отшвырнула меня, но мне все-таки удалось ухватить ее и отбросить подальше от огня. Я удерживала ее так несколько секунд, пока она не начала визжать:

— Помогите! Помогите, на меня напали!

Я не знала, что делать.

— Меган! — закричала я. — Прекрати!

А что, если кто-то ее услышал? Дойдет ли дело до полиции? И какой-то посторонний человек запрыгнет в нашу норку и спасет ее от меня? Я выпустила ее, и она поползла прямым ходом к костру.

Песок и мороженое преуспели в деле тушения огня. Осталось лишь несколько обуглившихся деревяшек, горка песка и скользкое месиво из двух упавших вверх дном стаканчиков мороженого. Мы с Меган уставились на все это, тяжело дыша. Дождь к тому времени разошелся, и стало ясно, что костер все равно потухнет.

— Пошли, Меган, — устало сказала я. — Дождь идет.

Она пошла на негнущихся ногах, и глаза ее казались темнее обычного, они смотрели на меня не мигая.

— Я тебя ненавижу, — сказала она.

Всю дорогу до центра мы бежали прочь от пляжа, и вот влетели в ближайшее кафе, промокшие, задыхающиеся, сбитые с толку. Просто для того, чтобы чем-то заняться, я купила бутерброды и постаралась поразмыслить над тем, куда же дальше идти.

Но никакие мысли просто не приходили в голову.

— Когда мы теперь высохнем? — спросила Меган.

— Не знаю.

— Ты сказала, что купишь мне новую обувь.

— Да, сказала.

Теперь это кажется нелепым.

— Так что?

— Не знаю. Что значит «что»?

— У меня ноги промокли.

Должно быть, она всегда так обращалась к матери, повелительно, рассчитывая на внимание, требуя его и, скорее всего, не получая.

— На самом деле я не считаю, что это такая уж хорошая идея — покупать еще одни ботинки…

— Но ты же сказала…

— Да, — я сдаюсь. Поднимаюсь на ноги. — Что ж, пошли искать магазин.

Я не могу ей противостоять. Я слаба, она сильна. У меня появляется наистраннейшее ощущение, что это она несет ответственность за все, что произошло, что это она каким-то образом контролирует ситуацию и из-за нее я сейчас сижу в этом кафе на берегу моря под проливным дождем.

Мы заходим в магазин и выходим оттуда с парой нелепых туфель, с бантиками спереди. Меган от них в восторге, без конца смотрит вниз, чтобы убедиться, на месте ли они. Мокрые ботинки несем с собой в пакете. Ноги у меня теперь очень замерзли, но я слишком устала, чтобы думать еще и о них.

— Я хочу домой, — говорит Меган.

Меня переполняет огромное, всеобъемлющее чувство облегчения. Я тоже хочу домой, к Джеймсу. Хочу поговорить с ним сейчас же, немедленно.

— Слушай, — говорю я, — мы поедем домой как можно быстрее. Только мне необходимо позвонить.

Она смотрит подозрительно:

— Кому это?

— Просто одному человеку, которого я знаю.

— Я думала, ты никого не знаешь здесь у моря.

— А я знаю. Пойдем обратно в кафе. Я куплю тебе шоколадное пирожное, и ты посидишь там пять минут, пока я позвоню.

Она не отвечает, поэтому мы возвращаемся по своим же следам в то же самое кафе и заказываем пирожное.

— Извините, — говорю я девушке, которая нас обслуживает. — Вы не могли бы несколько минут последить за моей девочкой? Мне нужно сделать очень важный звонок.

Телефонная будка всего в нескольких ярдах. Разговаривая, я смогу наблюдать за кафе.

Девушка улыбается. У нее оранжевая помада, зеленые тени, а на каждой щеке по ямочке.

— Конечно. Я люблю детей.

И я тоже люблю, думаю я, но Меган не настоящий ребенок. Она — лишь ловкая иллюзия. У двери я задерживаюсь и оглядываюсь. Меган разделяет пирожное на кусочки, берет сразу несколько и скатывает их в твердые шарики. Потом раскладывает маленькие шарики перед собой на столе в аккуратный, упорядоченный узор. Она видится мне как в тумане — нереальной.

Выхожу из кафе и бегу под дождем к телефонной будке. Она красная и блестящая, и все у меня внутри так и прыгает от радости при виде ее красноты. Думаю об отце, который и не отец-то мне на самом деле.

Уже годы я не пользовалась телефонной будкой, но представляю, что для звонка на такое дальнее расстояние мне необходимо много денег. Вхожу внутрь и роюсь в кошельке. У меня только фунт мелочью — этого может оказаться недостаточно. И тут я обнаруживаю, что могу пользоваться своей кредитной картой. Отлично, думаю. Но я не знаю еще одной вещи. Не истек ли ее срок?

Я набираю телефон Джеймса, и он отвечает до того, как я услышала звонок. Неужели он сидел у телефона и ждал, когда я позвоню? Я хочу говорить в трубку, но не могу произнести ни звука.

— Китти, это ты?

И откуда он знает? Значит, он так же может читать по моему молчанию, как читает по моему лицу, слышит тончайшие интонации моей речи. А не может ли он проникнуть ко мне внутрь и увидеть то, что не видно мне?

— Джеймс, — говорю я в конце концов, и горячие слезы наворачиваются на глаза, льются по щекам. Открывая рот, я ощущаю их соленый привкус. — Джеймс, — говорю я вновь.

— Где ты, Китти?

— У моря, — говорю я и пытаюсь усмехнуться — получается неубедительно.

— А что ты делаешь?

— Стою в телефонной будке и разговариваю с тобой.

Наступает пауза. Так хочу, чтобы он сейчас был здесь. Со мной. Чтобы его руки обнимали меня, чтобы его ноги разной длины искали равновесия на бетонном полу, его курчавые волосы свободно разлетались в стороны.

— Китти… — Кажется, он понизил голос. Я бы даже сказала — он понизил голос на чистую квинту. — Из родильного дома унесли ребенка. Это не ты?

— Я вернула его, — говорю я.

Несколько секунд он ничего не говорит.

— Ты одна?

Я осматриваю телефонную будку. Здесь больше никого нет.

— Да, — говорю я. Мой голос крепнет. Вытираю со щек слезы насквозь промокшим от дождя рукавом.

— Благодари Бога за это.

— Почему?

— Пропала девочка. Здесь была полиция, задавали вопросы.

— Они к тебе заходили?

— Да.

— А почему они приходили к тебе?

— Ты же пропала. Я не знал, где ты, поэтому позвонил им и сообщил о твоем исчезновении. Ты же знаешь, они помогают в таких случаях.

— Но…

Он ведь часто не знает, где я. Но раньше это его никогда не беспокоило.

— Я волновался. Мы даже не поговорили как следует с тех пор, как вернулись из Лайм-Риджиса, и ты оставила свою дверь широко открытой…

Я перестаю слушать его слова. Слушаю его глубокий голос, подъемы и падения его интонации, тот самый голос, что дает ощущение безопасности и здравого смысла. Прерываю его, даже не сознавая, на чем.

— Я хочу приехать домой, — говорю я.

— Хорошо. — Его голос становится деловым и обнадеживающим.

— Где точно ты находишься?

И почему это я не решаюсь, почему не хочу сказать ему? У меня нет сил в этом разбираться.

— Эксмут. Там, где Гай встретил Маргарет.

Я с трудом выговариваю имена. Хочу сказать, где мой отец встретил мою мать, но это было бы неправдой.

— Садись на следующий поезд до Сейнт-Дейвидс. Там поезд до Бирмингема, идущий из Пензанса, будет примерно в четыре пятнадцать. На него будет нетрудно сесть.

Я полна гордости и восхищения. Я-то знала, что эти точно запечатлевшиеся в его памяти расписания в один прекрасный день очень пригодятся.

— Правда, ты всегда мечтал найти этому практическое применение? — говорю я.

— Я встречу тебя на вокзале.

— Нет, — говорю я. Он не должен ничего узнать о Меган. — Я доеду до дома на автобусе.

— Хорошо… — Он кажется обеспокоенным.

— Я сама хочу приехать домой. Не хочу, чтобы ты меня встречал.

«Согласись, пожалуйста, — думаю я. — Сделай это для меня».

Он медлит.

— Хорошо, — говорит он. Думаю, он понял, что мои намерения могут измениться, если он не пойдет на уступки. — Ты в этом уверена?

— Да, — говорю я.

— Почему тебе не взять такси?

— Можно и такси.

— Китти?

— Да?

— Поезжай сначала домой к отцу. Я встречу тебя там.

Я не понимаю.

— Зачем? Я хочу поехать к себе домой.

— Было бы лучше, если бы ты приехала к отцу. — Он не хочет объяснять. Но что-то в его голосе, не допускающий возражений тон, дает мне понять, что это важно.

— Хорошо, — говорю я после паузы.

Мне слышен его вздох облегчения.

— Отлично. Я тебя там встречу.

— Почему? — снова спрашиваю я.

— Твой отец беспокоится, и братья тоже. Они захотят тебя увидеть.

— А если это не так?

— Что не так?

— Если они мне не братья, а он не отец? — Опять пауза.

— Но они — твоя семья.

Мы прощаемся, и я кладу трубку. Мы не сказали друг другу всей правды. Мне не понятно, почему я не могу ехать домой. Он мне этого не говорит. Может, полиция там или около дома — поджидают, когда я привезу домой Меган? А я не сказала ему о Меган. Это я разорвала нить правды. Это я не была с ним до конца откровенна. Никогда раньше я так не поступала. Мы всегда были открыты друг перед другом — по крайней мере, настолько открыты, насколько способно открыться человеческое существо. Все это относительно. Поверил ли он мне относительно Меган? Была ли в моем голосе та нотка, что открыла ему правду? И не оттого ли он не объяснил толком, почему мне не следует ехать домой?