Юрий Чудодеев - В небе Китая. 1937–1940. Воспоминания советских летчиков-добровольцев.

• Название: В небе Китая. 1937–1940. Воспоминания советских летчиков-добровольцев.
• Автор: Юрий Чудодеев
• Издательство: Наука (Главная редакция восточной литературы)
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1986

Сборник содержит воспоминания советских летчиков-добровольцев — участников национально-освободительной борьбы китайского народа. Рассказ об их самоотверженной и героической деятельности в Китае является ярким свидетельством интернациональной миссии советского народа. Ответственный редактор, автор вступительной статьи и примечаний — Ю.В.Чудодеев.

---

Рядом со мной за столом сидел А. С. Благовещенский, уже известный в стране летчик-испытатель. Самолеты, особенно истребители, он знал в совершенстве, поражал всех удивительным хладнокровием в воздухе, виртуозной техникой пилотирования. Не один раз при испытании новых машин он попадал в ситуации, когда гибель казалась неминуемой. Однако быстрая реакция, выдержка, точный расчет, безупречное мастерство всегда помогали ему выходить победителем. Правда, боевого опыта у него пока не было, но ведь не сразу же становятся воздушными асами.

Наполнив рюмки коньяком, Рычагов встал и с торжественностью в голосе сказал:

— Друзья! Предлагаю выпить за боевую дружбу! Его густые брови сошлись над переносьем. Большие серые глаза стали задумчивыми. Глубоко вздохнув, словно не хватало воздуха, он тихо добавил:

— Нет ничего сильнее этого чувства.

В свой — вагон мы вернулись поздней ночью. Но спать легли не сразу. Рычагов долго рассказывал нам о боях в Испании, о людях, с которыми свела его нелегкая фронтовая судьба.

Потом он тихо, чтобы не разбудить пассажиров, продекламировал слова ставшей популярной песни из кинофильма «Истребители»:

В далекий край товарищ улетает,

Родные ветры вслед за ним летят;

Любимый город в синей дымке тает,

Знакомый дом, зеленый сад и нежный взгляд…

Эта песня точно выражала паши чувства. Мы мчались в далекий край, а следом за нами неслись ветры Родины. И любимый город Москва совсем недавно растаял в синей дымке. Там остались наши родные. Когда-то мы с ними свидимся и встретимся ли вообще?

Пожелав товарищам спокойной ночи, мы с Алексеем Благовещенским ушли в свое купе. Я разделся, укрылся одеялом, но сон не шел. Мерно постукивали колеса, за окном свистел зимний ветер.

Нахлынули воспоминания. Ожили в памяти шумная, припорошенная снегом Москва, деловая суета перед отъездом, расставание на Казахском вокзале. Потом вспоминалась беседа с начальником Политического управления РККА армейский комиссаром 2-го ранга Петром Александровичем Смирновым. Я знал, что это кадровый военный, участник гражданской войны, крупный политработник, сын рабочего, в прошлом столяр. Но встречаться мне с ним еще не приходилось.

Вызов к Смирнову явился для меня неожиданным. Я был батальонным комиссаром, учился на курсах. Почему мной вдруг заинтересовался сам начальник Политуправления Красной; Армии?

П. А. Смирнов встретил меня приветливо. Пожал руку, усадил напротив себя в кресло и, испытующе посмотрев, неторопливо спросил:

— Как у вас идет учеба? —

— Нормально, товарищ армейский комиссар.

— Когда закапчиваете?

— Через несколько дней.

Смирнов раскрыл папку с моим личным делом, неторопливо перевернул несколько страниц и задал вопрос, которого я совершенно не ожидал:

— Не хотели бы поехать на фронт?

«О какой войне он говорит?» — удивленно подумал я.

Бои шли в Испании. О них я знал по замечательным очеркам Михаила Кольцова и Ильи Эренбурга. Потом вдруг вспомнил, что и в Китае воина. Куда предлагает поехать армейский комиссар?

Мысленно я не раз представлял себя на огненных полях Гвадалахары или на многострадальной земле Китая, всем сердцем был со своими далекими братьями на Западе и Востоке. Но теперь уточнять вопрос комиссара счел излишним. Ответил просто:

— Я готов.

Отложив мое личное дело в сторону, Смирнов многозначительно продолжал:

— Ехать надо далеко за пределы пашей Родины. Связи с нами, а значит, и указаний сверху не будет. Все придется решать самому, на месте. Так что подумайте, прежде чем дать окончательный ответ. С женой посоветуйтесь. Семья, конечно, будет обеспечена.

Смирнов встал и, заложив руки за спину, грузно прошелся по кабинету. Потом остановился рядом, взял меня за плечо и еще раз повторил:

— Подумайте хорошенько. Мы не неволим. О месте, характере и условиях работы поговорим в следующий раз.

На другой день я снопа пришел на прием к Смирнову. Он открыл стол, достал какую-то бумажку и, пробежав ее взглядом, сказал:

— Раскрою вам «карты». Речь идет о Китае. Мы намерены послать вас комиссаром авиационной группы. Своих летчиков у китайцев почти нет, самолетов тоже. Советское правительство из чувства интернациональной солидарности решило оказать Китаю военную помощь в борьбе с японцами. В первую очередь авиацией. Одна наша эскадрилья уже там. Скоро их будет больше.

Как комиссару, вам предстоит сложная работа.

Смирнов встал, в задумчивости прошелся по кабинету и продолжал:

— Скажу по секрету: Чан Кайши просил у нас летчиков, а не комиссаров. Понятно? Будете представляться там главным штурманом. Надеюсь, это тоже вам ясно.

Пригласив меня к карте, Смирнов показал примерное очертание фронтов, высказал свои предположения о намерениях японского командования. Потом он долго говорил о политических аспектах японо-китайской войны.

— Обстановка там сложная, — сказал он в конце беседы. —

Нашим летчикам приходится нелегко. И от того, как вы вместе с товарищами Рычаговым и Благовещенским сумеете сплотить коллектив, наладить контакты с местными властями, населением и китайскими военными, будет зависеть многое. Никогда не за бывайте, что вы представители великого Советского Союза, держитесь с достоинством.

В тот же день мы с Рычаговым побывали на приеме и у заместителя начальника ВВС Якова Владимировича Смушкевича.

— Японская армия превосходит китайскую в технике. Особенно досаждает ее авиация. Советские летчики, прибывшие на помощь Китаю, находятся сейчас в Нанкине, сражаются храбро. Но их пока мало. Есть потери. Будем усиливать помощь Китаю в его национально-освободительной борьбе. На вас возлагается руководство боевой деятельностью нашей авиации. Это задание партии, приказ Родины.

Смушкевич говорил лаконично, сопровождая речь вырази тельными жестами. Он познакомил нас с тактикой японской авиации, дал немало ценных советов.

— Японцы действуют по шаблону, — заметил Яков Владимирович. — И это потому, что они еще не встречали сколько-нибудь серьезного сопротивления и воздухе. Вы должны противопоставить им свою более гибкую тактику. Павел Васильевич Рычагов, думаю, прекрасно понимает, о чем я говорю, он воевал в Испании и знает цену хитрости, дерзости, умению навязать свою волю противнику.

Вечером, возвратившись в гостиницу, я долго думал о важности тех задач, которые перед нами поставлены. Как-то сложатся наши взаимоотношения с китайскими властями, с военачальниками? Какова будет моя роль как политического работника в этой сложной обстановке? Как мы будем обеспечивать боевую деятельность летчиков? Ведь создавать партийные и комсомольские организации там нельзя.

Трудности усугублялись еще и тем, что никто из нас не знал китайского языка, тамошних обычаев и нравов. Все надо было изучать на месте.

А что нам вообще было известно о Китае? Я знал, что это великая страна, с населением более 400 млн. человек, что там есть огромные пустыни и горы, многоводные и капризные реки Хуанхэ и Янцзы, что недостаток земли вынуждает китайцев плавать и жить на джонках, ловить рыбу и даже выращивать в этих лодках овощи. Наши представления о Китае, по существу, не выходили за рамки учебника средней школы. Позже я кое-что слышал о Сунь Ятсене, У Пэйфу[33], Чжан Цзолине[34], Чан Кайши.

Многое было известно также о перелете советских самолетов по маршруту Москва — Пекин в 1925 г., о Кантонской коммуне[35], о 8-й армии Чжу Дэ[36]. Знания оказались разрозненными, бессистемными и не давали истинного представления об этой большой и загадочной стране.

Мало помогла мне и книга «Записки волонтера», написанная комкором В. М. Примаковым под псевдонимом Генри Аллен[37].

Утешало одно: я буду с боевыми друзьями. На месте во всем разберемся. В конце концов за плечами у каждого немалый опыт партийной и командирской работы.

«В Алма-Ате нас встретят», — предупредили нас еще в Москве. И действительно, едва поезд остановился, к вагону подошли двое мужчин. Они представились и любезно пригласили к стоящей за изгородью автомашине.

— Поручено узнать, — спросил один из них, — где вы желаете остановиться на ночь: в здешней гостинице или на даче?

— Остановимся в гостинице, — ответил Рычагов. — Завтра рано вставать. Как, товарищи?

Мы не возражали.

Вечером к нам в гостиницу пришел начальник базы и авиационной трассы, связывающей Советский Союз с Китаем, Адам Залевский. Каждый из нас хорошо знал я того великана с добрейшей душой. Он щедро отдавал людям и теплоту своего сердца, и опыт, и знания, накопленные за долгие годы службы в авиации.

У Залевского яркая биография. Родился он в 1895 г. В 1918 г. вступил в коммунистическую партию. Участвовал в боях с басмачеством, за что награжден орденом Красного Знамени. У всякого человека свое призвание. Залевского позвало небо. Без полетов он помыслил своей жизни и вскоре стал одним из лучших летчиков пашей страны. Куда только судьба не забрасывала Адама Залевского! Он летал над просторами Сибири, над горами Памира и Гиндукуша, повидал с высоты многие города Европы, командовал авиационными частями.