Алексей Нестеренко - Огонь ведут "Катюши"

• Название: Огонь ведут "Катюши"
• Автор: Алексей Нестеренко
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1975

Автор книги генерал-лейтенант артиллерии Алексей Иванович Нестеренко в годы Великой Отечественной войны приобрел большой опыт боевого применения нового оружия — реактивной артиллерии. Он командовал одним из первых в Советской Армии гвардейским минометным полком, а с мая 1942 года возглавлял оперативные группы гвардейских минометных частей (ГМЧ) Южного, Черноморской группы войск Северо-Кавказского, Брянского и 2-го Прибалтийского фронтов, с августа 1944 года был заместителем командующего артиллерией 2-го Прибалтийского, а затем Ленинградского фронтов по ГМЧ. Реактивные установки, которые народ ласково окрестил «катюшами», с первых дней своего появления на фронте наводили ужас на врага. В книге рассказывается о развитии нового оружия, о героических делах гвардейцев, умело использовавших его как в оборонительных, так и в наступательных боях.

---

Наступление должно было начаться в три часа ночи, как только ударные группы займут исходное положение и на их фланги будут выведены счетверенные пулеметные установки на автомашинах. Батарея, поставленная на прямую наводку, откроет методический огонь — начнет выпускать по одному снаряду через равные промежутки времени. Затем последуют залпы других батарей по центру Богдановки и методический фланговый огонь по ее северной окраине. Тем самым предполагалось создать своего рода огневое окаймление ударных групп. Под прикрытием огня «катюш» и счетверенных пулеметов ударные группы пойдут в атаку: одна — впереди, две — уступом сзади на флангах. Четвертая группа составляла резерв командира штурмового отряда.

Надо сказать, что добровольцев для участия в этой ночной вылазке было более чем достаточно: проклятый богдановский выступ у всех нас, что называется, «сидел в печенках».

В ночь на 2 декабря мы с комиссаром доложили свой план взятия Богдановки А. Д. Зубанову и командованию корпуса. После некоторых уточнений наш план был принят. Нам от души пожелали успеха. Мы тут же выехали в район своего НП для организации и проведения наступления.

Оставалось только действовать. И вдруг по телефону получаем распоряжение: наступление отложить! Командиру и комиссару полка срочно прибыть в штаб оперативной группы, дивизионам дать отбой и сосредоточить их в Лисичанске.

В штабе группы нам сообщили, что на основании боевого распоряжения командования Юго-Западного фронта группа Зубанова должна срочно погрузиться в эшелоны для переброски на станцию Касторная с задачей поддерживать 5-й кавалерийский корпус генерала В. Д. Крюченкина, входивший в группу генерала Ф. Я. Костенко.

Глава шестая. По тылам врага

В начале декабря 1941 года фашистское командование, чтобы обеспечить продвижение танков Гудериана к Москве с юга, предприняло наступление на елецком направлении. Враг захватил Елец и продолжал наступать на Задонск. Руководствуясь общим планом боевых действий фронтов, главнокомандующий Юго-Западным направлением и командующий войсками Юго-Западного фронта Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко стремился к этому времени организовать контрнаступление Юго-Западного фронта во фланг и тыл елецкой группировки гитлеровцев. Для этого и была создана группа генерала Ф. Я. Костенко. В нее входили 5-й кавалерийский корпус, которым командовал генерал В. Д. Крюченкин, 1-я гвардейская стрелковая дивизия генерала И. Н. Руссиянова, 34-я мотострелковая и 129-я танковая бригады. На усиление этих войск и перебрасывалась из района Лисичанска в Касторную оперативная группа гвардейских минометных частей полковника А. Д. Зубанова.

2 декабря наш полк погрузился в железнодорожные эшелоны, а вечером 4 декабря уже прибыл в Касторную. Здесь мы поступили в распоряжение командира 5-го кавалерийского корпуса.

Мы снова увиделись со старыми боевыми друзьями. Генерал Крюченкин, теперь уже командир корпуса, встретил нас, как родных.

— Гвардейцы, дорогие мои! — Он взволнованно мерил шагами комнату. — Большие дела предстоят...

Разгром елецкой группировки фашистов планировалось осуществить силами подвижной группы генерала Костенко во взаимодействии с войсками 13-й армии.

5 декабря 13-я армия перешла в наступление, а подвижная группа генерала Костенко в ночь на 7 декабря заняла исходные позиции. Под покровом ночи разведка боем прошла успешно, и части 5-го кавалерийского корпуса и 1-й гвардейской стрелковой дивизии перешли в наступление. Они должны были выйти в тыл елецкой группировки врага. С 8 по 13 декабря кавалерийские части корпуса прошли с боями по тылам фашистских войск 120 километров. В этом рейде 1-й дивизион нашего полка поддерживал 14-ю кавалерийскую дивизию, а 3-й дивизион — 32-ю. 2-й дивизион действовал с 1-й гвардейской стрелковой дивизией генерала Руссиянова. 3-ю кавалерийскую дивизию поддерживал 7-й гвардейский минометный полк.

Штаб опергруппы гвардейских минометных частей полковника Зубанова находился при штабе генерала Крюченкина.

13 декабря 14-я и 32-я кавалерийские дивизии вышли в тыл основной группировки противника и должны были оседлать железнодорожную линию и грунтовую дорогу, которые шли из Ельца через Россошное, Верхнюю Любовшу и далее в глубокий тыл врага. Перед дивизиями стояла задача не дать основной группировке противника отойти на запад.

Ночь на 14 декабря для нашего полка, и особенно для его 1-го дивизиона, была самой тяжелой. 13 декабря командиры 14-й и 32-й кавалерийских дивизий во исполнение приказа командира корпуса определили главную задачу своих войск: перерезать железную дорогу и овладеть крупными населенными пунктами Орево и Орево-Петровское. При этом не придавалось должного значения грунтовому большаку, что шел из Россошного в Верхнюю Любовшу. Эта дорога не была перекрыта. К вечеру 13 декабря полки 32-й дивизии вышли на линию железной дороги северо-западнее Россошного и были нацелены на Орево. К шести часам вечера они подошли к его южной окраине. Полки 14-й дивизии заняли Воронцовку и Елагино.

В это время части противника под напором дивизии Руссиянова стали отходить в сторону Россошного и КраснойЗари. Из Россошного гитлеровцы колоннами двигались на запад вдоль железнодорожной линии и по грунтовой дороге, идущей на Верхнюю Любовшу. Полки 32-й кавалерийской дивизии и дивизион нашего полка, действовавшие под Орево, оказались отрезанными от штаба корпуса и своих тылов.

Из-за крутых оврагов и гололеда машины 1-го дивизиона, автопарка, санитарной части и штаба нашего полка не могли следовать по маршруту 14-й кавалерийской дивизии. И тогда было принято решение — в ночь на 14 декабря 1-му дивизиону занять боевой порядок на большаке, в пяти километрах юго-восточнее Верхней Любовши. Заряженные боевые установки были поставлены в лощине и развернуты вдоль дороги в сторону Россошного. Транспортные машины артиллерийского парка, штаба и санитарной части полка расположились недалеко от огневой позиции. По дороге в направлении Россошного было выслано усиленное боевое охранение во главе с начальником химслужбы полка старшим лейтенантом Н. И. Королевым, смелым и энергичным офицером. Обстановка была неясной. Часов в одиннадцать вечера я проверил боевое охранение и выдвинул его значительно дальше вперед по дороге, которую должна была прикрывать 32-я кавалерийская дивизия.

После одного весьма горького урока я всегда максимум внимания уделял на фронте разведке и боевому охранению, проверял их действия, как только представлялась возможность.

...Это было в ночь на 26 июня 1941 года недалеко от станции Говья, что в Западной Белоруссии. 2-й дивизион 170-го артиллерийского полка, которым я тогда командовал, около часу ночи проследовал по шоссе через станцию Говья. Все конные были спешены, разведчики и ездовые артиллерийских упряжек вели лошадей в поводу. Дивизион подошел к развилке дорог. Шоссе уходило вправо, а лесная дорога поворачивала налево. Нашей колонне предстояло следовать по шоссе. Но тут из лесу к развилке подошли танки с потушенными фарами. Метрах в восьмидесяти от нашей колонны они остановились. Командир дивизиона капитан Шекальчик и офицеры, следовавшие в голове колонны, были уверены, что это наши танки. Ведь впереди прошла разведка. Она бы предупредила о танках противника. Шекальчик вышел вперед иподнял руку, давая знак танкистам, чтобы они пропустили дивизион. Головной танк включил фары, осветил колонну, затем закрыл люк и рванулся вперед, открыв ураганный пулеметный огонь. Он врезался в колонну, стал давить лошадей и двуколки взвода управления. Другие танки тоже открыли огонь.

Капитан Шекальчик был убит первыми же выстрелами. Остальные бойцы и офицеры залегли в кювете. И тут командир огневого взвода лейтенант Петров подал команду расчету первого орудия:

— К бою!

Лошади орудийной упряжки были повернуты через кювет в сторону. Расчет снял с передков гаубицу, развернул ее на 180 градусов и выстрелил в упор по подходившему к орудию танку. Он был не только подбит, но и завалился в кювет. Остальные машины врага не приняли боя и скрылись в темноте.

Дивизион спасли лейтенант Петров и боевой расчет первого орудия 5-й батареи, а поставил его под удар начальник разведки. Двигаясь впереди колонны, он не проверил дорогу, идущую в лес, не выставил на ней наблюдателей.

Этот горький случай вспомнился мне и теперь.

Около часу ночи я вернулся в штабную машину, где были комиссар полка Радченко, капитан Соломин (он теперь командовал 1-м дивизионом вместо Добросердова, отозванного в управление кадров фронта), представитель полевого управления фронта майор Кабанов, врач Холманских и мой новый адъютант лейтенант Володя Читалин, прибывший вместо Брызгалова, назначенного командиром батареи.

В машине топилась маленькая железная печка. Все мирно дремали. Я сел поудобнее и тоже прикорнул. Разбудила нас беспорядочная стрельба из автоматов и пулеметов. Мы выскочили из машины и увидели, что на нас развернутым строем шли немецкие автоматчики. Их цепи были отчетливо видны в холодном голубом свете осветительных ракет, которые фашисты пускали одну за другой. Боевые установки находились в лощине, в недосягаемой для автоматного огня зоне. Мы с комиссаром бросились к ним. Я крикнул ему на ходу: