Уильям Салливан - Тайны Инков

• Название: Тайны Инков
• Автор: Уильям Салливан
• Издательство: Вече
• Жанр: История
• Год: 2000
• ISBN: 5-7838-0400-2

Издательство «Вече», выпустив около 20 книг в популярной серии «Великие тайны», продолжает избранную тематику таинственного и загадочного в новой серии «Тайны древних цивилизаций», которую открывает книга «Тайны инков». В этой книге воедино сплетены увлекательная история, удивительные мифы и потрясающая тяга инков к звездам…

William Sullivan
THE SECRET OF THE INCAS.
Myth, Astronomy, and the War against Time
_{© Перевод. Марчук H., 1998.}

---

Это не вымысел, потому что сохранились и имя посланника, и само послание. Молина, среди прочих, отметил другое название практики человеческих жертвоприношений: качауака, буквально «посланник к уакам». Это же слово кача, «послание», составляет также корень слова качауи, которое является синонимом секе. Само понятие прямых линий в направлении горизонта — секе — относится к попытке коммуникации. Инки, отчаявшись установить мир со звездами от имени Пятого Солнца и всех тех, кто обитал под ним, изобрели способ ходатайствовать перед небесами в делах человеческих.

Судьей выступал не кто иной, как сам Творец, Виракоча, бог Времени, который в конечном счете отдавал последнее распоряжение. Дети уак отправлялись ходатайствовать о деле, но они не могли этого делать столь прямо. В андской религии, как мы уже видели, к Виракоче обращались через посредничество родословной уаки. Именно уаки, а не само человечество, создал Виракоча над Титикакой много Миров тому назад. Таким образом, приносимые в жертву дети посылались на соответствующую родину своей уаки в звездах, неся капак учу, то есть царскую мольбу. Тогда, и только тогда, сами небесные звезды, умилостивленные их обращениями и говорящие в один голос, могли посодействовать тому, чтобы достичь ушей Виракочи, устрашающего носителя Мельницы, и ходатайствовать о деле своих земных детей.

Изображение этого события или скорее изображение, которое должно было вдохновлять воображение инков, существует по сей день в Тиауанако, непосредственно на Воротах Солнца. Рядом с изображением Виракочи находятся три ряда тех, кого упоминали как «ангелов» (рисунок 10.2). Всего таких объектов насчитывается сорок восемь, и они изображены либо как птицеголовые люди, либо как человекоголовые птицы, коленопреклоненные и молящиеся Творцу. В настоящей книге приводились многочисленные примеры из Перу, Мезоамерики и Сибири, где звезды уподоблялись птицам, сидящим на ветвях древа вселенной. В мифе о падении Лисы именно от Лисы, Пумы и «птиц каждого вида» исходила вся проблема. У каньяри родословной уакой был попугай. А на Воротах Солнца в Тиауанако находится изображение андского мифа о сотворении, выраженного в символике птиц-людей: родословных уаках всех племен (эйкумены Тиауанако), преклоняющих колени в молитве своему Творцу, создателю солнца, луны и звезд. Как же мог Виракоча, окруженный с таким почтением всеми коленопреклоненными звездами небесного свода, не ощутить справедливости в их просьбе?

Стойки Ворот в Тиауанако изображают древнюю логику, которая вызвала к жизни капакочу и теперь превращалась в отчаянное стремление к единственной цели — донести послание по назначению прежде, чем истечет Время. Снова, что неудивительно, именно

Муруа сообщил содержание этого послания. Послание действительно было в форме мольбы, и, так как эта мольба повторялась снова и снова в течение многих недель, она должна была произноситься ради того, чтобы величественные процессии капакочи достигли пределов Империи. Поскольку жрецы шли «по четыре» с опущенными вниз глазами, они останавливались через каждые несколько сотен ярдов («расстояние выстрела из аркебуза») и повторяли слова, которые составляют квинтэссенцию двух тысячелетий андской мысли: «Может Солнце оставаться молодым человеком, а Луна — молодой девушкой; может мир не опрокидываться; пусть будет мир».

Следовательно, эту мольбу инки направляли Виракоче. Когда бог состарился, как случилось с самим Виракочей, конец его царствования был уже близок и время покидать землю приближалось. Так что инки молились о том, чтобы Солнце и Луна, Пятое Солнце и Луна, оставались молодыми. Если это было известно даже стоящим на более низкой ступени Мокови, то, конечно же, тем более инки осознавали, что Солнце «умрет», когда «время истощит его силу». Но Пятое Солнце, подобно принесенным в жертву в его честь детям, было рождено, чтобы умереть молодым. Так что мольба инков напоминала Тому, в чьей руке находилась Мельница, что Он, и только Он, обладал возможностью предотвратить неизбежное: «может мир не опрокидываться», Ама пачакути. «Пусть будет мир», потому что в конечном счете исход Войны со Временем был в руках Тонапа Виракочи.

Итак, инки скрывали свое пророчество и предпринимали попытки отсрочить его исполнение. Так как каждый новый Император после Пачакути неустанно расширял границы империи в стремлении достичь «мира», то возникает вопрос, стояли ли они также вместе со своими жрецами, чтобы разглядеть в ночных небесах какой-нибудь знак надежды? Или же Инки были лицемерами?

Уайна Капак, которого тяготила осведомленность, что ему было суждено стать последним Инкой, проявлял признаки отчаяния. Огромная инкская машина завоеваний прежде добивалась успехов как хитростью, так и силой. Все было мистикой, и войны, которые могли не увенчаться победой, попросту не предпринимались. Но Уайна Капак непреклонно продвигал завоевания все дальше на север, чтобы осуществить страсть своей души — перенести столицу в Кито. Снова и снова сражался он с определенными врагами — каньяри и чачапойа — и не останавливался перед резней, чтобы достичь своей цели. Может быть, он чувствовал, что последняя надежда на достижение ускользающего равновесия — опережение Мельницы — заключается в том, чтобы обеспечить солнцу место в центре мира, в Кито, которое находится на экваторе? Маловероятно, что на этот вопрос когда-либо будет получен ответ. Но ответ на капак учу, тайную мольбу инкских императоров, известен, и он был ужасным. Инки молились за мир, за сохранение Пятого Солнца, за то, чтобы Виракоча предотвратил потоп. Всему миру казалось, что Инкская империя находилась в своем зените. Но когда Уайна Капак лежал при смерти, а мост в мир предков уже погружался в воды времени, Виракоча прислал свой ответ. Он прислал испанцев.

VII

Первым сведением о европейцах, достигшим ушей образованного гражданина одного из царств Солнца в Америке, было следующее: «Испанцы страдают сердечной болезнью, специфическим лекарством от которой является золото». Эти слова, сказанные с хладнокровным остроумием Кортесом эмиссару ацтекского царя Моктесумы, были похоронным звоном по Пятому Солнцу в Мексике[120]. Восьмью годами позже то же самое произошло в Перу. Война со Временем оказалась проигранной.

Несмотря на внешние сходства в гибели Царств Солнца в Америке, инки и ацтеки, за исключением подхода к образу мышления, имели мало общего. Ацтеки не стремились к достижению подлинной Империи. Их история была историей уединенного скитания, жестокого неприятия и самоуверенности в такой среде, в которой лица людей и лицо природы были одинаково безжалостны. Этот опыт выражен в ужасающей простоте их политических устремлений, которая состояла в том, чтобы создать владения, основанные на принципах господства и подчинения, — в политике, вся логика которой была подчинена единственной посылке: Солнце надо было кормить. Как дети Солнца ацтеки начнут и будут вести вечную войну в защиту Пятого Солнца.

«И эта война должна была иметь такой характер, чтобы мы не пытались уничтожать других полностью. Война должна продолжаться всегда, чтобы всякий раз, когда мы пожелаем, наши боги ели и пировали, чтобы мы могли идти туда [соседние города], как ходят на рынок покупать еду… организованной для захвата жертв, чтобы приносить нашему богу Уицилопочтли [Солнцу]».

Не интересуясь управлением завоеванных территорий, ацтеки рассматривали других людей как сырье, а другие культуры как «рынки», где они могли бы приобретать тысячи и тысячи жертв, которые ежегодно требовались им для подношений:

Скорее, чтобы найти подходящий рынок, куда наш бог смажет ходить со своей армией покупать жертвы и людей для еды, как если бы он ходил на ближайшую площадь покупать лепешки… всякий раз, когда он пожелает или почувствует нечто подобное. Наш бог сам будет питаться ими, как если бы он ел горячие лепешки, мягкие и вкусные, прямо из духовки.

Напротив, инки не воспринимали историю персонально, потому что андское прошлое было для них общим делом. Единственными «чужаками» в истории Анд, единственными людьми, которых по истине стыдится память, были властители Уари. Как отмечается в уарочирийском мифе, «Мы не знаем о происхождении людей того времени, ни откуда они появились». Инкская империя являла собой попытку навести порядок, вернуть андским народам их первородное право на единство в многообразии. Если, инки и проявили некоторое высокомерие, объявив себя исполнителями божественной воли, они тем не менее не пытались осуществлять видение, которое самоосознанно регулировалось исторической зрелостью. Так, во времена мифологического основания Куско в долине, которая испытала влияние и Тиауанако, и Уари, Манко Капак вместе со своими братьями и сестрами «обнес стеной» их опасного брата Айар Качи/Марс. Инки не были заинтересованы в оставлении бедствий, развязанных Уари. Они состояли в планетарном родстве с Юпитером, мудрым и могущественным царем, богом процветания и изобилия. Инкские императоры не имели более великой цели, чем возвращение к жизни наследия Тиауанако. В этом смысле они с самого начала действовали в рамках ими же установленных ограничений.