Газета День Литературы - Газета День Литературы # 178 (2011 6)

• Название: Газета День Литературы # 178 (2011 6)
• Автор: Газета День Литературы
• Жанр: Публицистика

---

Сидишь перед телевизором, чай пьёшь, спокойно смотришь на этнографический музей "Ангарская деревня", слушаешь рассказ научного сотрудника музея о том, что Братское водохранилище затопило 49 старинных сел и 53 поселка лесозаготовителей. Не возражаешь, когда Валентин Распутин, извиняясь словно, говорит о том, что треть учеников в сельской школе – уроды, а родители их или спились или на наркоте. Встречаются иногда посреди заброшенности и ненужности персонажи, такие гипертрофированно-карнавальные. Они пытаются шутить, смеяться, их рассуждения о жизни мне дороже Шопенгауэров и Ницше, но вот "философии" их срываются, как в обрыв, на народные песни, частушки…

Мчится катер по Ангаре, и в бурунах пенных волн её как будто воскресают образы "Прощания с Матёрой". Только вот вместо малявинских баб в цветастых рыдающих платках видишь пляску теней прогресса.

"Праздник прощания с Кежмой" – кульминация фильма. Как будто камень упал с ним в Ангару, и от точки падения пошли, размываясь, концентрические круги "перестройки". Кежма – посёлок на берегу Ангары. В советские годы здесь был быт, как быт: школа, дом культуры, медпункт, из посёлка летали и садились в полях сибир- ских деревень самолеты Ан-2.

"Перестройка" вдавила Кежму в цивилизацию. От дома культуры и медпункта – ржавые трубы печей. Крестьянство – бомжи под забитыми крест накрест окнами некогда своих домов. Теперь Кежма – ещё одна территория затопления. Собрался сельсовет Кежмы обсудить что да как, выступил Валентин Распутин. Такое ощущение было, что слова писателя уже как-то и не очень понимают; что уже не до затопленных деревень, не до Ангары, не до родины, не даже до электроэнергии, что осчастливит Китай, и даже не до Китая… Все торопились на праздник. "Праздник прощания с Кежмой".

Пологий берег полноводной реки. Медленно садится солнце, окрашивает траву охрой, золотит плеск воды. Жители Кежмы, как за поминальным, собрались за длинным праздничным столом. Сидят на пластиковых стульях, пьют за прощание с Кежмой водку. Я – зритель, смотрю из Москвы на тысячи километров вглубь России и вдруг понимаю, что вижу – зеркальное отражение столичных передач…

Кто натащил в кадр Кежмы из кадра передачи "Культурная революция" этих дегенеративных надувных фигур, болтающихся на ветру? Кто притащил для детей Кежмы этот надувной домик с надувным полом? Я уже не спрашивала – почему на столах пластиковые стаканы, банки из-под коки, а на китайских майках жителей Кежмы гордые надписи BOSS? Поверх всех ГЭСов Ангары неслась, звенела песня "Всё будет хорошо, я это знаю". Пела Верка-Сердючка, прикольно. Кто-то пытался приплясывать. Дети, как теннисные мячи, продолжали подскакивать в такт на площадке.

Складывалось такое впечатление, что жителям Кежмы вкололи наркоз, под которым так радостно уйти под воду. "Дерипаска! Затопи Кежму нахер!" – вдруг разразился один. Второй подхватил: с головы сорвал бейсболку, стал пьяно рыдать, благодарить почему-то учителей. Ему можно позавидовать. Он ещё что-то застал… он ещё как-то читал "Уроки французского".

Глаза Валентина Распутина полны горечи.

"Была ещё страна, – говорит писатель, классик русской литературы, – были героини "Прощания с Матёрой". Сегодня ничего нет. Ведь ничего нет, что ещё оправдывало бы жизнь, кроме денег. А деньги в Москве, в лучшем случае. Москва ещё не понимает, что смотрится в Кежму".

Москва понимает. Вместе с Кежмой уходят под воду не только сибирские деревни, уходят русские деревни, унося за собой песни, сказки, предания.

Однажды они взрастили культуру, культура взрастила искусство. Ещё одно поколение, другое – и само понятие "искусство" уйдёт под воды Ангары. Ведь искусство – последний тормоз, последний рубеж на "сколковском" пути к прогрессу. Согласитесь, невозможно прослушать Casta Diva Марии Каллас и тут же врубить девайс…

И только мощь веры Валентина Распутина окропляет реквием "Река жизни" словом веры в воскресение России.

Лев КОЛОДНЫЙ ГЕНИЙ И ЛИХОДЕИ

Казалось бы, давно доказано, кто написал "Тихий Дон". При всём при том множатся статьи и книги, чьи авторы воруют гениальный роман у Михаила Шолохова. Недавно в сонм этих авторитетов вошёл достойный коронования Бенедикт Сарнов. Своим расследованием "Сталин и Шолохов" он продолжил лихое дело, начатое "Стременем “Тихого Дона”", изданном в 1974 году в Париже стараниями Александра Солженицына. Автор этой недописанной книжки, укрывшаяся под псевдонимом Д*, судя по всему, в страхе, опасаясь ареста, покончила жизнь самоубийством. Псевдоним Д* придумал писательнице великий конспиратор Александр Исаевич. Он величал её Дамой, втянул в трагическую авантюру и вдохновлял доказать, что "Тихий Дон" сочинил забытый донской писатель Фёдор Крюков. Выпавшую из рук Д* эстафету подхватил пишущий обо всём на свете Рой Медведев, издав монографию о плагиате в Лондоне и Париже. От него скандальная тема перешла к московским филологам Макаровым. "Цветком татарника", сорняком с колючими листьями, назвали они свой напрасный труд. "Фундаментальным исследованием" называет их дурной цветок Бенедикт Сарнов.

Много тех, кто давно пошёл и идёт поныне по протоптанному следу несчастной Д*. Но что удивительно, все фанаты плагиата не сходятся на каком-то одном авторе романа, а называют разных лиц в роли творца "Тихого Дона", начиная от безымянного белого офицера в 1929 году, кончая коллективным автором в 2009. А раз нет единой кандидатуры, то её и нет вовсе.

Что нового внёс маститый Бенедикт Сарнов в давнее заблуждение? Ничего. Его тексту предшествует захватывающая переписка Сталина и Шолохова и письма вождя соратникам, где упоминается имя писателя. Почему понадобилось Сарнову приводить давно известную переписку? "Потому, – отвечает критик, – что отношение Сталина к Шолохову не может быть понято без ответа на вопрос: а что знал и думал о проблеме авторства "Тихого Дона" – ОН, Сталин". Так вот, судя по приведённым 16 документам, ничего не думал об этой проблеме товарищ Сталин. Никогда не сомневался, что имеет дело с фигурой крупного масштаба. В одном письме называет его "знаменитым писателем нашего времени", в записке "товарищу и другу" Кагановичу пишет: "У Шолохова, по-моему, большое художественное дарование. Кроме того, он писатель глубоко добросовестный, пишет о вещах хорошо известных". Этот вывод сделан не только на основании эпистолярного общения, но и неоднократных личных встреч. Не обратив внимания на суть писем, Сарнов, поражая даром ясновидения, заявляет: "Так вот, он, безусловно, знал, что Шолохов не был автором "Тихого Дона". Хотел бы я знать, каким образом "ОН" поделился невысказанной мыслью с Бенедиктом Михайловичем?

Полагаясь на "Цветок татарника", Сарнов повторяет вслед за его авторами: "Сталин принял решение приписать авторство книги, созданной неким белым офицером, молодому пролетарскому писателю и остановил свой выбор на Шолохове". Ну, а цветоводам кто дал повод так думать? Ни кто иной, как бывший 17-летний "техсекретарь" с обязанностями курьера издательства "Московский рабочий", приславший им в старости, спустя 60 лет после службы в издательстве, воспоминания. "Я часто встречался с М.А. Шолоховым, регистрировал его рукописи, сдавал в машбюро их печатать". По его словам, "М.А. Шолохов притащил один экземпляр рукописи объёмом 500 стр. машинописного текста". Удивлённый молодостью Шолохова, "техсекретарь" решил, что он "притащил" рукопись чужую. У "Партфюрера", так называет он консультанта издательства Е.Г. Левицкую, были "связи в секретариате И.В. Сталина". Она "бежит к своей подруге и уговаривает её подсунуть И.В. Сталину "Тихий Дон". Он "прочёл это "произведение" Шолохова и дал ему добро". После чего якобы заведующая редакцией, собрала всех сотрудников, включая "техсекретаря", и заявила, что "она была в верхах и там решено, что автором "Тихого Дона" является М.А. Шолохов".

Мало что знал в 1927 году этот мальчик. Рукопись Шолохов принёс Анне Грудской, заведующей отделом издательства, молодой коммунистке. Прочитав роман, она пришла в восторг и в конце рабочего дня принесла рукопись члену партии с 1903 года Левицкой. Та, нехотя, взяла её домой. Читала, забыв про сон, всю ночь, став с тех пор ближайшим другом писателя. Ей посвящён рассказ "Судьба человека". Всё это давно известно из опубликованных мной дневников "приёмной матери" Шолохова Евгении Григорьевны Левицкой. К тому времени, когда Макаровы получили письмо с хлипким воспоминанием, бывший "техсекретарь" стал профессором, доктором технических наук А.Л. Июльским. И я получил в апреле 1989 года от него три страницы выдумок и про "Тихий Дон", и про "Поднятую целину". Якобы по решению Российской ассоциации пролетарских писателей – РАПП, помогали писать Шолохову направленные из Москвы в станицу Вёшенскую Александр Фадеев и Юрий Либединский. Они, как нафантазировал профессор, жили там год и вернулись в Москву с текстом "Поднятой целины". Надо ли опровергать старческий бред? Тем более основывать на нём "фундаментальное исследование?"