Патриция Маккиллип - Наследница моря и огня (Мастер загадок - 2)

• Название: Наследница моря и огня (Мастер загадок - 2)
• Автор: Патриция Маккиллип
• Жанр: Научная Фантастика

---

- А мне показалось: ты сказал, будто с ним все в порядке, - прошептала Тристан. Она подняла голову. - В какой стороне Ирье?

- О нет! - решительно возразил Бри Корбетт. - Нет. Кроме того, он уже наверняка покинул Ирье. Никто из вас не сделает больше ни шагу на север. Мы немедленно плывем вниз по Зимней к морю, а затем - домой. Все. Это дельце попахивает, точно трюм, набитый гнилой рыбой.

Воцарилось недолгое молчание. Глаза Тристан были скрыты, но Рэдерле видела решительную и упрямую линию её челюсти. Спина Лиры была как невысказанное, но непоколебимое мнение. Бри понял это молчание по-своему, у него был удовлетворенный вид.

Прежде чем кто-либо успел его разуверить, Рэдерле поспешила сказать:

- Данан, мой отец оставил Ан свыше месяца назад в обличье вороны, чтобы узнать, кто убил Звездоносца. Ты не видел отца? Или, может, что-нибудь слышал о нем? Думаю, он направился к горе Эрленстар, он вполне мог пролететь и здесь.

- В обличье вороны...

- Ну, он... Он в некотором роде похож на них. Брови короля сдвинулись.

- Нет, к сожалению. Он направился прямо туда?

- Не знаю. Всегда трудно предвидеть, что он станет делать. Разумеется, Гистеслухлома сейчас не должно быть нигде близ перевала. - Тут в ней пробудилось воспоминание о безмолвных серых водах реки, сбивающих из теней, точно масло из сливок, безликие и бесформенные образы смерти. В горле у неё запершило; она прошептала: - Данан, я не понимаю. Если Дет был с Гистеслухломом весь этот год, почему Высший сам не предупредил нас насчет него? Если бы я тебе сказала, что мы намереваемся выйти в путь завтра и пройти через перевал к горе Эрленстар, чтобы побеседовать с Высшим, какой совет ты бы нам дал?

Она увидела, как его рука приподнялась в плавном урезонивающем жесте.

- Отправляйтесь домой, - мягко сказал он. Но постарался не встречаться с ней взглядом. - Пусть Бри Корбетт доставит вас домой.

В ту ночь после того, как они закончили разговор и дочь хозяина Верт проводила их в небольшие уютные спальни в башне, она допоздна сидела и думала. От толстых стен веяло прохладой; весна в горах ещё как следует не началась, и Рэдерле развела в очаге огонек. Она глядела в беспокойное пламя, обхватив руками колени. Огоньки плясали, точно её мысли. То и дело всплывали обрывки знания, которыми она располагала; Рэдерле смахивала их, один за другим возвращая к изначальной бесформенности. Где-то за пределами досягаемого, и она это знала, навсегда застыли воспоминанием мертвые дети Властелинов Земли; огонь, трепещущий у её рук, мог вызвать их облик из их черного убежища, но не мог их согреть. Звезды, которые выросли в той же тьме, вызванные на свет и получившие свое назначение в доме Данана, сгорели бы в пламени, но они мало о чем могли поведать, кроме как о своем месте во всеобщем замысле. Мысль о них озарила её разум, точно голубовато-белый камень, который дал ей Астрин. Она снова увидела его загадочное лицо, в любую минуту готовое обернуться к ней, чтобы она узнала, кто это. Затем в её мыслях всплыло другое лицо: замкнутое и суровое лицо арфиста, который расположил её неуверенные пальцы на её первой флейте, безупречно игравшего на арфе и обладавшего бдительным умом, арфиста, который был в течение столетий посланцем Высшего. И это лицо было маской; друг, который увел Моргона с Хеда и почти что помог ему отыскать верную погибель, в течение столетий был кем-то иным.

Она выпрямила спину. Пламя разделилось надвое и вновь слилось. Одно не сходилось с другим, логика отсутствовала. Тут в её мысли вторгся Илон и морская арфа; море, из которого он вышел, наделило и её, и Мэтома чудесным даром; а Моргану оно чуть не принесло смерть. Что-то в ней зарыдало при воспоминании о разрушенном городе на Равнине Королевских Уст; что-то в ней содрогнулось, ужаснулось - как опасно знание, таящееся в крохотном голубом камешке. Моргон отправился к дому Высшего, и арфист Высшего завел его в кромешный мрак. Волшебник вырвал из его разума право, с которым он родился; землезакон, который никто, кроме Высшего, не мог изменить - и Высший ничего не сделал. Она закрыла глаза, чувствуя покалывание бисеринок пота вдоль линии волос. В течение пяти веков арфист действовал от имени Высшего; и все эти пять веков вызывал везде и всюду полное доверие. И вот, следуя некоему собственному тайному замыслу, совершил нечто неслыханное и непостижимое - решил коварством извести землеправителя. В прежние дни Высший порой изменял чей-либо жребий из-за сомнительных намерений человека. Почему же он ничего не предпринял против того, кто предал не только Звездоносца, но и его самого? Почему Высший ничего не предпринял против Гистеслухлома? Почему?.. Она открыла глаза, огонь оказался слишком ярок для её расширенных зрачков, и она заморгала, оглядывая освещенную пламенем спальню. Почему Гистеслухлом, который свободно располагает всеми Задворками Обитаемого Мира и которому следовало бы чувствовать необходимость затаиться, держал Моргона так близко к горе Эрленстар? Почему, когда Дет перебирал струны арфы весь тот долгий год, а Моргон проникался отчаянием, Высший ни разу не услышал ту музыку? Или услышал?

Она с трудом поднялась, прочь от жаркого пламени, прочь от разгадки, невозможной, устрашающей, которую она лишь чудом могла бы облечь в слова. Занавеси в дверном проеме раздвинулись так бесшумно, что сперва показалось, будто огонь вызвал наваждение. Разглядев в неясном свете темноволосую женщину, она решила, что это Лира. Затем, посмотрев в спокойные темные глаза вошедшей, почувствовала, как все содрогнулось где-то глубоко внутри, словно падение камня нарушило напряженное молчание пропасти у горы Исиг.

Она прошептала, едва ли догадываясь, что это её слова:

- Так я и думала.

6

В её разум вторглись и стали его умело прощупывать. На этот раз, когда вновь возник образ из камешка, вызванный памятью: чужое и неуловимое лицо, она не сопротивлялась. Она ждала, как ждала та женщина, движения, поворота головы, который откроет ей имя незнакомца, а также даст имя его неотвратимому жребию. Но, казалось, все застыло в самый последний миг; незримое стремление к нему натыкалось на препятствие, на барьер. Наконец образ угас; женщина принялась за другие воспоминания, яркие сумбурные сцены из прошлого Рэдерле. Она снова увидела себя ребенком, болтающим со свиньями, в то время как Кионе беседует со свинаркой; а вот она бежит через леса Мадир, легко отличая истинное дерево от мнимого, и слышит, как за спиной кричат от досады Дуак и Руд; вот она спорит с Мэтомом по поводу бессчетных загадок, которые он заставляет её учить, а летнее солнце лежит на камнях у её ног, словно неизменный золотой диск. Женщина довольно долго исследовала её отношения со свинаркой и то нехитрое колдовство, которому свинарка её обучила. Замыслы Мэтома касательно брака дочери, кажется, тоже вызвали у женщины любопытство, равно как и неколебимое упрямство, которое было его ответом на сопротивление анской знати, Дуака, Кионе и самой Рэдерле, понявшей в конце концов, что он делает. Унылая и темная Аумская башня воздвигалась в её сознании - незваная, одинокая тень в дубовом лесу; в этот миг женщина отпустила её, и Рэдерле впервые почувствовала, что женщина поражена.

- Ты ходила туда? К башне Певена?

Рэдерле кивнула. Огонь в очаге догорел; Рэдерле дрожала равно от усталости и от прохлады. Женщина, казалось, парила, как мотылек, у грани слабого света. Она устремила взгляд на угли, и пламя взмыло вновь, узкое и белое, вновь резко выхватив из темноты спокойное и нежное лицо.

- Мне было нужно. Я должна была узнать, какую цену назначил отец за мое имя, прежде чем я вообще родилась. Вот я и пошла туда. Впрочем, попасть внутрь мне не удалось. Это было давным-давно. Я боялась... - Она покачала головой, прогоняя старое воспоминание. Затем вновь взглянула на женщину через необычный огонь; белое пламя сплеталось и пылало в глубине спокойных глаз.

- Кто ты? Кажется, я тебя знаю.

- Илон. - Пламя изогнулось подобием улыбки. - Мы с тобой родственники.

- Знаю. - Ее голос прозвучал сухо и протяжно; её сердце словно колотилось в пустоте. - У тебя много родственников по линии королей Ана. Но что ты такое?

Женщина присела у очага; протянула руку к пламени, изящно и при этом по-детски. Затем сказала:

- Я Меняющая Обличья. Я убила Эриэл Имрис и приняла её облик; я ослепила на один глаз Астрина Имриса; мне почти что удалось убить Звездоносца, хотя мне была нужна вовсе не его смерть. Тогда. И твоя смерть не нужна, если это тебя беспокоит.

- Беспокоило, - прошептала Рэдерле. - Что... Что же тебе нужно?

- Разгадка.

- А какова загадка?

- Сама узнаешь. И довольно скоро. - Она молчала. Ее глаза смотрели в огонь, руки покоились на коленях - и так было, пока взгляд самой Рэдерле не перешел на пламя и она ощупью не отыскала сзади стул.

- Эта загадка стара, как трещины в корнях вековых деревьев, как безмолвие, образовавшее крестовые своды внутри Исига, как окаменелые лица мертвых детей Властелинов Земли. Она вездесуща, как ветер или огонь. Время ничего для меня не значит, оно лишь долгое-долгое мгновение между моим вопросом и ответом на него. Ты почти что дала мне ответ на корабле, но, вопреки моим усилиям, разорвала связь между собой и камнем. Это поразило меня.