Марина Струк - В тебе моя жизнь...

• Название: В тебе моя жизнь...
• Автор: Марина Струк
• Жанр: Исторические любовные романы

---

— Моя жена… Муж мой… — донеслось до нее сквозь время из того дня, и пахнуло сладким ароматом ладана.

Они были так счастливы… Почему Господь разъединил их так скоро, не дав испить полностью чашу их любви? Почему забрал к себе его?

— Тебе дурно, ma cherie? — обеспокоенно спросила стоявшая рядом маменька, и Марина поняла, что невольно застонала от боли в тишине храма. Она покачала головой и отошла от Анны Степановны, чтобы одной помолиться об успокоении души ее супруга.

Когда Марина окончила свою молитву, то увидела, что Анна Степановна уже покинула храм. Ее фигуру она видела через распахнутые двери церкви. Рядом с ней стояла невысокая женщина в темном платке. Видимо, матушка, решила Марина и поспешила присоединиться к ним.

— Матушка Фатиния, моя дочь Марина, — представила их друг другу маменька Марины. Девушка удивилась — матушка оказалась довольно молодой на вид женщиной, лет тридцати, когда венчавший их отец Паисий был уже сед, как лунь. — Батюшку уже позвали, сейчас подойдет, — пояснила ей мать.

— Как здоровье батюшки? — поинтересовалась Марина.

— Благодарствую, не хворает, — удивленно ответила ей матушка. — Да вот и он.

Она махнула рукой в сторону, за спину Марины, и той пришлось обернуться. К ним приближался высокий темноволосый человек, аккуратно придерживая сутану, чтобы не намочить ее в лужах, оставшихся после ночного дождя. Девушка в растерянности повернулась к матушке и Анне Степановне, наблюдавшими за ней — одна с нескрываемым любопытством в глазах, вторая — напряженно вглядываясь.

— А где священник этой церкви? — спросила Марина у матушки. — Где отец Паисий?

— Бог с тобой, дитя мое, — ответила ей удивленно та. — У нас один батюшка, отец Александр. Вот уже почти пять годков, как мы тут с ним приход держим.

Земля качнулась под ногами Марины. Быть того не может!

— Был другой священник. Седой. Отец Паисий, — отрывочно твердила Марина матушке, но та лишь качала головой на каждую ее реплику. Девушка почувствовала себя так, словно она сходит с ума. Что происходит? Она в отчаянье посмотрела на Анну Степановну, и та поспешила взять ее под руку. Заверив, что сейчас проводит дочь в коляску («Ей дурно, бедняжке, только горячкой отмучилась») и тотчас воротится, женщина попросила матушку подождать ее возвращения.

— Успокойся, — твердила она по дороге к коляске дочери. — Да, выглядит довольно дурно, не скрою. Но есть же еще приходские записи. Надо их глянуть. Может, этот священник куда-то отлучался… по делам…в епархию, например. Была замена какая-нибудь, да мало ли что! Жди меня. Я переговорю с ними, а затем вернусь и расскажу тебе, что и как.

Но Марина не могла ждать возвращения маменьки с хорошими вестями или дурными, просто сидя в коляске. Она все ходила и ходила от коляски до ограды церквушки и обратно, туда и обратно, и думала, думала, думала… Разве это возможно? Разве мог он обмануть ее так жестоко? Разве человек может так лгать, прямо в глаза, под сводами церкви?

Нет, это какая-то глупая ошибка, — решительно тряхнула она головой, отгоняя от себя дурные мысли. Она вспоминала, как они были счастливы, как он шептал, что любит ее… Так невозможно лгать!

Вскоре вернулась к коляске мать, хмурая, напряженная. Она кивнула Марине на коляску, мол, поехали, но та покачала головой.

— Что там? — спросила она, и нерешительный отрицательный кивок головой матери заставил ее сердце похолодеть. — Нет, — покачала она головой. — Я не верю, быть того не может! Не верю!!!

Марина подобрала юбки и метнулась обратно в церковь. Анна Степановна еле поспевала за ней.

Батюшка уже уносил книгу, когда Марина перехватила его прямо в дверях церкви. Немало не заботясь о приличиях под гнетом эмоций, захлестнувших ее, она прямо-таки вырвала из его рук приходские записи и принялась судорожно листать. Краем глаза она заметила, как ее маменька делает извиняющий жест в сторону батюшки, но это ее совсем не волновало сейчас.

Четвертое июня… пятое… шестое… Ее палец скользил по строчкам. Отпевание… крещение… отпевание… Вот венчание! Но не то, не их имена стояли в записях.

Снова крещение…. Крещение… Отпевание…

Марина замерла. На первой неделе июня была запись только об одном венчании, и там стояло вовсе не ее имя. И если ее имени не было записано тут, в этой книге, то никакого венчания и не было. Получается, Загорский солгал ей. Как обманул любимый человек ту jeune fille из истории матери.

Он предал ее. Предал так жестоко, так больно…

Весь мир качнулся вокруг Марины и разлетелся вмиг на тысячи осколков.

Глава 25

Агнешка с шумом раздвинула плотные шторы, впуская в комнату солнечные лучи. Затем распахнула настежь окно, чтобы спертый воздух в спальне сменился на более свежий. Марина с недовольным вскриком перекатилась в постели, закрывая прищуренные от столь яркого света глаза ладонью.

— Ты разума лишилась? — бросила она зло нянечке. Но та лишь передернула плечом и кивнула вошедшей горничной с подносом на небольшой столик у окна. Марина, заметив ее движение, перевела взгляд на еду, потом опять посмотрела на Агнешку и процедила сквозь зубы:

— Я уже говорила тебе, что не буду есть. Не хочу! И тебе меня не заставить — слаба уже со мной тягаться.

— А я и не буду, — ответила ей спокойно Агнешка. — Если ты не будешь ести, то твоя мати кликнет лакеев. Они будут кормиць, не я.

Марина резко откинулась на подушки и скрестила руки на груди, всем своим видом давая понять, насколько она недовольна. Почему бы им снова не оставить ее в покое, в котором она пребывала пару дней до сей поры? Ей было так отрадно лежать здесь в тиши и сумраке спальни. Никто не переступал порог этой комнаты, по крайней мере, пока она бодрствовала, позволяя ей выплакать, отстрадать свое горе, свою боль, свое разочарование…

Марина раз за разом все эти два дня прокручивала в голове те дни, что провела с Загорским, надеясь найти хотя бы малейшее объяснение тому, почему нет записи об их венчании в приходской книге. Но не могла достойной причины этому отсутствию. По всему выходило, что Сергей обманул ее. Теперь, когда она знала, что получилось в результате ее слепого доверия к нему, она совсем по-другому смотрела на разные обстоятельства, что случались до сего инцидента: анонимку с предупреждением, что Загорский пойдет на многое, чтобы добиться ее; эта странная таинственность вокруг их венчания, его поведение после отъезда…

Почему? За что он так поступил с ней? Она так любила его… И что ей делать теперь, когда она обесчещена? В ее теле медленно растет свидетельство того, как наивна была Марина в своей слепой любви в Сергея. Свидетельство, которое скоро будет уже не скрыть от посторонних глаз.

«…Вы напоминаете мне мотылька, летящего на свечу. Его отгоняют от огня, зная, что он погубит это хрупкое создание, но мотылек всенепременно продолжает стремиться к этому обжигающему пламени. Так и вы стремитесь обжечь свои хрупкие крылья об этот огонь. А ведь вы обожжетесь, Марина Александровна, обожжетесь, ведь страсть, она словно огонь от кресала — вспыхивает моментом, но так же быстро и гаснет после этой мимолетной вспышки…»

Это было сказано человеком, который знал Загорского гораздо лучше, чем она, и в каждой фразе, словно, читался приговор ее судьбе. Ах, если бы эти слова были произнесены немного раньше!

Да что бы изменилось тогда? Разве Марина прислушалась бы к ним? Нет, она предпочитала искать маленькие свидетельства любви Загорского к ней, чем обращать внимание на предупреждения людей, более опытных, чем она — маменьки, Анатоля…

Словно читая ее мысли, в комнату ступила Анна Степановна. Она кивком показала прислуге выйти вон и плотно закрыла двери за собой. Затем она подняла поднос со столика и направилась с ним к дочери.

— Ешь, — Анна Степановна поставила поднос на постель рядом с Мариной. — Я дала тебе время успокоить нервы, но более не могу. Ты не ела уже два дня. Решила себя голодом уморить?

— Что, если так? — вскинулась та. — Это моя жизнь, потому я поступаю так, как хочу.

— Не зарывайся!— холодно сказала Анна Степановна. — Не мало ли уже дел натворила? Опозорила своих родителей, свою семью, обесчещена. Этому, видно, научили тебя в твоем институте — мать с отцом обманывать, дерзить им безбожно да честь свою марать? Или Загорский примером выступил?

Марина лишь промолчала в ответ. Она совсем не была настроена вести какие-либо споры, а судя по всему, ее мать явно намеревалась дать ей словесный бой.

— Я сказала тебе, ешь, — Анна Степановна подвинула ей ближе поднос. — Ты не можешь навечно запереться тут в спальне и притвориться, что ничего не происходит в твоей жизни, пока живот не полезет тебе на лоб! Нам надо продумать, как сделать все аккуратно и чисто.

— Сделать что? — нахмурилась Марина, скрестив руки.