Марина Струк - В тебе моя жизнь...

• Название: В тебе моя жизнь...
• Автор: Марина Струк
• Жанр: Исторические любовные романы

---

Зато зимние болезни миновали Леночку, что почти все свободное время, взяв в дружки нескольких детей от комнатных слуг, обследовала большой дом усадьбы, либо пропадала в парке и в садах имения Загорских. Но самым любимым местом ее времяпровождения был конный завод, где она под неусыпным контролем со стороны старшего конюха любовалась лошадьми и гладила пони с длинной лохматой гривой, что приехал под Рождество в качестве подарка от Сергея своей маленькой дочери. После праздника Леночка только и посвящала свободные от занятий часы этой маленькой лошадке, заплетая ее гриву в длинные косы под улыбками конюхов и берейторов. А еще Леночка с явным нетерпением ожидала возвращения князя Загорского (иногда Марине даже казалось, что сильнее, чем она сама ждет мужа), ведь тот обещал в письме научить ее ездить верхом на этой маленькой белой лошадке с черными пятнами на правом боку.

Марина снова легла подле Сергея на покрывало, не отводя взгляда от его лица. Складки на лбу уже расправились, черты лица смягчились. Видно, теперь к нему пришел более отрадный сон. Как же он красив! Даже с уже глубокими морщинками в уголках глаз и складками у крыльев носа, даже с этим большим шрамом на щеке, ставшим со временем более светлым, чем был.

Как же она любит его!

Она вдруг вспомнила, как замерло сердце, когда вдруг в доме зашумели слуги в передней, как закричали дворовые за окнами на Страстной неделе, прямо в Чистый Четверг. Сердцем Марина уже знала, что это означает прежде, чем в столовую ступил светящийся от радости Никодим с известием, что едет молодой барин. Марина быстро взглянула на Матвея Сергеевича, прося глазами его позволения покинуть столовую, и едва тот кивнул, поднялась с места. Сначала она шла по комнатам степенно, маленькими шажками, а после вдруг сорвалась с места, побежала прочь из дома. Она легко сбежала по ступенькам крыльца, едва успев подхватить концы шали, что Таня, угадавшая первый порыв барыни накинула ей, пробегающей мимо, на плечи. Марина издалека заметила всадника, гнавшего галопом коня к усадебному дому, и это словно придало ей дополнительных сил. Она так и бежала к нему по этому рыхлому снегу, едва удерживая равновесие, скользя подошвами домашних туфлей. За несколько шагов до нее Сергей быстро спрыгнул с лошади и побежал ей навстречу, подхватывая со снега, куда она упала, вдруг ослабев от волнения.

— Куда ты выбежала, дуреха моя? Без салопа, в домашнем, — шепнул он ей в губы, но она видела по его глазам, как он рад этому порыву, как рад их встрече после долгой разлуки в полгода. Да, быть может, для кого-то полгода — не срок, думала Марина, покрывая быстрыми поцелуями его глаза, щеки, нос, шею, видневшуюся в вороте мундира, — но для нее это целая вечность!

Она вспомнила, как они вдруг замерли вдвоем, словно по команде, глядя друг другу в глаза, стоя на коленях в этом рыхлом весеннем снегу, гладя ладонями по лицу, будто не веря своим глазам.

— Здравствуй, mon amour, — улыбнулся Сергей, и Марина едва не заплакала от той нежности, что видела ныне в его серых глазах.

— Здравствуй, мой родной...

Вдруг прямо перед Мариной на покрывале заворочался Илюша, что до того, тихо посапывая, спал между родителями на животе, приоткрыв слегка пухлые губы, и ей пришлось вернуться из своих воспоминаний обратно.

Ее всегда удивляло, как он может лежать в такой неудобной позе, но именно так ребенок спал крепче всего — на животе, слегка приподняв попку вверх. Она протянула ладонь и легко погладила маленькую спинку, успокаивая младенчика, разбуженного назойливой мухой, что села прямо на его голенькую ножку.

— Тихо, тихо, Илюшенька, — прошептала она ласково, и малыш успокоился, распознав голос матери, снова провалился в сон, смеживая веки.

Спустя некоторое время, убедившись, что ребенок заснул, Марина поднялась с покрывала, аккуратно освободив край платья из-под руки мужа, чтобы взглянуть на одну из нянек, приставленных к детям, что ныне медленно прогуливалась по лугу, держа на руках маленькую Настеньку. Она то и дело склонялась к редким полевым цветам, чтобы пухленькая ручка малышки могла сорвать головку цветка. Заметив, что барыня смотрит на нее, нянька неуклюже присела, чем вызвала у Марины улыбку. Настя при этом так забавно взмахнула ручками и качнула головой в своем большом чепце.

Марина обула туфли и тихо, стараясь не потревожить своих спящих на покрывале мужчин, отошла прочь, к маленькой дочери, погладила ее по щечке, приняла на свою ладонь головку ромашки, что Настя кинула матери, радостно загулив при этом.

Ее маленькое счастье, вымоленное на прошлую Пасху у Спасителя! Ее младенчики, ее близнецы, что она родила этой зимой, прямо на Зосиму-Пчельника.

Анастасия и Илья. Долгожданный сын и не менее желанная дочь...

Как она плакала, опасаясь, что не сможет более зачать и подарить Сергею наследника! Как молилась Господу каждый день, прося даровать ей сына, которого так ждал Матвей Сергеевич! Да, у них была их отрада Леночка, но Helen — не сможет никогда стать наследницей рода Загорских, как бы того ни хотел Сергей. Она ясно видела по глазам своему мужа, как ему тяжело принимать тот факт, что Helen никогда не будет носить фамилию Загорских, никогда не сможет принять титула княжны.

— Прости меня, — как-то сказала Марина Сергею, когда Леночка в который раз тем вечером назвала его вежливо monsieur. Она видела ту боль, что всякий раз мелькала при этом обращении у Сергея в глазах. — Прости меня! Я так виновата перед тобой за Helen! Я должна была пойти к Матвею Сергеевичу тогда.

— Ну, что ты, что ты! — Сергей поспешил обнять вдруг заплакавшую жену. — Она же рядом, подле меня. Я ее воспитываю, обнимаю, целую, читаю ей сказки и играю с ней. Мы с ней стали большими друзьями за эти месяцы, а это дорогого стоит. Придет время, и быть может, она когда-нибудь сможет назвать меня отцом. И это для меня будет главным. Пусть весь мир считает ее Ворониной, я-то знаю, что она моя дочь. И когда-нибудь об этом узнает и она... Не плачь, милая, не надо!

Быть может, Сергей и прав. Они с дочерью очень сблизились за прошлый год, а уж обучение верховой езде и страсть к лошадям совсем породнили их. Марина вслелствие своей тягости, протекающей совсем нелегко, не смогла уделять много внимания Леночке в то время, но укоряя себя за подобное, не могла не признавать, что это только пошло на пользу отцу и дочери, так несправедливо разлученных когда-то.

Кстати, где же Леночка, нахмурилась Марина, оглядывая луг. Она видела нянек и лакеев, сервирующих стол к трапезе в отдалении под натянутым тентом, видела Никодима, что суетился вкруг них (и верно, Сергей прав — с этими новомодными английскими баками Арсеньев до жути был схож ныне с Никодимом, едва не рассмеялась Марина), видела Матвея Сергеевича, дремлющего сидя в плетеном кресле, но ни бонны, ни своей дочери не заметила. Видно, пошли в лесок, что виднелся на краю луга, решила Марина.

Они любили гулять на этом лугу имения Загорских и часто выезжали сюда на прогулку. В одну из прогулок этой весной Сергей и Леночка проезжали в лесу, где неугомонная девочка нашла и сломала пустое гнездо овсянки, которое нашла в густых зарослях кустарника. Отец объяснил ей тогда, что она сломала не просто сложенные веточки, а домик птиц, что прилетят сюда скоро. Где же тогда им растить своих деток? Сам того не желая своим рассказом, Сергей очень расстроил Леночку, до горьких и безудержных слез, что едва смог остановить, пообещав ей, что они сами сделают гнездо для petite oiseau. Марина тогда очень удивилась этому совместному труду — Сергей лично обрезал одну из маленьких корзин, чтобы сотворить из нее некое подобие гнезда, исцарапав себе пальцы в кровь, а Леночка украсила это "гнездо" разными лоскутками. Спустя некоторое время это творение закрепили на том же месте, но до сих пор там так и не появились жильцы, что несказанно огорчало Леночку, а заодно и Сергея.

Раз не видно на лугу ни бонны, ни ее маленькой подопечной, значит, они точно направились в лес проверять гнездо в очередной раз, решила Марина. Она не пошла в лес вслед за ними, а свернула к небольшой группе березок, что стояла на краю луга, попутно проверив спящего Илью. Теперь отец и сын спали, прижавшись друг к другу, Сергей вместо платья жены удерживал ныне своей широкой ладонью маленькое тельце в белой рубашонке.

Марина снова оглядела луг, прижавшись спиной в одной из тонких березок. Откуда-то донеслось тихое ржание, и она взглянула в ту сторону, откуда легкий ветерок принес звук. Так и есть, это вороная ее мужа никак не хочет стоять на месте, привязанной к коляске. Этой роскошной красавице арабских кровей больше по душе резвая скачка, чем покой.

Марина помнила, как сразу же влюбился в эту лошадь Сергей, едва они увидели ее, как загорелись его глаза каким-то странным блеском. Она ревновала своего мужа вовсе не к этой красивой вороной кобыле, как бы глупо это не звучало, а к тем воспоминаниям, что явно та вызывала в его памяти, и эта ревность улеглась только несколько месяцев назад, только недавно Марине удалось смирить свои страсти, так и кипевшие в душе.