Томас Шерри - Ночные откровения

• Название: Ночные откровения
• Автор: Томас Шерри
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2012

Любовь жарче всего в предрассветной тьме.

Элиссанда Эджертон отчаялась вырваться из заточения в доме своего дяди-тирана. Только выйдя замуж, она сможет обрести желанную свободу. Но как заполучить идеального мужчину?

Лорд Вир привык сам расставлять хитроумнейшие ловушки. Как тайный агент правительства, он выслеживает наиболее коварных преступников Лондона, в то же время играя в обществе роль безобиднейшего идиота. Но как он мог быть готов к приготовленной Элиссандой западне и последующему скандалу?

После заключения вынужденного брака каждый из них вскоре обнаруживает скрытые стороны жизни супруга. Соблазн — единственное оружие в их брачном поединке. Темные тайны прошлого угрожают их жизням. Поддаваясь непреодолимой страсти, научатся ли Элиссанда и Вир доверять друг другу?

---

Маркиза ступала неслышно и осторожно, словно подкрадываясь к необъезженному арабскому скакуну, готовому в любой момент рвануться прочь. Но муж все равно слишком рано ее заметил, обернувшись, когда она была еще в добрых шестидесяти футах. Элиссанда замерла. Вир пристально посмотрел на жену, взглянул на холмы, снова на нее — и отвернулся обратно к реке.

Никакой любезности. Но вместе с тем, и никакого притворства.

Элиссанда подошла к мужу, чувствуя, как сердце захлебывается странной нежностью.

— Долгая прогулка? — спросила она, останавливаясь рядом.

— Угу, — отозвался маркиз.

Солнце зашло за тучу. Воздух всколыхнулся. Ветерок взъерошил волосы мужчины, слегка выгоревшие на кончиках от долгих часов, проведенных на улице.

— Не устаешь?

— Я привык.

— Ты всегда гуляешь один.

Ответом была полугримаса. Элиссанда вдруг заметила, каким усталым он выглядит — не обычное физическое утомление, а измождение, от которого не избавит даже крепкий ночной сон.

— И тебе… ты никогда не нуждаешься в спутниках?

— Нет.

— Ну разумеется, нет, — пробормотала под нос задвинутая на место Элиссанда.

Некоторое время они молчали: маркиз, судя по виду, погрузившись в созерцание зеленеющей пологой долины, Элиссанда — сосредоточив внимание на кожаных нашивках на локтях его коричневого твидового пиджака. Ей внезапно захотелось коснуться этих нашивок, положив руку так, чтобы ощутить и шероховатое тепло шерсти, и гладкую прохладу кожи.

— Я пойду, — неожиданно выпалил муж.

Поддавшись порыву, Элиссанда положила ладонь на его рукав.

— Не уходи надолго. Может начаться дождь.

Маркиз жестким взглядом уставился на жену, затем перевел глаза туда, где она дотрагивалась до него.

Элиссанда поспешно отдернула руку.

— Я только хотела потрогать нашивку.

Нахлобучив шляпу, Вир кивнул и удалился, не сказав больше ни слова.

* * *

Дождь так не пошел, а вот муж скрылся надолго. Впервые со дня их приезда в Девон он не явился к ужину.

Уже поздним вечером Элиссанда заметила, что маркиз вернулся к себе. Она прислушивалась, но тщетно: будучи довольно крупным мужчиной, Вир, если хотел, двигался бесшумно, как призрак. О его появлении можно было судить только по свету, появившемуся под дверью, соединявшей комнаты супругов.

Открыв эту дверь, Элиссанда увидела мужа — без пиджака, с выпущенными поверх брюк полами рубашки.

— Миледи, — полетел в сторону съемный воротничок.

Маркиза осталась стоять по свою сторону порога.

— Ты что-нибудь ел?

— Я заходил в паб.

— Мне не хватало тебя за ужином, — негромко заметила Элиссанда.

Правда, не хватало. Все было как-то не так.

Муж хмуро взглянул на нее, но ничего не сказал, поднимая уже снятый твидовый пиджак и обшаривая карманы.

— Зачем ты это делаешь? — спросила Элиссанда.

— Делаю что?

— Я улыбалась, потому что этого требовал дядя. Почему ты нарочно ведешь себя так, чтобы люди не воспринимали тебя всерьез?

— Не понимаю, о чем ты, — отрезал Вир.

Элиссанда и не ожидала, что муж ответит на прямой вопрос, но это резкое отрицание все равно ее расстроило.

— Когда Нидхем приходил в городской дом осмотреть тетю, я спросила, что ему известно о несчастном случае. Он сказал, что как раз в то время гостил у твоей родственницы и знает о падении все.

— Ну, вот видишь — теперь тебе известно о травме не только с моих слов.

Но ведь муж позвал именно Нидхема, когда не хотел распространяться о пулевом ранении. До сих пор никто из слуг и не подозревал о том, что маркиз был ранен: все повязки либо сжигались, либо выносились из дома.

— Кстати, как твоя рука?

В последний раз он позволил жене сменить повязку вечером перед дядиным арестом.

— Спасибо, в порядке.

Вир пересек комнату и, открыв окно, зажег сигарету.

— Дядя не курил, — вполголоса проговорила Элиссанда. — У нас была курительная комната, но он никогда не курил.

— А надо было, наверное, — затянулся маркиз.

— Ты ничего не рассказываешь о своей семье.

А расспрашивать миссис Дилвин было неудобно. Элиссанде не хотелось, чтобы экономка удивлялась неосведомленности маркизы в отношении собственного супруга, хотя ей действительно почти ничего не было известно о муже — кроме того, что он отнюдь не идиот.

— Вся моя семья — это Фредди, с ним ты уже знакома.

Прохладный воздух из окна резковато пахнул сигаретным дымком.

— А твои родители?

— Они давным-давно умерли, — выпустил очередную струйку дыма муж.

— Ты рассказывал, что унаследовал титул в шестнадцать — полагаю, тогда скончался твой отец. А мать?

— Умерла, когда мне было восемь, — сделал Вир еще одну длинную затяжку. — У тебя ко мне еще есть вопросы? Уже поздно, а мне рано утром нужно отправляться в Лондон.

Элиссанда стиснула дверную ручку. Да, пожалуй, у нее найдется еще один вопрос.

— Ты не возьмешь меня в постель?

Муж застыл.

— Нет, извини. Я очень устал.

— Но в прошлый раз в тебе была дырка от пули и море рома…

— Перебрав с выпивкой, мужчины часто творят всякие глупости.

Вир выбросил окурок в окно, подошел к межкомнатной двери и мягко, но решительно закрыл ее перед самым носом жены.

* * *

Анжелике пришлось трижды перечитать записку от Фредди.

Тот приглашал ее взглянуть на портрет — на готовый портрет. Но женщина ожидала, что для завершения картины понадобится еще самое меньшее месяц-полтора, ведь друг был живописцем неспешным и тщательным.

Фредди коротко пожал гостье руку и поздоровался со всегдашней сердечной улыбкой. Но ей показалось, что мужчина нервничает. Или это ощущение было следствием ее собственной нервозности?

— Как у тебя дела? — спросил Фредерик по дороге в студию.

Друзья не виделись с того самого дня, как были сделаны снимки: Фредди не приходил, а Анжелика твердо решила не обращаться к нему, пока упрямец сам не даст о себе знать.

И без того с момента своего приезда она постоянно ему навязывается.

— Все хорошо. Кстати, Киприани ответил на мое послание. Он приглашает нас зайти вечером в среду или в пятницу.

— Значит, мы сможем отправиться к старику завтра — завтра ведь среда?

— Нет, среда сегодня.

— Ох, извини. Я работал день и ночь, — смутился Фредди. — Показалось, что сегодня вторник.

Не в его обыкновении было работать день и ночь.

— Я и не знала, что ты способен писать так быстро.

Остановившись двумя ступеньками выше, мужчина обернулся.

— Возможно, на меня просто никогда не снисходило подобное вдохновение.

Сказано было негромко и с таким достоинством, словно речь шла о чем-то возвышенном, а не о ее бесстыдной наготе.

Анжелика провела пальцем по перилам:

— Что ж, теперь мне вправду не терпится увидеть портрет.

В студии по-прежнему стояла расстеленная в художественном беспорядке кровать, позади нее находилась задрапированная белой тканью картина.

Глубоко вдохнув, Фредди сбросил покрывало.

Анжелика ахнула. Перед нею возлежала богиня: с темными, отливающими золотом и бронзой локонами, безупречной смугловатой кожей и телом куртизанки — весьма преуспевающей куртизанки.

Но сколь ни прекрасно было тело, внимание Анжелики привлекло выражение неулыбающегося лица: женщина смотрела прямо на зрителя, в темных глазах пылало искушение, полураскрытые губы выражали неутоленное возбуждение.

Фредди увидел ее такой?

Анжелика украдкой покосилась на художника. Тот внимательно изучал пол. Она попробовала снова посмотреть на картину — и не смогла выдержать собственный взгляд с холста.

— И как тебе это? — наконец спросил Фредди.

— Немного… Немного грубовато по краям, — она просто не могла смотреть ни на что другое. Мазки были не столь аккуратны, как Анжелика привыкла видеть на работах друга. Но в изображении чувствовалась такая мощь, такой эротический заряд, что расспрашивай Фредди дальше, Анжелике пришлось бы признать: небрежная манера письма как нельзя лучше подходила неприкрытому, ненасытному желанию, излучаемому женщиной на полотне.

Фредерик накрыл портрет.

— Тебе не понравилось?

Анжелика пригладила волосы, надеясь, что являет собою воплощение чопорности и благопристойности.

— Неужели я и вправду так выглядела?

— Для меня — да.

— Ты мог бы переписать портрет, совсем отвернув мое лицо…

— Но зачем?

— Потому что я выгляжу, словно… словно…

— Словно хочешь, чтобы я занялся с тобой любовью?

Анжелика чуть не задохнулась от невероятного предчувствия. Они не сводили друг с друга глаз. Мужчина сглотнул. А со следующим ударом сердца уже держал ее в объятиях и целовал — нежно, но крепко.