Елена Павлова - Ряд случайных чисел [СИ]

• Название: Ряд случайных чисел [СИ]
• Автор: Елена Павлова
• Жанр: Фэнтези

Аннотация. Некое существо, Саймон Ридли, вор на заказ, уходит от погони после успешной кражи при помощи системы межмировых порталов. От погони он избавился, но в конечной точке, в Мире, куда он попал, не оказалось магического поля. Магический аккумулятор Саймона почти разряжен, энергии на построение даже одного портала не хватает. Саймон принимает решение создать существ, способных вырабатывать магию. Эта затея вполне удаётся, но существ получилось всего 365, процесс насыщения магического поля будет долгим. К тому же, увидев как-то раз Саймона за разделкой туши на охоте, полурастительные «эльфы» ужасно напугались и сбежали от своего создателя. Саймон уходит на другой материк в капсулу стазиса — ждать, когда мир наполнится магией, и ему можно будет вернуться домой. А пока он спал… Эльфы, дроу, вампиры, Видящие Истину и Слышащие с Зовущими, драконы, магия и приключения.

---

— Откуда ты знаешь Лягушонка, сын мой? И почему ты так его называешь?

— Так это мой братец младшенький! — удивился Дэрри. Дон тоже: «Принуждения он, похоже, даже и не заметил — вот так фокус! Мальчик, я тебе действительно нравлюсь? Забавно…» — Я его с детства так дразню! А… ой, блин! Ты не знал, да?

— Ты хочешь сказать, что мой Большой — на-фэйери Лив? — медленно сказал Дон. Что ж, это многое объясняло, в частности, неудовольствие, с каким Квали принял прозвище.

— Слушай, только не болтай, ладно? — спохватился Дэрри — Я тебя просто уже записал в члены семьи — вот и разболтался, видимо. А так этого никто знать не должен, ему папенька такое условие поставил. Чтобы — как все. Надеялся, что Квакля сдастся и обратно прибежит! Ха! Не на того напал! — Дэрри говорил с явной гордостью за брата. — Ты не думай, мы друг друга любим, хоть и дразнимся. Он меня — Дырон от бублика, я его Кваклей. И… Раз уж ты там рядом — ты там присмотри за ним, ладно? Я… беспокойно мне. Он же безбашенный, еще почище меня!

— Правильно сказано: «Корни их сплетены, но не видят они стоящих рядом»! Как тесен мир! — Донни изумленно покрутил головой. — Тебе таки удалось меня удивить, дружок! Я буду за ним присматривать, обещаю, — кивнул он и ушел.

Брюнетка сидела на ковре, рассматривая свое тело. «Вспоминай, что чувствовал» — ха! Забудешь тут, как же! Пойти, что ли, погулять? В город нельзя, а по Дворцу? Она так, немножко… Потренируется… Только вот где бы платье взять? А то штаны теперь явно малы, уже трещат, а верх в плечах велик, и на груди не сходится! Эх! Да ладно, что-нибудь придумаем! Вот у нас тут простыня, к примеру, имеется… И, если сделать дырку для головы, а вот этим шнурком подвязать вместо пояса…

Азбучные истины.

Лейн Тимон дэ Форнелл был полукровкой. Его мать, смуглая черноволосая хохотушка с родинкой над верхней губой, Кандемина дэ Ризон, устроилась горничной в усадьбу Форнелл после смерти своей мамы — нужно было устраивать будущее своей сестры, болезнь матери съела все деньги и, соответственно, надежды. Как Тори Лейна, трехтысячелетнего на-райе Форнелл угораздило в нее влюбиться — кто бы знал! Они поженились, через год родился Тимон. От отца он унаследовал роскошные светлые волосы, густые и вьющиеся, от матери веселые карие глаза. К семи годам из него получился довольно проказливый и хулиганистый, но незлой и дружелюбный мальчик. В обласканном и ухоженном саду усадьбы ему было нестерпимо скучно, и при каждой возможности он сбегал в село за полем. Поселковые ребята страшно уважали его за способность залечивать ссадины, синяки и последствия родительских воспитательных мероприятий наложением рук — в мальчишеской жизни вещь немаловажная.

— Эх, — обычно говорил Большой Колин, их заводила, — Если б ты еще и штаны мог так же залечивать — цены бы тебе не было!

С десяти лет Тимон пошел в первый класс местной поселковой школы. Ребята были все свои, знакомые, жизнь была прекрасна.

И оставалась такой еще три года. Когда ему исполнилось тринадцать, Мина, его мать, тяжело заболела. Тимон потом узнавал об этой болезни — это не лечилось, отцу сразу должны были это сказать. Скорей всего и сказали, но он упрямо продолжал таскать в дом одного целителя за другим. Все они, как один, пожимали плечами и советовали подать прошение на поднятие. На просьбу «сделать хоть что-нибудь» накладывали заклятье, оставляли несколько печатей с аналогичным действием и уходили, явно недоумевая — странный этот на-райе! На некоторое время маме становилось лучше, она начинала что-то есть, веселела. Ненадолго. Еще до того, как печати кончались, ей опять становилось плохо, последние уже почти не действовали. Появлялся новый целитель, просматривал предыдущие записи — и все повторялось сначала. К концу года отец извелся, потускнел. Наконец Мина, исхудавшая в щепку и уже не встававшая с постели, дала свое согласие на поднятие во Жнеце, подали прошение, стали ждать. Прошел месяц, второй, третий. Тимона перестали пускать к маме. Он нашел выход: он забирался в смежную комнату через окно и часами сидел под дверью — слушал. Иногда он слышал ее голос, слабый, шелестящий. Иногда отец ей пел — на непонятном языке, что-то бодрое, Тимону даже весело становилось — но ненадолго. Как только отец замолкал, опять приходил страх за маму. Тимон много плакал там, под дверью, зажимая руками рот, чтобы никто не узнал, что он там сидит, и не выгнал. Это было важно — чтобы не выгнали: только здесь он теперь мог услышать мамин голос, пусть слабый, но мамин.

Тем вечером он опять сидел под дверью. Отец убаюкал больную и вышел. Но на этот раз шаги его не удалились в сторону кабинета, а приблизились. Тимон едва успел юркнуть в угол за тяжелую штору на окне, как в комнату вошел отец. Очень осторожно, медленно и почти не дыша, Тимон отогнул крохотный краешек шторы — на полглаза. Отец постоял, явно на что-то решаясь, достал печать, долго на нее смотрел. Сломал и бросил, быстро, чтобы не передумать, Тимон так всегда прыгал в воду, когда купался.

— Здравствуй, Лья, — как-то обреченно сказал отец.

— Жнец Великий! Мышонок! Что случилось? Сгорели леса? Или океан в трещину вытек? Мир раскололся? А я-то и не заметила!

— Лья, пожалуйста! — отец попятился и отвел взгляд. В портале стояла обнаженная женщина.

— Не нравлюсь? У тебя и вкусы поменялись? — насмешливо фыркнула женщина. Фигура поплыла, вылилась в новую форму. Светловолосый мужчина, тоже без одежды. — Так лучше?

— Лья!

— Тяжелый случай! — презрительно скривился мужчина, выдернул откуда-то сбоку пеструю тряпку, замотался в нее, как в банное полотенце, ниже подмышек. — Все? Предупреждать надо о визите заранее, если у тебя реакция нездоровая! Мог бы и вспомнить, что я тряпки дома не ношу! Ну, заходи, что ли?

— Лья, что там? Помочь? — донеслось из глубины портала.

— Все нормально, старый знакомый заглянул, — отозвался мужчина, и опять повернулся к отцу. — Ну? Идешь?

— Нет, Лья, я не в гости, — попятился отец. — Я… Лья, помоги! Я знаю, ты можешь! Пожалуйста!

— Чем тебе помочь, мышонок? Что-то ты совсем серенький стал! — фу, какой ехидный! Почему он так с отцом разговаривает?

— У меня умирает жена, — отец стоял, стиснув руки перед грудью. Тимон прямо чувствовал, что отцу ужасно не хочется о чем-то просить этого мужчину, который и не мужчина вовсе. Так было один раз, когда мама заставила Тимона извиняться перед противной девчонкой на-райе, которую привели к ним в гости. Он правда был не виноват, что она упала, а извиняться все-таки пришлось.

— Подай прошение, — дернул мужчина плечом.

— Подали. Три месяца прошло! Пожалуйста, Лья!

— Да чего ты от меня-то хочешь? Чтобы я ее без разрешения подняла? Ты в своем уме? Вот и я с ума не сошла!

— Нет, Лья, но у тебя же есть какие-то связи, хотя бы узнать, почему так долго…

— Три месяца — долго? Ха! А три года — не хочешь? А пять лет? И вопрос не только в этом. Скажи мне, мышонок — а мне это надо? Бегать, напрягаться самой, напрягать знакомых, чтобы сделать в кайф кому — тебе? Смешно! Я тебе давно объяснила, что все, что ты можешь от меня получить — это по морде! Всегда пожалуйста! В любое время, в любом количестве и совершенно безвозмездно.

— Лья! Ты никогда не была жестокой! У нас ребенок, ему всего четырнадцать! Он останется совсем один!

— Жестокой не была, но и добренькой дурочкой тоже! Что-то ты крутишь, мышонок! Сколько ей осталось?

— Нисколько, — отец закрыл лицо руками. — Печати не помогают. А слишком сильные ее убьют.

— А ты спой ей «Созидание»! — ехидно улыбнулся мужчина.

— Пою, — обреченно сказал отец. — Каждый день. Только поэтому она еще и жива до сих пор. Лья, пожалуйста!

— Эк тебя приплющило! Ну, показывай, — мужчина прошел в комнату, оба вышли, видимо, пошли к маме. Сейчас бы и выскочить Тимону в окно, но… А кто ему потом что расскажет про маму? Отец на его вопросы давно не отвечает. Не-ет! Никуда он не пойдет! Некоторое время царила тишина, потом в комнату влетел отец. Именно влетел и еле удержался на ногах, дверь явно была открыта его головой.

— Ты не мышонок, ты… — вошедший следом мужчина сгреб отца за грудки, приподнял и стал встряхивать на каждое слово. Отец даже не сопротивлялся, а мужчина говорил — негромко, спокойно, без злости, даже без раздражения, но от этого почему-то было очень страшно, хотя Тимон и понял-то всего два слова: «козел» и «гоблин». Остальные названия были непонятны. — Ты, … что, не мог меня год назад позвать? Или хотя бы три месяца назад, когда прошение свое долбанное подавал? Какого … ты столько времени над женщиной издевался, …. …? Тебе первый же целитель должен был сказать, что это неизлечимо, чего ты ждал, … … убогий? — он одним движением отправил отца в полет, закончившийся на столике у стены. Столик тоже сразу закончился.