Кэйтлин Кирнан - Беовульф

• Название: Беовульф
• Автор: Кэйтлин Кирнан
• Жанр: Фэнтези

---

Видя уверенность Беовульфа и слыша его заверения, собравшиеся в пиршественном зале оживились. Скоро в Хеороте закипел обычный пир, со смехом, песнями, шумом, гомоном, весельем.

— Государь мой, — обратилась к Хродгару королева Вальхтеов, поднося ему большую чашу меда, — выпей вволю, насладись плодами нашей земли. И знай, как дорог ты всем нам.

Король осушил чашу, Вальхтеов вновь наполнила ее и передала Хельминг, деве из окружения своего. И та пошла по рядам, предлагая чашу всем, данам и гаутам, воинам и дамам. Лишь Унферт отказался отпить из чаши. Наконец, Хельминг подошла к Беовульфу и обратилась к нему со словом привета и благодарности. Внимал ей Беовульф и любовался красою девы. Выпив мед, вернул чашу и поклонился Хродгару и супруге его.

— Оставив дом и пустившись в море с моими людьми, поставил я себе лишь одну цель: помочь вашему народу или умереть. Сейчас я еще раз клянусь перед вами, что цели своей достигну. Убью Гренделя и докажу свою доблесть или же окончу свой путь земной в Хеороте.

Вальхтеов улыбнулась ему, поднялась с кресла, оставила трон и проследовала в угол, где сидели музыканты. Один из них поднялся, уступил королеве место за арфой. И вот ее длинные пальцы тронули струны, она завела балладу прежних лет, несложную меланхолическую мелодию, повесть о великих свершениях и великих потерях.

Хродгар, с улыбкой глядя на жену, указал па нее Беовульфу:

— Просто чудо, правда?

— О, конечно, — ответил Беовульф. — Я ничего подобного за всю жизнь не видел.

Ему показалось, что на глазах короля сверкали слезы. Беовульф поднял чашу за здравие королевы, которая увидела его жест и кивнула ему от арфы. И почудилось Беовульфу, что в глазах ее не одна лишь вежливая благодарность, но что-то очень похожее на желание и приглашение. Но если Хродгар и видел то же самое, то он этого ничем не выдал, но приказал Унферту уступить свое место Беовульфу. Король сам подтащил стул Унферта поближе к своему креслу и усадил в него гаута. Он отослал куда-то своего герольда, и Вульфгар скоро вернулся с резной деревянной шкатулкой.

— Беовульф, сын Эггтеова, — обратился Хродгар к гауту. — Хочу тебе показать одну вещицу. — С этими словами король открыл шкатулку, и перед глазами их предстал золотой рог. — Вот еще одно из моих чудес. — Король вынул рог из вместилища и вручил Беовульфу.

— Потрясающе! — только и произнес Беовульф, восхищаясь блеском золота и драгоценных камней на его поверхности.

— Да, вещь редчайшая. Гордость моей сокровищницы. Давно я его получил, после битвы со старым Фафниром1, драконом Северных болот. Чуть жизни не лишился. — Он пригнулся к Беовульфу, громко и жарко зашептал:— Есть на горле драконьем мягкое местечко, ты знаешь... — Хродгар ткнул пальцем в собственное горло, затем в большой рубин, вставленный в горло золотого дракона на роге. — Надо в него попасть ножом или кинжалом... иначе эту гадость не убить. Сколько народу погибло, стараясь эту вещицу заполучить...

— Что ж, их можно понять. — Беовульф вернул рог Хродгару.

— Разделаешься с Гренделем — рог этот твой.

— Большая честь, государь.

— Честь по достоинству. Никакая награда не будет слишком велика за столь грандиозный подвиг.

Но Беовульф уже забыл про короля и рог, вслушиваясь в голос королевы Вальхтеов. Впервые с начала своего путешествия он почувствовал в глубине души тягостное сомнение. Может, и не победой закончится его противостояние Гренделю, может, смерть настигнет его в стенах Хеорота. Глядя на Вальхтеов, слушая ее, понял он, что рог — не единственное сокровище, которым обладал Хродгар. Вот она завершила балладу, арфист вернулся к своему инструменту. Беовульф одним прыжком оказался на столе. Ощущая на себе взгляд королевы, он принял от одного из своих танов кубок и поднял сосуд над головой.

— Государь! Государыня! Народ Хеорота! — зычно возглазил он, и все взгляды притянулись к нему, все внимали его словам. — Сегодня мы, я и мои таны, увековечимся своею доблестью во славе или канем в забвение, заслужим жизнь вечную либо смерть и презрение.

Зал взорвался приветственными возгласами, а Беовульф видел лишь глаза королевы Вальхтеов. Она улыбнулась, но в глазах ее читались неуверенность и печаль. Еще мгновение, и она отвела взгляд.

7 Шагающий nсквозь ночь

Гренделю снилось теплое лето, тихий вечер на пороге его пещеры. Он сидел на валуне, наблюдая закат, впитывая ароматы зелени. Небо озарено было богиней Соль, погоняющей своих коней к западу, на востоке сгущалась тень преследующего ее небесного волка. Грендель пытался вспомнить имена коней, впряженных в колесницу богини, имена, которые он выучил в детстве, которые ему называла мать. Но голову его вдруг пронзила ужасная боль, как будто он во сне своем умер и вечно голодные личинки и черви принялись выедать ее изнутри, а трупные вороны долбили клювами глаза и уши. Однако знал он, что боль эта вызвана не червями и не птичьими клювами.

Нет, боль неслась к нему из открытых окон и дверей Хеорота, отравляла ветер, давила на землю и скалы. Мерзкую песнь изрыгала жестокая самка человека, умышленно, чтобы причинить ему боль, врыться в его голову и разорвать ее изнутри, разорвать очарование тихого летнего вечера. Нет, не от волка Сколла убегала богиня Соль. Грендель видел, что прогоняет богиню пороясденная двуногими какофония, эта человечья самка своим гнусным голосом. И он позвал мать, которая следила за ним от входа, укрываясь в тени от косых лучей заходящего светила.

— Матер, сделай, чтоб стало тихо. Прошу, останови их.

— Как же я могу это сделать? — Она моргнула золотыми веками, вспыхнули ее золотые глаза.

— О-о, я покажу тебе, как. Это нетрудно. Это очень просто. Для тебя это пустяк. Они хрупки...

— Ты обещал... — тихо зашипела она.

— Я обещал вытерпеть, но нет сил моих стерпеть это...

— Ты обещал...

И Грендель во сне закрыл глаза, надеясь, что тьма смягчит жестокий вой поющих, стоны флейт и бренчание арф, буханье барабанов, пьяные вопли самцов и самок этих отвратительных животных. Он крепче сжал веки и поплыл в то тихое время, когда боль еще не возникла в его голове. Хеорот еще не построен, король еще не нашел свою королеву. Грендель еще дитя малое, он играет в полумраке пещеры в какую-то свою, известную лишь ему игру, играет горсточкой ракушек и хребтом тюленя. Какой-то день, похожий на любой из множества похожих друг на друга.

— Он никогда тебя не найдет, — шепнула мать из озерца.

Грендель прекратил игру, посмотрел на воду, в которой спокойно покачивалась его мать.

— Кто?—спросил он. — Кто меня не найдет?

Ответом ему был лишь громкий всплеск,

и взгляд его снова обратился к ракушкам. Одна жемчужница, четыре морских улитки, две рогатых раковины... Он пытался вспомнить, что это означает по правилам его секретной игры. Он только что ясно представлял себе это, но вдруг все забыл.

— Об этом нельзя спрашивать, матер?

— Я не смогу все время тебя охранять, — сказала она с сожалением, с печалью в голосе, с досадой. — Они слабы, да, очень слабы эти люди. Но они убивают драконов, убивают троллей, они воюют, убивают друг друга и держат судьбу мира в своих мягких хилых руках так же, как ты держишь свои ракушки.

— Тогда я не пойду к ним, — успокоил он ее. — Я останусь здесь, спрячусь... с тобой. Они не нужны мне. И я не покажусь им.

Грендель опустил ракушки на каменный пол пещеры рядом с тюленьим позвоночником. Он забыл правила этой игры. Возможно, их никогда и не было, этих правил.

— Зачем они убивают драконов?

Мать вздохнула и подплыла к берегу.

— Потому что они сами не драконы.

— И потому же убивают троллей?

— Они не тролли. Нет у них ни пламенного дыхания, ни драконьих крыльев, ни силы троллей. Они полны зависти и страха. Их переполняет жажда разрушения, они уничтожают все, до чего в состоянии дотянуться, все портят. Славу видят они в разрушении и убийстве. Страх, зависть, жадность гонят их по миру, заставляют хватать и захватывать, покорять мир. И я не смогу тебя прятать всю жизнь, дитя мое. Твой отец...

— Отец... — повторил Грендель. Он удивлен. Никогда он не задумывался об отце, не считал себя даже растущим без отца — он знал, что родила его мать, и ничего иного ему и в голову не приходило.

— Твой отец... убил дракона, — прошипела она из воды.

— Он не умел прятаться, мать, этот бедный вёрм[44], а я останусь с тобой. — Грендель сжал пальцы, и хребет тюленя рассыпался в труху. — Я останусь здесь, и они меня никогда не найдут.