Дион Форчун - Источник силы

• Название: Источник силы
• Автор: Дион Форчун
• Издательство: София
• Жанр: Эзотерика
• Год: 1995
• ISBN: 5-7101-0057-9

Книга «Источник Силы» («Секреты доктора Тавернера») может рассматриваться как приложение к книге «Психическая самозащита».

В этой книге автор в виде увлекательнейших историй описывает двенадцать событий, имевших место в реальной жизни и имеющих непосредственное отношение к психической защите, только в случаях настолько серьезных, что потребовалось вмешательство Посвященного высшего уровня. Преподнесенные как художественные произведения, они представляют собой серьезное исследование психологии сверхсознания.

Доктор Тавернер — реальная личность, и его таинственная лечебница — подлинный факт. Описанные здесь события не столь необычны, как может показаться; это случаи, которые действительно имели место, и автор далек от того, чтобы стремиться захватить читателя волнующим вымыслом, наоборот, — многое пришлось смягчить.

---

— Говорят, за этим делом скрывается гораздо больше того, чем было привлечено внимание, — сказал наш новый знакомый. — Но я бы никогда в это не поверил, если бы не увидел, что может делать Джозефус.

Он бросил на Тавернера проницательный взгляд своих глубоко посаженных глаз.

— Я думаю, вы являетесь единственным человеком в Лондоне, который хоть как-то может помочь в этом деле, — сказал он.

— Я буду рад вам помочь, если смогу, — ответил Тавернер, — поскольку, как я уже говорил, я знаю Джозефуса.

— Моя фамилия Мак-Дермот, — сказал наш новый знакомый, — а женщина, которую вы видели со мной, была моей женой. Я сказал «была моей женой», — добавил он, и его темные глаза опять загорелись гневом, — потому что теперь она от меня ушла. Ее увел Джозефус. Нет, не в обычном смысле, — добавил он поспешно, чтобы мы не могли запятнать ее даже в своих мыслях, — а в свою странную группу, с которой он проводит свои спиритические сеансы, и она потеряна для меня настолько, как если бы ушла в монастырь. Разве можно удивляться, что я проклинаю человека, разрушившего мою семью? Если бы он увел ее потому, что любил, я бы скорее ему это простил, но здесь не может быть и речи о любви. Он увел ее потому, что хочет использовать ее в своих собственных целях, точно так же, как он использовал множество других женщин, и что бы там ни произошло, душу она потеряет. Это грех, уверяю вас, — продолжал он, вновь поддаваясь волнению. — Я не знаю, что это, но знаю, что это грешно. Стоит только взглянуть, на этого человека, чтобы увидеть, что он грешен насквозь, а ока считает его святым, священным учителем, адептом, или как вы там это называете, — добавил он горько. — Но уверяю вас, у человека праведной жизни к высоких помыслов не может быть такого лица, как у него.

— Можете ли вы дать мне какую-нибудь информацию относительно его дел? Я потерял контакт с Джозефусом с тех пор, как он в последний раз покинул страну, но могу себе представить, что он продолжает заниматься тем же, чем привык заниматься раньше.

— Насколько мне известно, — сказал Мак-Дермот, — он появился на сцене около года назад, неизвестно откуда, и дал объявление о том, что ведет группы психического развития. Это привело к контактам с различными людьми, которые интересовались подобными вещами, — я этим не интересуюсь, мне запрещает моя церковь, и это не удивительно, — а Мэри, моя жена, всегда принадлежала к некоему оккультному клубу, который загнали в лес Сент-Джонс-Вуд; они, глупцы, приняли Джозефуса, обожглись и отказались от него, но не раньше, чем он смог завладеть двумя или тремя женщинами из их состава — моей женой в том числе. Потом Джозефус, казалось, встал на ноги и поразительно преуспел. (Когда вы с ним сталкиваетесь впервые, он производит впечатление довольно потрепанного искателя приключений.) А теперь он приобрел где-то дом, хотя никто, кроме посвященных в его тайну, не знает где, и у него есть группа женщин, которые, как утверждает моя жена, помогают ему в его работе. Чем они занимаются, я точно сказать не могу, но похоже, он имеет над ними огромную власть. Они все кажутся влюбленными в него и, несмотря на это, мирно живут под одной крышей. Это просто поразительно. И то, на что он покушается в своем внутреннем круге, это не деньги — хотя и их он получает превеликое множество от других своих ярых поклонников, — а, насколько я могу судить, особый вид физической энергии, и мне кажется, что, делая успехи, они катятся по наклонной плоскости. Как бы то ни было, время от времени он должен вливать в свою группу свежую кровь, и временами, когда Джозефус слегка сникает, здесь ведется отчаянная охота на новых членов, а затем, приобретя свежего фаворита, он, кажется, вдруг обретает новую жизнь. Все выглядит очень сомнительным, опасным и неприглядным, и мне трудно было это выносить еще до того, как он разрушил мою семью.

Тавернер кивнул.

— Он уже неоднократно занимался подобными вещами. Наверное, вам будет интересно узнать, что я помогал как следует вздуть Джозефуса и сбросить его с коня еще в свои студенческие годы после того, как в наши больничные палаты попал ряд его жертв. Потом существовало общество, работающее по его системе, но я полагал, что оно полностью уничтожено. Однако похоже, он пытается все начать сначала, так что чем скорее мы его схватим, тем лучше, тем меньше он успеет проникнуть в подсознание нации. Вы, возможно, знакомы с подобными вещами.

— Вы можете на меня рассчитывать, — сказал МакДермот, протягивая мускулистую руку, и в его глазах загорелся боевой огонь.

— Первое, что мы должны сделать, это найти его дом, затем проникнуть в него, а тогда, как поется в песне, — «я на борту, и девица — моя».

— Что касается первого, то уже все в порядке, — сказал Тавернер. — Со второй проблемой мы скоро столкнемся, и, я думаю, она вполне разрешима. Но что касается третьей, в этом я не так уверен; Джозефус должен держать этих женщин в невидимом мире, вам мне это трудно объяснить. Будет нелегко освободить их без их же содействия и почти невозможно добиться от них содействия. Мне уже не раз приходилось иметь дело с подобными случаями, и мне хорошо известны связанные с этим трудности. С потерявшей голову женщиной всегда трудно иметь дело, но если она посвящена в Общество с помощью особого ритуала, — это почти невозможно. Тем не менее первое, что мы должны сделать, это любым способом проникнуть в этот дом.

— Я думаю, что смогу вам в этом помочь, — сказал я. — Я могу позвонить и предложить дать свидетельские показания о несчастном случае, а затем пробраться туда в качестве новообращенного.

— Эта идея не лишена смысла, — сказал Тавернер, — хотя я не уверен, что Джозефус ищет дополнительных Адамов для помощи в своем Раю, но доктор всегда в цене, особенно когда вы имеете дело с рискованными вещами, которые вам хотелось бы утаить. Вокруг целое скопище больниц, куда его могли отвезти. Звоните, пока не найдете, в какую из них он попал, представьтесь в больнице членом семьи, а в семье работником больницы — и удача за вами. Такая охота мне по душе. Мелких негодяев всегда хватает, но Джозефуса не назовешь борцом легкого веса. Он затеет драку, достойную внимания.

В маленькое кафе стали прибывать любители раннего обеда, и наша встреча по общему согласию была прервана. Тавернер отправился обратно в Хайнхэд, а мы с Мак-Дермотом — к телефону. Первая же моя попытка увенчалась успехом. Джозефус был отвезен в Миддлэсекс, где ему зашили голову и отправили домой. Итак, отправив Мак-Дермота дожидаться меня в устричном ресторанчике на Тоттенхэм Корт-Роуд, я обошел квартал на расстоянии не более пятидесяти ярдов отсюда и позвонил у двери дома вполне импозантного вида, нижние окна которого были довольно негостеприимно закрыты ставнями.

Дверь открыла молодая женщина в свободном синем бурнусе, и я изложил ей свое дело. Казалось, она ничего не заподозрила и проводила меня в довольно обычную столовую, куда через несколько минут ко мне вышла высокая женщина постарше. Сначала я принял ее за домоправительницу, но когда увидел ее измученное, худое и напряженное до последней степени лицо, то сразу вспомнил замечание Мак-Дермота о том, что ученики Джозефуса увядают, когда их учитель набирается сил.

Я заметил, что она была настороже, словно встревоженная моим присутствием, но моя история выглядела вполне искренней и обладала еще тем преимуществом, что была правдивой, насколько это было возможно. Я стоял на «островке безопасности», когда Джозефус был сбит. Я оказал первую помощь, но не мог задержаться, чтобы сообщить свое имя и адрес полицейскому, потому что очень спешил, а теперь воспользовался первой же возможностью, чтобы исправить оплошность. В моем изложении не было изъянов, и оно вполне ее устроило, но когда я подкрепил его своей визитной карточкой с адресом на Харли-стрит, я сразу же заметил ее растерянность.

— Извините, я на минутку, — сказала она и поспешно покинула комнату.

Она отсутствовала гораздо дольше, и я уже начал задавать себе вопрос, не потерпел ли мой план неудачу и каковы мои шансы выбраться из этого дома без осложнений, когда она появилась вновь.

— Не будете ли вы так любезны, — сказала она, — зайти в комнату доктора Джозефуса и немного поговорить с ним.

— Что касается меня, то я готов, но травмы головы требуют соблюдения покоя, — сказал я, и мое медицинское «я» взяло во мне верх над новой ролью конспиратора. К моему облегчению, она не обратила внимания на мое возражение.

— Это принесет ему больше пользы, чем вреда, — сказала она, — потому что, если вы ему понравитесь, может быть, мы сможем уговорить его разрешить вам посещать его. С таким капризным человеком очень трудно иметь дело, — добавила она с улыбкой, как мать, говорящая о своем избалованном любимце, даже шалости которого вызывают восхищение.

Она повела меня, но не наверх, а вниз — в подвальное помещение, где, вероятно, раньше была посудомоечная, выходящая на задний двор. Здесь мы и нашли Джозефуса. Комната оказалась не менее поразительной, чем человек. Стены, пол и потолок были черными, как уголь, так что комната казалась полым кубом тусклой тьмы, освещаемой лишь завешенной лампой, стоявшей у Джозефуса под рукой. Сам он был не в постели, как я ожидал, а лежал на сваленных в кучу диванных подушках. Он был облачен в бурнус, который, казалось, был универсальной одеждой этого странного общества. На этот раз бурнус был ярко пурпурным, и, лежа на спине среди своих подушек, с этим удивительным лицом землистого цвета, увенчанным белой повязкой, человек выглядел так, как будто шагнул прямо из «Тысячи и одной ночи». Высокая женщина опустилась на табуретку рядом с Джозефусом, потонув в своих одеждах, а он знаком руки пригласил меня сесть на край дивана. Он выглядел поразительно бодрым, несмотря на то, что сегодня в пять пополудни лежал с пробитой головой, и даже я, учитывая то, кем я был, и зная то, что я знал о его рекордах, не смог не почувствовать странного очарования его личности.