Дион Форчун - Источник силы

• Название: Источник силы
• Автор: Дион Форчун
• Издательство: София
• Жанр: Эзотерика
• Год: 1995
• ISBN: 5-7101-0057-9

Книга «Источник Силы» («Секреты доктора Тавернера») может рассматриваться как приложение к книге «Психическая самозащита».

В этой книге автор в виде увлекательнейших историй описывает двенадцать событий, имевших место в реальной жизни и имеющих непосредственное отношение к психической защите, только в случаях настолько серьезных, что потребовалось вмешательство Посвященного высшего уровня. Преподнесенные как художественные произведения, они представляют собой серьезное исследование психологии сверхсознания.

Доктор Тавернер — реальная личность, и его таинственная лечебница — подлинный факт. Описанные здесь события не столь необычны, как может показаться; это случаи, которые действительно имели место, и автор далек от того, чтобы стремиться захватить читателя волнующим вымыслом, наоборот, — многое пришлось смягчить.

---

Наблюдая, как он согнулся, сидя на своем стуле, — сломленная безжизненная тень человека, прекрасным видом которого я восхищался, — я понял, что выздоровление будет тяжелее болезни. Усилием своей натренированной воли он разорвал слабую магнетическую силу, привязывающую его к этой девушке, и с разрывом ее источник его жизненной энергии иссяк.

— Но послушайте, — запротестовал я, — вы уверены, что поступаете правильно? Девушка может быть вполне порядочной, даже если она вынуждена работать, чтобы не погибнуть. Если она имеет для вас такое значение, вы, несомненно, отказываетесь от чего-то очень важного.

В ответ он поднялся и молча вышел из комнаты, закрыв за собой дверь, и я понял, что все доводы бесполезны. Он был ограничен своими рамками и не мог вырваться из них на свободу, которая означала жизнь. На земле, земную.

Я отправил Тавернеру подробный отчет об этом деле и спокойно занялся ожиданием его указаний относительно дальнейшего поведения. Ситуация была несколько напряженной. Мой хозяин был похож на человека, жизнь которого полностью провалилась. Казалось, он стареет с каждым днем, с каждым часом. Он сидел в своем вырубленном в утесе жилище, отказываясь двигаться, и всякий раз мне с величайшим трудом удавалось уговорить его отправиться на прогулку по ровным песчаным отмелям, на мили простирающимся во время отлива. Когда вода поднималась, он отказывался к ней подходить, казалось, он испытывал ужас перед морем.

Так прошло два дня, от Тавернера не было ни слова, пока, по возвращении с утренней прогулки, мы не обнаружили узкую полоску бумаги, просунутую под дверь нашей пещеры. Это было обычное почтовое уведомление, сообщавшее, что в наше отсутствие была принесена телеграмма и теперь она ожидает меня в почтовом отделении. Но сожалея о том, что заведенный нами порядок, был нарушен, хотя и слегка тревожась за своего пациента, я немедленно отправился в трехмильную прогулку в город за своей телеграммой. Я шел по опасной тропе, вырубленной в крутом склоне, а дальше — по дороге вдоль утеса. Хотя и можно было добраться до города по отмели, наступало время прилива, и я сомневался, что успею обогнуть мыс прелюде, чем подножье утеса будет затоплено водой. В любом случае, мой хозяин считал, что постороннему человеку слишком рискованно пытаться сделать это. Идя по травянистому покрову мыса, я испытывал глубокое волнение, подобное опьянению проголодавшегося человека. Воздух был полон золотистых пылинок, танцующих в лучах солнечного света, трава, скалы, море жили полной жизнью, и я мог чувствовать их спокойное дыхание. И я подумал о человеке, которого оставил в его жилище на склоне утеса, человеке, который так далеко зашел в своем стремлении раздвинуть границы жизни, но который не отважился сделать последний шаг.

В почтовом отделении этого пустынного заброшенного морского курорта я получил, как положено, свою телеграмму.

«Посылаю больную со стигматами. Она прибывает в 4:15, Организуйте жилье и встретьте ее».

Я присвистнул, что заставило почтмейстера и весь его штат броситься к конторке, и я, посоветовавшись с ними, получил какие-то адреса, по которым и отправился, и в конце концов мои поиски подходящего пристанища увенчались успехом. Какой будет развязка, я не мог себе представить, но в любом случае от меня это теперь не зависело.

В назначенное время я прибыл на станцию и вскоре вытащил свою протеже из жалкой горсточки прибывших. Она выглядела очень утомленной своим путешествием, слабой, несчастной и потрепанной. Из-за дыма двигателя и спертого воздуха в такси не чувствовалось запаха моря, который мог бы вернуть ей силы, и пока мы ехали к снятому жилью, я с трудом вытягивал из нее слова. Но когда она высадилась из злополучного шаткого транспорта и в лицо ей ударил порыв пропитанного солью ветра, а внизу под собой она услышала шум невидимых в сумерках волн, перекатывавших гальку, эффект был фантастическим. Девушка вскинула голову, как испуганная лошадь, и я увидел, как в нее вливается энергия. И когда я представлял ее хозяйке пансионата, она мало напоминала выздоравливающего пациента, в качестве которого я ее сюда привел.

Когда я возвратился в вырубленную в скале крепость моего хозяина, его учтивость не позволила ему задать мне вопрос о причине моего долгого отсутствия, да я и не думаю, чтобы это его слишком интересовало, так как он казался настолько погруженным в себя, что утратил способность воспринимать происходящее. Я с трудом заставил его преодолеть свою вялость и взять вечернюю газету, которую я принес из города, но она лежала у него на коленях непрочитанной, в то время как он уставился на горящий в камине плавник невидящими глазами.

На следующий день отлив был недостаточным для утренней прогулки, поэтому на свой моцион мы отправились только после полудня. Однако мы довольно быстро оставили эту затею и, возвращаясь обратно в ранних зимних сумерках, уже вынуждены были переходить вброд отдельные собиравшиеся лужицы. Мы непринужденно шли босиком по песку, перебросив ботинки через плечо и закатав брюки до колен, так как это был один из тех погожих дней, которые часто случаются в январе, — как вдруг на фоне набегающей волны мы увидели фигуру.

— Боже милостивый! — сказал мой спутник, — кто здесь мог на это отважиться? Он будет отрезан приливным течением и уже не сможет вернуться в бухту. Ему следует подняться по тропе на утес. Я лучше предупрежу его. — И он громко закричал, стараясь привлечь внимание.

Но ветер дул в нашу сторону, и идущий не мог услышать нас сквозь шум прибоя. Мой спутник большими шагами бросился через песок к одинокому борцу со стихией, но я, обладая лучшим зрением, чем он, не стал сопровождать его, так как увидел длинные волосы, развевающиеся, подобно морским водорослям, и взлетающие складки юбки.

Я увидел, как он по лодыжки вошел в воду, собравшуюся на песчаной отмели — предвестнице приближающейся границы бурунов. Он позвал опять, но повернувшийся борец со стихией не направился к нему, а вместо этого протянул руку в каком-то странном приглашающем жесте. Медленно, как будто зачарованный этой зовущей рукой, он продвигался по воде, пока она не оказалась в пределах досягаемости. Первая из набежавших волн окатила ее по колени и, пенясь, убежала назад. Следующая ударила в бедро; прибой быстро нарастал, подгоняемый ветром. Потоки летящих брызг ударили ей в лицо. Девушка продолжала стоять неподвижно, и волны грозно вздымались позади нее. Она не двинулась до тех пор, пока не поймала протянутую руку, которой она подчинилась и позволила вытащить себя на берег.

Они тли ко мне по песку, все еще держась за руки, забыв разжать пальцы, и я видел, как жизнь возвращается на их лица и их глаза излучают ослепительный свет. Я отошел в тень скалы, и, забыв обо мне, они направились по крутой тропинке в жилище на утесе. Когда он открыл дверь, чтобы впустить ее, я увидел в отблеске света камина ее влажные волосы, струящиеся по плечам, подобно морским водорослям, и его профиль, который был похож на высеченный из камня профиль римского императора.

Источник силы

Я послушно тащился за Тавернером в направлении Чаринг Кросс-Роуд в поисках некоего фолианта, привлекая подозрительные взгляды местных торговцев. Наконец, отчаявшись что-либо найти, он отказался от своих намерений и в награду за мое терпение пообещал напоить меня чаем в кафе, стены которого были украшены чертями, выписанными с особой тщательностью. Материальная часть моей души тосковала по фирменному устричному салату, который можно было получить на углу Тоттенхэм Корт-Роуд, но Тавернер, который любил чай, как старая дева, настолько отдавал предпочтение дьявольской лавке, что ради него я вынужден был пожертвовать своим удовольствием.

К востоку от Чаринг Кросс-Роуд Нью-Оксфорд-Стрит теряла свою респектабельность превращаясь в весьма сомнительное место с плохо прикрытой нищетой, пока откровенное торгашество Холберна не возвращало ей некоторое достоинство. Боковые улочки были узкими и вели в богему; деликатесные магазины и галантерейные лавки, поражающие великолепием своих товаров, неясно вырисовывались в узких каньонах; непривычные лица выглядывали из окон фасадов, похожих, на отвесные утесы. Все это было каким-то не английским, отталкивающим и неуловимо зловещим. Земная кора, отделяющая от преисподней, была здесь очень тонкой.

На островке среди ревущего транспортного потока мы вынуждены были остановиться. Женщина с непокрытой головой и лоснящимися волосами уперлась хозяйственной корзинкой мне в поясницу, а торчащий из корзинки хлеб, длиною не менее ярда, уткнулся в Тавернера, из-под локтя которого показалось мертвенно бледное, резко очерченное лицо маленького «ловкача», в красном кулачке которого пачка образчиков ткани была зажата с такой силой, как будто от этого зависела его жизнь. За нашей спиной бурлил торговый Лондон, и из этого ревущего потока выплыла еще одна жертва, как будто прибоем выброшенная на наш островок. В моей памяти мгновенно всплыли изображения Ричарда III из школьных учебников. То же напоминающее хорька, хотя и вполне интеллектуальное лицо, низкий рост, слегка сгорбленная спина, мощная, хотя и довольно нескладная грудная клетка. Серость кожи свидетельствовала о хроническом заболевании или нездоровом образе жизни, лишенном чистого воздуха и солнца, который так мил обитателям этих мест. Глаза, тускло серые, были в то же время похожи на блестящие бусины, что чаще ассоциируется с черными глазами. Большой тонкогубый рот выглядел безжалостным и казался ртом холодного сластолюбца, чувственного, но лишенного эмоций.