Эд Макбейн - Жара

• Название: Жара
• Автор: Эд Макбейн
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Полицейский детектив

---

Гедкуп-авеню была расположена в самой старой части города. Ее узкие улочки и дома с черепичными крышами, выходящие на набережную, восходили к тем временам, когда здесь еще распоряжались голландцы. Этот район был расположен бок о бок с муниципальными зданиями и судами округа Чайнатаун, но, несмотря на такое соседство, он не имел никакого отношения ни к административной, ни к судебной деятельности. Гедкуп-авеню лежала в сердце деловой части города. Это был район небоскребов двадцатого века, разбавленных и смягченных старинными голландскими складами и причалами и более поздними английскими церквами и кладбищами. Там и сям в мансардах на узких боковых улочках располагались мастерские художников и ателье фотографов, которым не нашлось места в Квортере и вошедшем в моду позднее районе «Хопскотч», который назывался так потому, что первая открывшая в нем картинная галерея находилась на Хоппер-стрит и выходила на Скотч-Мидоус-парк. Клинг попросил таксиста высадить его у дома 1201 по Гедкуп, перешел улицу, огляделся в поисках телефона-автомата, потом зашел в табачную лавку на углу Гедкуп и Филдс и нашел в справочнике телефон «Фотоателье Рейнджера». Он позвонил в фотоателье из телефонной будки рядом с журнальным прилавком.

– Рейнджер слушает! – ответил мужской голос.

– Извините, можно поговорить с Огастой Блер? – спросил Клинг. Его коробило каждый раз, как ему приходилось называть ее девичьей фамилией, хотя он понимал, что это профессиональная необходимость.

– Минуточку! – ответил мужчина.

Клинг подождал.

Когда Огаста взяла трубку, он сказал:

– Гасси, привет! Извини, что я тебя беспокою...

– Ничего, мы еще не начали, – сказала она. – Я только что приехала. В чем дело, Берт?

– Я хотел тебе напомнить, что сегодня вечером мы обедаем с Манером и Сарой.

– Да, я знаю.

– Ну, тогда все нормально.

– Мы же говорили об этом за завтраком, – напомнила она. – Ты что, забыл?

– Верно, верно. Все нормально. Они придут к семи на коктейль.

– Да-да, – сказала Огаста. – У меня в блокноте записано. Ты где сейчас?

– Я только что сюда приехал. Тебя устроит этот новый итальянский ресторанчик на Трафальгар?

– Да, конечно. Берт, мне пора. Мне уже машут.

– Я закажу столик, – сказал он. – В восемь вечера нормально будет?

– Да-да, конечно. Пока, дорогой. Потом поговорим.

В трубке раздался щелчок. «Ладно, – подумал Клинг. – Огаста там, где и должна быть». Он повесил трубку и снова вышел на улицу. На часах было всего девять двадцать семь, но солнце палило нещадно. Он снова перешел через улицу к дому 1201, зашел внутрь и проверил, нет ли тут черного хода. Нет. Только большие медные двери, через которые он вошел и через которые придется пройти Огасте, когда она будет уходить. Он снова посмотрел на часы, потом опять пересек улицу и занял наблюдательный пост.

Она вышла из здания только без четверти одиннадцать.

За пять минут до того Клинг поймал такси, показал свою бляху и сказал таксисту, что он на службе и что через несколько минут он попросит его сопровождать машину с подозреваемым. Он рассчитывал, что Огаста выйдет самое позднее через двадцать минут, чтобы ехать на следующую встречу через весь город, в жилые кварталы. Правда, в ее расписании следующая встреча была назначена на одиннадцать ноль-ноль, но она, конечно, опоздает. Таксист уже пять минут как опустил свой флажок. Теперь он сидел, ковыряясь в зубах, и читал спортивную газету. Когда Огаста вышла из здания, в трех футах от нее затормозило другое такси. Она вскинула руку, крикнула: «Такси!» и бросилась к машине, размахивая сумочкой.

– Вот она! – сказал Клинг. – Садится в такси на той стороне улицы.

– Хорошенькая, – заметил таксист.

– Угу, – сказал Клинг.

– А что она натворила-то?

– Быть может, и ничего.

– Так из-за чего шум подымать? – пожал плечами таксист, завел мотор и развернулся под самым знаком «Разворот запрещен», полагая, что раз он везет копа, то ему законы не писаны.

– Только не вплотную, – предупредил Клинг. – Но не теряйте ее из виду.

– Это вы что же, всегда так делаете? – поинтересовался таксист.

– Что именно?

– Ну, на такси ездите, когда вам надо кого-то поймать?

– Иногда да.

– А кто ж за это платит-то?

– У нас есть специальный фонд.

– А, ну да, конечно! А на самом деле за все платит налогоплательщик, вот как!

– Только не потеряйте ее, ладно? – попросил Клинг.

– Отродясь никого не терял, – ответил таксист. – Вы что думаете, вы первый коп, который вскакивает ко мне в машину и велит за кем-то гнаться? И знаете, за что я терпеть не могу таких вот копов? За то, что они вечно катаются за бесплатно! Выскакивают из машины в погоне за преступником и даже по счетчику не платят, не то чтоб на чай дать!

– Я заплачу, не волнуйтесь.

– Ну да, конечно, денежки-то несчитанные, верно?

– Прибавьте, пожалуйста, скорость, – попросил Клинг.

От этой мелодраматической погони (Клинг невольно все время думал об этом как о мелодраме) было бы, наверно, больше проку, если бы такси не привезло Огасту прямехонько к дому 21 на Линкольн-стрит, где находилась «Студия Куперсмита», – это Клинг тоже выяснил вчера вечером, пока Огаста нежилась в ванне. Клингу, конечно, больше всего хотелось убедиться, что его жена ни в чем не повинна. Он напомнил себе, что человек считается невиновным до тех пор, пока вина не доказана – это основной принцип американского уголовного законодательства. Однако в то же время какая-то извращенная часть его души жаждала столкновения с ее неведомым любовником. Если бы такси отвезло ее куда-то в другое место, ее искусная ложь оказалась бы разоблачена. Вписать в календарь съемку в «Студии Куперсмита», а вместо этого отправиться в более фешенебельную часть города, на свидание с каким-нибудь высоким смазливым ублюдком. Но нет, она приехала сюда, на Линкольн-стрит, 21, вышла из такси, сунула в открытое окно пачку купюр и бросилась к стеклянной двери, украшенной парой широких косых полос, одна синяя, другая красная, над которыми красовались огромные скошенные цифры «21». Клинг заплатил таксисту и дал пятьдесят центов на чай.

– Ну на-адо же! – протянул таксист и сунул деньги в карман.

Клинг прошел мимо дома и заглянул внутрь сквозь стеклянную дверь. В маленьком вестибюле ее уже не было. Он распахнул дверь и быстро подошел к единственному лифту, расположенному в глубине вестибюля. Стрелка указателя медленно ползла вверх. Пятый, шестой, седьмой – она остановилась на восьмом этаже. На стене рядом с входной дверью Клинг нашел список владельцев. На восьмом этаже была расположена «Студия Куперсмита». Не стоит звонить ей снова с этой затертой байкой насчет обеда. Она действительно там, где должна быть.

Ждать пришлось недолго. Огаста вышла из здания вскоре после двенадцати и направилась прямиком к пластмассовой телефонной будке на углу. Клинг следил за ней из подъезда на противоположной стороне улицы. Она порылась в сумочке, выудила монету. Уж не к нему ли в участок она звонит? Клинг продолжал следить за ней. Говорила она довольно долго. Наконец повесила трубку, но из будки не вышла. Клинг озадаченно следил за ней, потом сообразил, что у нее кончились монеты и она попросила своего собеседника перезвонить ей в автомат. Телефонного звонка Клинг не слышал – все заглушал шум уличного движения. Но он видел, как Огаста схватила трубку и снова заговорила. На этот раз она разговаривала еще дольше. Клинг видел, как она кивнула. Потом кивнула еще раз и повесила трубку. Она улыбалась. Клинг думал, что она будет ловить такси, но вместо этого Огаста пошла в сторону центра. Клинг не сразу понял, что она направляется к станции подземки на следующем углу. Он невольно подумал: «Господи, Гасси, ты что, с ума сошла – ездить в подземке в этом городе?» Потом ускорил шаг и принялся спускаться по ступенькам следом за ней. Он увидел ее у кассы. К платформе подходил поезд. Клинг показал контролеру в кабинке свою бляху и протиснулся через проход слева от турникетов в тот самый момент, как Огаста вошла в вагон.

Кто-то ему говорил, что один знаменитый американский писатель считает граффити особой формой искусства. Наверно, знаменитому писателю никогда не приходилось ездить в метро. Вагоны снаружи и изнутри были сплошь расписаны идиотскими надписями, сделанными с помощью специальных баллончиков с краской. Надписи покрывали и таблички, сообщавшие, откуда и куда идет поезд, и схемы линий, и рекламные плакаты, и окна, и стены, и даже многие сиденья. Содержание надписей составляли в основном имена владельцев баллончиков с краской (может, потому знаменитый писатель и счел их искусством?), названия улиц, где они проживают, и иногда еще названия «клубов», к которым они имеют честь принадлежать. Граффити напоминали о том, что за воротами обитают дикари, и что многие стены уже пали, и по улицам разгуливают злые павианы. Граффити служили оскорблением и уведомлением: мы не любим этот ваш город, это не наш город, нам на него насрать! Клинг стоял в конце вагона, загнанный в движущуюся клетку со стальными стенами, окруженный кричащими красками, повернувшись спиной к Огасте, молясь, чтобы она не признала его, если вдруг случайно обернется в его сторону.