Людмила Макарова - Другое утро

• Название: Другое утро
• Автор: Людмила Макарова
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2000
• ISBN: 5-17-003236-6

Это история любви талантливой журналистки и удачливого предпринимателя. На их пути стояли шантаж и предательство, вражда и опасность. Но подлинная любовь не отступает перед препятствиями и сполна вознаграждает тех, кто готов пожертвовать всем ради своего избранника.

---

Тем более что в случае с Максимом это не трудно. Таким молодым, умным и красивым парням вообще по амплуа не полагается влюбляться. Напротив, это восторженным девицам и таким, как Ира, средневозрастным дамочкам, жаждущим острых ощущений, полагается от Максима сходить с ума. И вообще у него здесь совсем другой интерес. Вполне корыстный.

– Сядь, мне так неудобно, – высвободилась Ира из его рук.

Он сел, но только не на стул напротив, а на краешек ее стола.

– Туда сядь. От тебя перегаром несет, – поморщилась Ира и поняла, что сделала ошибку.

Максим обрадовался вполне уважительной причине, по которой их должен разделять стол, с довольным видом уселся напротив и, стараясь на нее не дышать, буркнул:

– Извини.

– Знаешь, ты тогда все правильно понял, – не стала тянуть Ира, но сумела подобрать только какую-то ненастоящую театральную фразу:

– Я люблю другого мужчину.

Глупость какая, словно можно любить другую женщину! Да и не важно ему, что она кого-то там любит, какое ему дело до этого «другого», ему важно только, что будет теперь между ними. Нашла наконец-то другие слова – попроще и пояснее:

– В общем, у нас с тобой все.

Максим сразу не понял. Засмеялся, снова двинулся на нее:

– Ир, ну хватит дурака валять! Ну говорю же, сглупил.

Ей пришлось встать, отойти на пару метров в сторону и повторить:

– Я серьезно.

Вот теперь он понял, сунул пальцы в карманы джинсов и присвистнул:

– Ну вы, Ирин Сергевна, блин, даете! Значит, надоел мальчик Максимка? Собирай, значит, свои игрушки и не писай в мой горшок, а я нашла себе парня покруче!

Извините, Ирин Сергевна, за то, что отнял ваше драгоценное время. Сейчас только заявленьице об уходе накалякаю и пойду гулять. А то у меня трудовая книжка тут завалялась.

– Прекрати паясничать! – крикнула Ира. – Сядь и слушай!

Максим замолчал, сел, и Ира четко увидела, что он еле сдерживается, чтобы не заплакать. Если он заплачет у нее на глазах – значит, все, точно здесь не останется, а он ей нужен. Сейчас нужен как никогда.

– От «Глагола» деньги пришли?

– Нет, – на автомате переключился Максим.

– Что думаешь делать?

– А что тут делать, возьму у них на столько же на реализацию и тоже не буду перечислять. Только надо посмотреть, что у них самое ходовое.

– Не забудь, чтоб санкции в договорах одинаковые стояли.

– Не учите ученого, Ирина Сергеевна, у меня все будет о'кей!

– Может, все-таки будем кредит постепенно отдавать, тем, что есть на счете?

– А смысл? Без оборотки останемся, все равно кредит брать. Я же считал, нам кредит только до октября, ну ноября понадобится. Сейчас главное к осеннему спросу хорошенько подготовиться, тогда для нас кредит этот отдать будет – тьфу. Не беспокойтесь, Ирина Сергеевна, Макс свое дело знает.

– Слушай, – сказала Ира, убедившись, что миновала опасность детских слез, – давай договоримся, что ты работаешь как работал, не паясничаешь и не «выкаешь», а когда отдадим кредит, я тебя оформляю в долю.

Ты свой процент заработал, только связываться с моими долгами тебе ни к чему. Чем быстрей раскрутимся, тем быстрей будем нормально зарабатывать. Оба. Так что давай вперед.

– Ладно. По рукам, – немного помедлив и сглотнув, согласился Максим, а Ира снова взглянула на телефон, подняла трубку и спросила Настю:

– Мне никто не звонил?

– Никто.

Максим ухмыльнулся и, напевая какую-то ерунду, вышел из кабинета. А Ира шлепнула бедный аппарат о столешницу так, что он чудом остался цел. И хорошо, что остался, потому что тут же раздался звонок и озадаченная Настенька сообщила:

– Вас какой-то Саша. Говорит, вы знаете кто…

– Знаю, – успокоила секретаршу Ира. – Давай сюда этого Сашу.

На линии послышался еле заметный щелчок, Ира поняла, что Настенька соединила с Аксеновым, и затихла, слушая его дыхание и еле сдерживая смех. Прошло минуты полторы.

– Алло! – раздраженно заговорил Аксенов, у которого оказался вполне приемлемый запас терпения. – Алло!

Я просил Камышеву. Алло!

– Я вас давно слушаю, – важно произнесла Ира и все-таки не удержалась, прыснула коротким смешком.

– Десять – ноль в твою пользу, – откликнулся Аксенов. – Но я еще отыграюсь.

– Почему десять? – искренне заинтересовалась Ира.

– А я с самого начала считал.

– С начала чего? – напрашивалась Ира.

– Это я тебе сегодня обязательно расскажу, – верно понял ее Аксенов. – Но после концерта.

– Какого концерта?

– Как какого? Сегодня же в Большом Доминико Картини поет, только один вечер. Ты что, не знаешь?

– Ах, извините, извините, Александр Николаевич, но сказочниц как-то больше на детские утренники приглашают, а Доминико Картини нам не по рангу.

– Петрович заедет за тобой домой к шести, – закончил Аксенов разговор. Ире показалось, что его отвлекли и ее последней фразы он не услышал. Она даже не успела спросить, откуда он звонит – уже из Москвы или еще нет. Надо же! Только вчера вечером улетел, а сегодня уже обратно. Говорят, перелеты сокращают жизнь.

Сколько налетал, на столько меньше проживешь. Неужели он возвращается в Москву из-за нее? Да нет, из-за концерта. Ладно, некогда гадать. Не до того. Времени до шести в обрез, а Золушка должна успеть пройти свои обязательные превращения. Рядом с Аксеновым ей нужно быть лучше всех. Именно лучше всех. Кстати, Ленкин салон красоты, с которым она в любой момент может договориться, так и называется – «Фея».

***

Пока Ира не ступила на благословенные ступени Большого, она могла думать только об одном – о той сумме, которую ей пришлось заплатить в «Фее» за Золушкин комплекс манипуляций и процедур. Эта сумма совсем чуть-чуть недотягивала до ее месячного заработка. От расстройства она даже не взглянула на себя в зеркало и пропустила мимо ушей дежурные восхищения Ленкиной парикмахерши. Но увидев аксеновское выражение лица и уловив косые взгляды расфуфыренных светских дамочек, Ира убедилась, что Ленкина парикмахерша не покривила душой. Зеркало во весь рост подтвердило желанный результат – в этот вечер она не просто хороша, она здесь лучше всех. Разве что Ленка могла бы с ней сравниться, но Ленки здесь нет. А остальные – дамочки в бриллиантах, поголовная блондинистость которых выдавала торгово-партноменклатурное происхождение, высоченные долговязые девицы «от кутюр», надменность взоров и неуклюжесть походки которых выдавали шаткость их положения на Олимпе, – ив подметки не годились ей, скромной детской сказочнице Ире Камышевой.

Шелковое бирюзовое платье на невидимых бретельках, купленное с расчетом поездки с Максимом на юг, идеально обтекало фигуру, в которой нечего было маскировать, высокая прическа «французский валик» придала благородную резкость ничем особым не примечательным чертам Ириного лица. Собственно, глядя на Иру, было совершенно ясно, что только такое лицо с простыми, но правильными чертами, над которым неинтересно работать визажисту, может выглядеть по-настоящему, идеально красивым. Каждая мышца ее тела после какого-то особого массажа в жутком аппарате, откуда торчит одна голова, ощущалась невесомой и сильной. От удовольствия быть сногсшибательно, умопомрачительно красивой у Иры даже немного поплыло перед глазами и закружилась голова.

Странно, что эти женщины, для которых привычны салоны и бутики, не выглядят красивыми и счастливыми. Наверное, Золушкин комплекс процедур вызывает привыкание и со временем перестает действовать. Пожалуй, в том, что она не имеет возможности им злоупотреблять, есть своя прелесть.

Когда они с Аксеновым сквозь толпу, в которой то и дело попадались не раз виденные в телевизоре лица, добрались до укромного местечка за портьерой, Ира не вытерпела и, нарываясь на комплимент, спросила:

– Чего ты так смотришь?

– Радуюсь.

– Тому, что идешь под руку с такой красивой женщиной? – подсказала ответ Ира.

– Нет, – без шуток признался Аксенов. – Тому, что, когда увидел тебя первый раз, ты не выглядела столь сногсшибательно. Я бы испугался и не решился с тобой заговорить.

– Знаешь, – тоже серьезно ответила Ира, – а я ведь еще никогда и не выглядела столь сногсшибательно.

Даже когда мне было двадцать лет. Это – первый раз.

Эти слова дались ей не так уж легко, но после них оказалось еще труднее стоять рядом с ним в многолюдном фойе под многочисленными оценивающими взглядами и сохранять более-менее приличную дистанцию. Видимо, Аксенову это тоже давалось нелегко, потому что он взял ее ладонь в свою, переплетя пальцы и сжав их намного сильнее, чем требовалось, и сказал:

– Пошли садиться, уже третий звонок.

Хорошо, что это был концерт из популярных мелодичных арий и песен, потому что оперу Ира не любила и не понимала, пыталась когда-то ходить самообразовываться и приучать себя к высокому искусству, но ничего из этого не получилось. В ее сознании прочно засело, что опера – это тоска, тоска и еще раз тоска, да еще до смешного наигранная. Но нужно признать, что Доминико недаром звезда мировой величины; он пел весело и свободно, наслаждаясь своим безмерным голосом и могучим темпераментом и приглашая наслаждаться других. Его неподдельный восторг заразил и Иру, а может быть, это вовсе не Доминико, а Аксенов ее заразил. Ира никогда не видела, чтобы так слушали пение. Малейший музыкальный нюанс настолько живо отражался на обычно непроницаемом аксеновском лице, словно Аксенов не слушал, а пел сам.