Джульет Марильер - Сын теней

• Название: Сын теней
• Автор: Джульет Марильер
• Жанр: Фэнтези

Это вторая книга в трилогии о Семиводье, повествующем о последних днях до-христианской Ирландии. "Сын теней" рассказывает историю детей Сорчи (героини первой книги, спасшей своих заколдованных братьев) и ее мужа, британца Хью.

Любимая, послушная дочь своих родителей, Лиадан отправляется в неожиданное путешествие, заставившее ее понять, каким трудом завоеваны мир и покой, к которым она так привыкла. Лиадан понадобится все ее мужество, чтобы спасти свою семью, покой и счастье которой — а заодно и весь ее мир — собираются разрушить древние и темные силы. И еще ей понадобится вся ее сила, чтобы пойти против воли своих самых любимых людей, поскольку от того, какой путь выберет Лиадан в поисках истинной любви, зависит всеобщая гибель… или же спасение.

Это умный исторический роман, в котором чудеса настолько естественно вплетены в повседневную жизнь героев, что об этой книге не возможно думать, как о произведении в стиле фентези — это просто история о людях, для которых колдовство и разговоры с лесными духами естественны и обычны.

---

— Нет, миледи. Ни следочка их не видели. Говорят, парень уплыл за море, выполняет какую-то работенку для одного заморского короля. Такие ходят слухи.

— Все равно, продолжайте следить. Брат не простит мне, если с нашими гостями случится беда.

Мы шли по длинному, мрачному коридору, который сначала спустился вниз, а потом начал подниматься, плавно изгибаясь по периметру холма, а я размышляла об Эйслинг. В Семиводье она вела себя тихо и кротко, а здесь вдруг стала совершенно другой. В отсутствие брата она мгновенно приняла на себя обязанности хозяйки, и все ее слушались, такую крохотулечку. При свете вставленных в стены факелов я видела, что Шон улыбается, наблюдая, как она раздает приказы. Что же до Ниав, то с самого отъезда из Семиводья она не произнесла ни слова. Она скованно попрощалась с родителями, и я видела, чего стоило маме сдержать слезы, и как тяжело было отцу сохранить спокойствие в присутствии всех остальных домочадцев. Я снова наблюдала, как секреты разделяют членов нашей семьи, как мы начинаем ранить друг друга, и опять задумалась о сказании Конора и его значении. Я пыталась не думать о том, что сказал мне Финбар: «Возможно, тебе не удастся удержать обоих».

Подземный коридор вел вверх, от него вправо и влево отходили темные ходы, полные теней по углам. Наконец я с удовольствием вышла в верхний двор, где мы спешились у входа в главное здание. Высокая, круглая каменная стена закрывала нам вид на окресности. По ее верху проходил скрытый коридор с частыми сторожевыми постами, где несло вахту множество людей в зеленом. Внутри крепостных стен находилось целое поселение: кузня, конюшни, склады, мельница и пивоварня. Все здесь занимались своим делом спокойно и размеренно, словно жить вот так, взаперти — дело совершенно обычное. Я позволила себе некоторое время поразмышлять о том, что если бы некоторые события не помешали мне принять предложение Эамона, тогда я могла сама оказаться здесь хозяйкой всего лишь через год с небольшим. Мне бы потребовался мощный стимул, чтобы жить вот так, без возможности поглядеть вокруг на кроны деревьев и водную гладь, пройтись по лесной тропинке за ягодами или вскарабкаться на холм под молодыми дубками. Чтобы согласиться на это, я должна была бы очень захотеть заполучить Эамона. Но ведь Ниав тоже не хотела Фионна. Она вовсе не мечтала уехать из леса и жить в Тирконелле, но все же уехала. Моей сестре не предоставили такой роскоши как выбор.

Мы устроились. Ниав поборола оцепенение, чтобы заявить, что не хочет делить со мной комнату, хотя вообще-то именно это она и делала в течении шестнадцати предыдущих лет и ни разу не жаловалась. Однако Эйслинг была непоколебима: к сожалению, другой подходящей комнаты нет, сказала она, разве что ее собственная, и Ниав, безусловно, будет там желанной гостьей. Ниав посмотрела на меня, явно ожидая, что я предложу разделить комнату с Эйслинг, чтобы предоставить ей отдельное помещение. Я ничего не сказала. Тогда Ниав тоже замолчала, хмурясь и ломая пальцы.

— Похоже, Уи Нейллы слишком важные персоны для таких как я, — я безуспешно попыталась пошутить, пока мы поднимались наверх в нашу спальню. Комната оказалась просторной, хоть и темной, единственное узкое окошко выходило во внутренний двор. В комнате стояли две простые кровати, застеленные белоснежными льняными простынями и темными шерстяными одеялами. Был тут и столик с кувшином воды, тазиком и полотенцами. Все находилось в безупречном порядке и идеальной чистоте. Я заметила зеленых охранников у подножия лестницы и в верхнем коридоре.

— Вам, наверное, надо умыться и отдохнуть перед ужином, — предположила Эйслинг. — Я приказала нагреть для вас воду. Простите за охрану. Эамон очень настаивал.

Я поблагодарила ее, и она вышла. Шон все еще стоял во дворе, глубоко погрузившись в спор с одним из наших четверых воинов. Он не мог остаться надолго, ведь в отсутствие Лайама он являлся главой Семиводья и должен был спешить домой к своим обязанностям. Отец вполне справился бы с делами, но хотя люди и любили Большого Человека, во всем доверяя ему, они все еще не забыли, что он бритт. Он не мог занять место Лайама, даже если бы захотел. В некотором роде это было большой потерей. Если уж кто и был рожден, чтобы стать вождем, так это Хью из Херроуфилда. Но он сам выбрал иной путь.

Как только закрылась дверь, я скинула с себя верхнюю одежду и сняла ботинки. Потом налила немного воды в тазик и ополоснула лицо и руки до плеч, счастливая, что можно смыть хоть немного дорожной пыли и пота. После чего разыскала в своем багаже расческу и зеркало.

— Твоя очередь, — сказала я, садясь на постель и начиная расчесывать спутанные ветром пряди. Но сестра только сбросила ботинки. Она легла на постель, не раздеваясь, и закрыла глаза.

— Тебе стоит хотя бы обтереть лицо, — сказала я. — А потом я могу тебя причесать. И еще, по-моему, тебе будет гораздо удобнее спать без этого платья, а, Ниав?

— Спать? — вяло сказала она, не открывая глаз. — Кто говорит о сне?

Волосы у меня были в кошмарном состоянии. Мне здорово повезет, если удастся расчесать их до ужина. Я водила костяной расческой, обрабатывая прядь за прядью, от концов к корням. Все-таки существуют аргументы в пользу бритья головы, если приходится жить под открытым небом. Ниав все также неподвижно лежала на спине. Она дышала медленно, но не спала. Кулаки ее были крепко сжаты, а все тело напряжено.

— Почему ты не хочешь поделиться со мной, Ниав? — тихо спросила я. — Я же твоя сестра. И вижу, у тебя что-то не так, гораздо хуже, чем… чем просто немилое замужество и отъезд из дома. Если об этом поговорить, станет легче.

Она лишь чуть-чуть отодвинулась от меня. Я вернулась к расческе. Со двора доносились звуки: перестук копыт, голоса людей, стук топора о дерево… В голове у меня рождалось жуткое подозрение, такое, что я едва могла в него поверить. Я не могла прямо спросить ее. Я закрыла глаза и представила себе, что я — это она, что я тихо лежу в полутемной каменной комнате. Я почувствовала под собой мягкое одеяло, усталое от долгой езды тело, тяжкий груз волос под вуалью. Я позволила себе раствориться в тишине комнаты. И стала собственной сестрой.

Я почувствовала, как неимоверно одинока теперь, когда больше не являюсь частью Семиводья, когда собственная мать, отец и дяди, и даже брат с сестрой выкинули меня прочь, как ненужный мусор. Я совершенно никчемная. Почему бы иначе Киаран уехал и оставил меня, хотя и обещал, что будет любить меня вечно? Все, что говорит Фионн — правда. Я — одно сплошное разочарование, плохая жена и отвратительная любовница. Нелюбезна с гостями, так он сказал. Неспособна вести хозяйство. Скучна в постели, несмотря на все его попытки меня научить. Короче, полное ничтожество…

И все же, я оставалась собой, иначе во всем этом не было бы никакого смысла

…Но, по крайней мере, как говорит мой муж, я принесла ему этот союз. По всему телу я чувствовала боль и жжение, из-за них мне было безумно тяжело ехать верхом, но я ни в коем случае не должна была никому это показать, иначе все станет намного хуже. Я ни в коем случае не должна была показывать им, что провалилась даже в этом. Если мне удастся все скрыть, возможно, я смогу уверить себя, что все плохое происходит не на самом деле. Если никто ничего не поймет, мне удастся продержаться еще немного.

Я вырвалась из ее мыслей и почувствовала, что вся истекаю потом. Сердце билось, как сумасшедшее. Ниав же продолжала лежать неподвижно. Она даже не заметила, что я подсмотрела ее мысли. Меня всю трясло от возмущения. Чума на моего дядюшку Финбара! Я бы предпочла не знать, что умею это делать. Я бы с наслаждением вернула этот дар тому, кто меня им наградил, а взамен попросила бы какое-нибудь полезное, практическое умение, вроде способности поймать рыбу или складывать цифры в уме. Все что угодно вместо этой способности читать чужие мысли и видеть затаенную боль. Никто не заслуживает столь ужасного дара.

После некоторого раздумья я признала, что была несправедлива к дяде. Спасибо, что он предупредил меня. И, кстати, я ведь делала это не в первый раз. Как насчет той ночи, когда Бран дрожал и так сжимал мою руку, что едва не сломал ее, а я слышала плач одинокого ребенка? Я тогда разделила его боль и попыталась помочь ему. Даже после того, как он прогнал меня, я все равно продолжаю зажигать свечу, все равно не сплю в новолуние и несу его образ в своем сердце. Раз у меня есть дар видеть эти внутренние, глубоко спрятанные раны, значит, одновременно я должна иметь способность их лечить. Такие вещи всегда идут вместе, уж это-то мне сказали и мама, и Финбар. Я дорого бы дала, чтобы не знать, что скрывается за бесстрастным, замкнутым выражением лица Ниав. Воображение подсказывало мне ужасные картины. Но раз я собираюсь ей помогать, я должна знать наверняка.

«Тки медленно. Тки незаметно, как крапивник, что умеет так плести свое гнездо в зарослях орешника, что ни один лист не зашуршит. Тки осторожно, — сказала я себе — или она рассыплется, взорвется изнутри, и тогда уже будет слишком поздно. У нас есть время, возможно, целый месяц, пока не вернутся Фионн с Эамоном, и Ниав будет вынуждена снова нас покинуть. Этого достаточно, чтобы…» — Чтобы что? Я не знала. Для чего-то. Сначала мне нужно выяснить правду, и только потом я начну строить планы. Но не торопясь, а то сестра сорвется. Поэтому, когда сразу после ужина она извинилась и упорхнула наверх, я дала ей некоторое время побыть в одиночестве. Существует предел человеческим силам, особенно если они истощены так, как ее. Все это тяжким грузом давило на меня, и я почти не слушала Шона. Эйслинг ушла на кухню, и мы с братом сидели вдвоем и пили эль на некотором расстоянии от остальных жителей замка.