Барбара Картленд - Дар любви

• Название: Дар любви
• Автор: Барбара Картленд
• Издательство: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-966-343-758-3, 978-966-14-0091-6, 978-5-9910-0154-0, 978-5-9910-0551-7, 978-1-905155-20-0

Миссис Давдейл питает надежды, что ее красавица дочь, выйдя замуж за пожилого маркиза, улучшит финансовое положение семьи. Однако Евгения мечтает о большой страсти. Любовное смятение, в которое поверг девушку русский художник Грэгор Бродоски, подталкивает Евгению к поступкам, о которых придется потом сожалеть.

Интригующая и завораживающая история Барбары Картленд повествует о том, как после множества перипетий мечты Евгении наконец сбываются.

---

— Не плачьте, мисс, — прошептала Бриджит. — Вы ведь сами так решили. Вы столько планов расстроили!

Евгения почувствовала на губе скатывающуюся соленую слезу.

— Каких планов, Бриджит?

Бриджит открыла рот, чтобы ответить, но тут же осеклась.

— Никаких, — пробормотала она. — Но, к сожалению, вы никогда не узнаете, что такое настоящая страсть.

— А ты знаешь, Бриджит? — печально спросила Евгения.

Бриджит наклонилась поближе.

— Это ни с чем не сравнить. Все тело горит, как в лихорадке. И ты готова умереть...

Служанка быстро выпрямилась, так как вошел маркиз. Евгения стерла слезу с губ и кивком отпустила Бриджит. Та поспешила уйти.

Маркиз подошел к жене. Евгения видела его отражение в зеркале — то, как жадно его глаза блуждают по ее телу, прикрытому тонким шелковым пеньюаром. Ее алые губы приоткрылись в болезненном ожидании, но кроме чувства вины, что она не может ответить своему мужу взаимностью, она ничего не испытывала.

Маркиз взял локон ее золотистых волос и поднес к губам. Евгения замерла, когда он наклонился и осторожно, нежно поцеловал ее в открывшуюся его взору ямочку на ключице. Неожиданно для себя самой — уставшая, измученная и напуганная бушующим в ее душе конфликтом — Евгения уронила лицо на ладони и разрыдалась.

Она почувствовала, как маркиз отстранился. Когда она подняла залитое слезами лицо и посмотрела в зеркало, у маркиза был такой вид, будто его ранили в самое сердце.

Евгения попыталась унять рыдания.

— Милорд...

Маркиз устало поднял руку.

— Ни слова, мадам. Все и так ясно.

— Но милорд...

С горькой улыбкой маркиз повернулся и пошел прочь.

— Спокойной ночи, мадам.

Евгения удивленно смотрела ему вслед.

— Вы оставляете меня одну, сэр?

Маркиз замер у двери.

— Мадам, — мягко произнес он, — я никогда не лягу в постель с женщиной, чье сердце столь очевидно далеко.

С этими словами он вышел. Евгения смотрела на закрывшуюся за ним дверь и со страхом думала, к каким последствиям может привести ее разрывающееся на части сердце.

Она стала женой — и не стала ею. Жена только формально. Евгения глубоко переживала свое столь странное двойственное положение. Каждое утро она сминала простыни, чтобы выглядело так, будто они с маркизом спали вместе. Она не хотела, чтобы Бриджит узнала правду о том, что ее муж каждую ночь спит на диванчике в гардеробной.

В течение дня маркиз проявлял к Евгении внимание, насколько это было возможно при сложившихся обстоятельствах. Иногда они вместе гуляли вдоль озера или ездили осматривать какие-то руины старых замков в окрестностях. То, что все эти экскурсии проходили почти в полном молчании, оставалось тайной и для Бриджит, и для камердинера маркиза, и для любого другого постояльца отеля.

Большую часть времени маркиз предоставлял Евгению самой себе, выезжая на охоту с владельцем отеля или ловя рыбу в озере.

Евгения притворялась перед Бриджит, что рада этим периодам одиночества. Сидя одна в комнате, она пыталась читать или вышивать.

За ужином они с маркизом обменивались любезностями — и только. Он предостерегающе хмурился, Евгения робела и не смела затрагивать тему их супружеских отношений.

Столь длительное нервное напряжение, бессонные ночи и отсутствие аппетита неизбежно привели к тому, что однажды утром девушка не нашла в себе сил подняться с кровати. Когда Бриджит вошла в спальню, чтобы сменить белье, она увидела, что хозяйка лежит, свернувшись, под стеганым покрывалом, а ее завтрак на подносе стоит нетронутым. Бриджит поставила корзину.

— Что с вами, миледи?

— Мне... нехорошо, — еле слышно ответила Евгения.

Бриджит наклонилась и ощупала ее лоб.

— Да вы вся горите. Что это может быть? Слишком рано для этих симптомов, миледи. Или уже? — хихикнула она.

Прекрасно понимая, на что намекает камеристка,

Евгения вспыхнула.

— Нет-нет. Это невозможно... совершенно невозможно... маркиз не был... не спал... в этой кровати. Ни единой ночи! — Ее голос оборвался. Прижав кулачок к губам, она уткнулась в подушку.

Бриджит широко распахнула глаза и присвистнула.

— А! Вот, значит, какие дела! Никогда бы не... — она какое-то время смотрела на Евгению, а потом, казалось, вдруг приняла какое-то решение. Она села на краешек кровати и провела рукой по влажному лбу Евгении.

— Ну-ну, — успокаивающе пробормотала она. — Все наладится. Вот увидите!

Евгения обессиленно закрыла глаза. Бриджит продолжала гладить ее по лбу, до тех пор пока дыхание хозяйки не выровнялось. Потом служанка поднялась и на цыпочках вышла из комнаты.

Около полудня Евгения внезапно проснулась, будто ее кто-то толкнул. Она вспомнила утро, разговор с Бриджит и почувствовала некоторое облегчение оттого, что теперь она уже не один на один со своей горькой правдой, даже если и поделилась ею всего лишь со своей служанкой.

Думая об этом, девушка села на кровати и дернула шнурок, который соединялся с колокольчиком в комнате камеристки. После того как Бриджит не появилась даже спустя десять минут, она позвонила снова.

Через некоторое время в дверь просунула голову горничная отеля.

— Вы вызывали Бриджит, миледи? Она пошла в деревню отправить письмо. Почему-то не захотела дожидаться, пока в отель придет почтальон.

Евгения нахмурилась. Кому это Бриджит может писать из отеля?

— Могу ли я вам чем-то помочь, миледи? ~ спросила горничная.

— Да, спасибо. Я хотела бы одеться.

Входя в обеденный зал отеля во время ленча, Евгения все еще размышляла, кому могла писать Бриджит. Маркиз повернулся и следил за ее приближением. На лице у него было такое решительное выражение, что Евгения тут же обо всем забыла.

— Я принял решение, мадам, — сообщил он после того, как официант отодвинул стул и помог Евгении сесть. Выдержав краткую паузу, маркиз продолжил. — Поскольку мы оба не получаем ожидаемого удовольствия от проживания у озера, я предлагаю завтра же вернуться в Бакбери.

— А... потом? — спросила Евгения.

Маркиз взял салфетку и встряхнул.

— А потом, мадам, мы и дальше будем продолжать этот фарс. Я, конечно, не стану препятствовать сколь угодно долгому пребыванию своей жены у матери в «Парагоне», когда та вернется из зарубежного вояжа. — Маркиз холодно посмотрел на Евгению. — А ты, вероятно, представляла, что я дам тебе свободу, Евгения? Ты этого хочешь?

Звук собственного имени из его уст заставил девушку вздрогнуть.

— Я... я не знаю, чего я хочу, милорд. Хотела бы понять... но не знаю. Правда, не знаю. И не знаю, чего... хотите вы.

— Я хочу, — ледяным тоном произнес маркиз, — получить то, что принадлежит мне по праву. Во всех смыслах.

Евгения не знала, что на это ответить. Она не понимала, обрадовало ее или расстроило известие о том, что двусмысленная ситуация, в которой они с мужем оказались, останется неизменной.

Глаза Бриджит сияли от радости, когда она узнала, что они возвращаются в Бакбери. Напевая, она принялась складывать вещи.

— Ну хоть ты счастлива, — заметила Евгения.

— О да, мисс. Мне здесь не нравится. Мне нравится в «Парагоне».

Евгения удивилась, что Бриджит назвала «Парагон», а не Лондон, где сейчас должен был находиться Грэгор. Возможно, Бриджит нашла себе кавалера среди молодых людей, работающих в поместье Бакбери, и этим можно объяснить то письмо, которое она отсылала вчера. Впрочем, сомнительно, что кто-либо из работников поместья умеет читать. И все же странно, что Бриджит сказала «Парагон», хотя отныне ее домом должен был стать Бакбери. Если только служанка не заподозрила, что по решению маркиза его жена должна будет как можно больше времени пребывать в обществе своей матери.

Они вернулись в Бакбери на следующий день. И жизнь потекла по тому же сценарию, что и в отеле. Маркиз был предельно вежлив с женой в присутствии слуг, но наедине становился чужим и отстраненным, ограничиваясь холодной учтивостью.

После ужина он провожал Евгению в комнату, которая раньше предназначалась невесте, на пороге желал ей спокойной ночи и возвращался в свою холостяцкую спальню.

В течение дня Бриджит не стремилась составить компанию Евгении. Она с готовностью исполняла свои обязанности, но в другое время при любой возможности куда-то исчезала. Евгения решила, что она встречается с любовником, которому писала из отеля у озера. Евгения не задавала служанке вопросов и не бранила за то, что камеристка не является к ней по первому зову. Она искренне желала служанке большего счастья в сердечных делах, чем выпало ей самой.

Не было ни слова сказано и о портрете, который писал Грэгор. Евгения видела, что он, завернутый

в холст, стоит на подставке в кабинете маркиза, но не осмеливалась попросить показать ей портрет, а маркиз не предлагал.