Сергей Фудель - Путь отцов

• Название: Путь отцов
• Автор: Сергей Фудель
• Издательство: издательство Сретенского монастыря
• Жанр: Религия
• Год: 1997

Эта глубокая и необыкновенно интересная книга Сергея Фуделя, построенная на Божественном учении святых отцов, поведет читателя по неведомому суетному миру «пути непрекращающегося христианства», «Тайной Вечери учеников Христовых».

Сергей Фудель (1900–1977), сын священника, прошедший путь сталинских лагерей, написал эту удивительную книгу для современного читателя, чтобы каждый мог применить святоотеческое учение о спасении к своей собственной жизни.

---

Так относятся к молитве все святые; поэтому когда они говорят о ней не как о частной добродетели, наряду с другими, а именно как о «преемнице благодати», они находят для нее свои величайшие слова.

«Когда душа, упразднившись от всего внешнего, соединится с молитвою, тогда молитва, как пламя некое, окружив ее, как огонь железо, делает ее всю огненною… Блажен, кто еще в жизни сей таким видетися сподобился, и сам свой бренный по естеству образ видит огненным по благодати» (преп. Илия пресвитер, Д V, 378).

«Молитва, по качеству своему, есть общение (событие) и единение человека и Бога. По действию же она есть стояние мира… мост чрез искушения… пресечение браней, дело Ангелов, пища бесплотных, будущее радование, конца и предела не имеющее делание, источник добродетелей… проявление мер… Для истинно молящегося молитва есть истязалище, судилище и престол Господень, прежде престола будущего» (преп. Иоанн Лествичник, Д V, 346).

У молитвы есть свой «лествица» восхождений, начиная от первого искреннего лепета Богу до высших ее степеней и озарений, доступных только святым, а у нас, современников, есть одна особая причина, по которой мы иногда стремимся к ней больше всего.

«Если ты не получил дара воздержания (пощения), — пишет преп. Иоанна Карпафийский, — то ведай, что Господь ради молитвы твоей и упования хочет услышать тебя, когда воззовешь к Нему. Узнав такое Господнее о тебе присуждение, не тужи о своем бессилии к подъятию подвига пощения, но паче постарайся избавиться от врага молитвою и благодушным терпением» (Д II, 95).

Это как бы предвидение нашего духовно–нищего состояния имеется и у других Отцов.

«Хочешь ли, я покажу тебе и другой путь ко спасению? Докучай Создателю своему, сколько сил есть, молитвами, чтоб не уклониться от предлежащей цели твоей… И бесстрастия не ищи, как недостойный такого дара, но проси притрудно спасения, и с ним получишь и бесстрастие» (преп. Феогност, Д II, 385—386).

Евангельская заповедь о «докучливой молитве» есть радостный исход.

«Неотступно молись, подражая бесстудию вдовицы, склонившей на милость неумолимого судию» (митр. Феолипт, Д V, 172).

Молитва есть первейшее наше оружие, так как мы совершенно безоружны. «Молитву Отцы называют оплотом духовным, — пишет св. Федор Эдесский, — без которого нельзя выходить нам на брань, чтоб не быть уязвленными копьями вражескими» (Д III–349).

«Нищим свойственно просить, а обнищавшим грехопадением свойственно молиться» (еп. Игнатий Брянчанинов Б1 140).

Конечно, это есть общий закон молитвы, ее основание, одинаковое для всех эпох истории и для всех степеней молитвы, но это не уменьшает, а увеличивает ее значение для нас.

«Основание молитвы, — говорит еп. Игнатий Брянчанинов, — заключается в том, что человек есть существо падшее. Он стремится к получению того блаженства, которое имел, но потерял, — и потому молится» (Б1 160).

Первая заповедь Нового Завета есть основание молитвы и восхождение по заповедям нужном начинать с нее, особенно если мы не имеем и того благодушного терпения скорбей, о которой говорил преп. Иоанн Карп.

«Если не переносим скорбей (надо) плакать о недостатке терпения… Бог, увидев нас плачущих и смирившихся, как Сам Он ведает, всесильною Своею благодатию изгладит грехи наши» св. Марк–подвижник (Д1 507).

Путь смиренного взывания к Богу о помощи есть по преимуществу наш путь.

«Кто слаб телом и наделал много тяжких беззаконий, тот да шествует путем смирения… ибо иного пути не найти ему» св. Иоанн Лествичник Д II, 515).

«Видел я немощных душою и телом, которые за множество согрешений своих покусились на подвиг выше их меры, но не могли понести его. Я сказал им, что Бог судит — о покаянии не по мере трудов, а по мере смирения» (он же Д II, 511).

«Молитва и молчание суть из числа добродетелей в нашей власти состоящих; а пост и бдение суть из числа не вполне в нашей власти состоявших добродетелей, так как они зависят и от сложения тела» (св. Илия–пресвитер Д III, 473).

«Смирение и без подвигов многие прегрешения делает простительными, без смирения же и подвиги бесполезны» (св. Исаак Сирин). «Сердце, исполненное печали о немощи и бессилия в делах (подвига) телесных, явных, заменяет собою все сии телесные дела» (он же). «Кто познал, что имеет нужду в помощи Божией, тот совершает множество молитв. И в какой мере умножает их, в такой смиряется сердце его… Как же скоро смирится человек, немедленно окружает его милость… Из сего уразумевает он, что молитва есть прибежище имущих помощи… и что все множество духовных благ делается для него доступным молитвою… По великому желанию помощи Божией приближается человек к Богу намерением своим, в такой и Бог приближается к нему дарованиями Своими, и не отъемлет у него благодати за великое его смирение (он же Д II–677, 753 и 724).

Вот непреложное основание молитвы, ее «Камень веры», одинаковое и для общего ее стяжания, и для каждого отдельного ее практического шага.

«Или совершая службы свои (молитвенные последования), совершаем им в смиренномудрии, как недостойный, то они приятны Богу; если же при сем взойдет на сердце твое и помянешь, как другой (в эту пору) спит или нерадит, то труд твой бесплоден» (преп. авва Исаия Д1 323).

«Есть опасность и в том, что, приняв лукаво слова Отцов о «неполучивших дара поста», мы умудримся сделать из молитвы какую–то свою «немощную специальность». Закон триединства совершенствования человека — в молитве, воздержании и любви — всегда в действии, несмотря на разность духовных характеров. Только чистые сердцем узрят Бога. «Молитва бессильна, если не основана на посте», — говорит еп. Игнатий Брянчанинов (Б1 135), хотя бы в малую и смиренную меру нашей немощи. Но телесное воздержание касается, как известно, не только пищи.

«Лобызай чистоту, как зеницу ока своего, да будешь храм Божий и дом Ему желанный, ибо без целомудрия невозможно соделаться своим Богу» (преп. Феогност Д III–424).

Не всякий, говорящий Мне: Господи, Господи, войдет в царство небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного(Мф. VII, 21).

«Сила и состоятельность молитвы зависят от исполнения заповедей; вследствие чего праведный имеет сильную и много мощную молитву» (св. Максим Исповедник Д III–299). «Познается христианин не от глаголания «Господи, Господи», но от подвига против всякого греха» (св. Тихон Задонский Т–82).

Искоренение душевных страстей не связано с физическими силами человека, а потому остается всегда в силе, например, и для больного. А ведь при молитвенном искании Бога именно эти страсти приобретают особо вредоносную силу, так как ни гордость или тщеславие, ни ненависть или раздражение, ни осуждение или зависть, — совершенно не совместимы с молитвой.

«Если кто, не имея молитвы, — пишет преп. Макарий Великий, принуждает себя к одной только молитве, чтобы иметь ему молитвенную благодать, но не принуждает себя к кротости, смиренномудрию, к любви, к исполнению прочих заповедей Господних… — тот если и приемлет благодать молитвенную, то утрачивает оную по приятии и падает от высокоумия,.. потому что не предает себя от всего произволения исполнению заповедей Господних» (Д I 204, 205).

На первое место из всех душевных страстей преп. Ефрем Сирин (и другие Отцы) ставит три: забвение, леность и неведение «Сими тремя страстями, — говорит он, — омрачаемое око душевное, т. е. ум, подпадает господству прочих страстей» (Д II–370).

Наша рассеянность ума и есть забвение, питаемое леностью.

«Три силы сатаны предшествуют всем грехам, — говорили еще Отцы, — первая забвение, вторая — нерадение, третья — греховное вожделение. От забвения рождается нерадение, от нерадения преступное вожделение. Если ум столько будет трезвен, что воспротивится забвению, то он не впадет в нерадение; если не вознерадит, то и не подчиниться вожделению; если не подчинится вожделению, то никогда не падет, вспомоществуемый благодатью Христовой» (От. — 490).

«Памятью о Христе Иисусе собирай расточенный ум свой» (преп. Филофей Син. Д III–457).

Ум, через молитву, с самой первой ее ступени, должен начинать собирать свои расточенные силы, чтобы войти в новую жизнь.

«Тому, кто погружает мысль свою в здешние заботы, невозможно вдыхать в себя ощущение оного нового мира» (св. Исаак Сирин Д II–687).

Молитва, даже еще в несовершенной или неумелой своей форме, т. е. в начале молитвенного труда, есть уже выход человека из пяти измерений мира человеческих представлений, дел и забот, из мира тленной телесности, в мир измерений иного века. Человеку и страшно от непривычки, и в то же время он знает, что вступил на верный корабль, уносящий его среди ночи на родину.

«Молитва есть преемница наития Духа Святого» (еп. Феофан Д1 214). Вот почему нам и сказано: непрестанно молитесь (1 Фес. V, 17), — это все равно, что сказать: непрестанно стремитесь к Богу. Это для нас труднее всего, так как это существо религии, а не ее периферия, и погрузить всего себя в воды любви Божией, как в неизвестную стихию неумеющим плавать, нам слишком страшно.