Джудит Майкл - Золотой мираж

• Название: Золотой мираж
• Автор: Джудит Майкл
• Жанр: Современные любовные романы

Извечная «сказочная» мечта — внезапно разбогатеть, найдя «кубышку с золотом», — в романе Джудит Майкл осуществляется буквально: героиня выигрывает по лотерейному билету огромную сумму денег. Однако, новая, «роскошная» жизнь не удается, приносит разочарования, окружает ненужными неверными людьми. Вернуть себе чувство полноценности и нужности в жизни помогают подлинно «золотые» душевные качества героини — сила духа, верность в любви, чувство ответственности перед людьми.

---

— О, ты чудная, — Ханна пересекла кухню, чтобы обнять Клер, и только когда она двинулась, Клер осознала, насколько она напряженно стояла у стойки, ожидая, затаив дыхание. Она продолжила скрести картофель, а когда разрезала его на половинки, открылась дверь из гаража.

— Привет, — запыхавшись, сказала Эмма. Она водрузила одежную сумку от Симоны на кухонный стол.

— Я нашла шубу. Не самую лучшую, но все же неплохую, и, так как становилось уже поздно, я ее купила.

— А почему бы нам не съездить в Нью-Йорк и подыскать именно то, что ты хочешь? — спросила Клер. — Нам, кажется, было очень неплохо ходить по магазинам вместе.

Эмма опустила глаза:

— Знаю. Но у меня просто нет столько времени. — Ты что, замерзла? — спросила Ханна. — Как будто дрожишь.

— Со мной все в порядке, почему вы все время спрашиваете, как я? — спросила Эмма сердито. — И кстати, он здесь был? Парень от журнала? Алекс?

— Да, — сказала Клер. — Он сказал, что хочет…

— Я думала, вы пригласите его остаться на ужин.

— Нет, с какой стати? Эмма, он журналист, который пишет статью и берет у меня интервью. Вот и все. Он сказал, что хочет и с тобой побеседовать. Он весьма сожалел, что тебя не было.

— О, ладно, это неважно. Мне ему нечего рассказывать. Но он ведь тебе понравился?

— Да, очень. Он из тех, кто нравится. Интересный человек. Он будет здесь завтра в десять, ты сможешь с ним поговорить?

— Он снова придет? Он придет к завтраку?

— Эмма, что у тебя за страсть — кормить людей? — спросила Ханна.

Эмма покраснела:

— Это ведь способ с ними познакомиться. Мама всегда говорит, что сесть за стол — это наилучший способ по-настоящему поболтать с кем-то.

— Он профессиональный интервьюер, — сказала Клер, — и он делает свое дело прекрасно и без еды. Так ты поговоришь с ним завтра?

— Полагаю, да, если он так хочет. Мне нужно идти: я еду на ужин.

— Ты не говорила о своем сегодняшнем свидании, — заметила Клер.

— Ну да. То есть — не говорила, у меня встреча с подругой. Мы просто пойдем поужинаем в Уэстпорте, а потом я вернусь. Рано.

— А у нас свежая форель, — сказала Ханна. — Только утром поймали.

— Ну, ты можепгь ее заморозить. Я поем после.

— Тогда она не будет свежей. Эмма пожала плечами:

— Ладно, пока.

Она развернулась и возвратилась в гараж. Я с ними даже не поговорила нормально, подумала она. Надо было сесть и поболтать хоть немного, я вела себя как-то недружелюбно. Она забралась в машину и выехала из гаража. Я все время простояла в дверях, готовая убежать. Она двинулась по узкой улице, и фары освещали маленькие кучки опавших листьев, встревоженных машиной. Не то, чтобы она считала свой дом тюрьмой, просто казалось, что все за последние дни как-то сжалось, и ей всегда хотелось двигаться, уйти из него, что бы она ни делала. Но только с Бриксом. Она даже представить себе не могла — что она захочет уйти от Брикса.

Она оставила машину перед ресторанчиком с белыми занавесками и клетчатыми красно-белыми скатертями и там увидела Джину, поджидавшую ее в закутке.

— Ты выглядишь прекрасно, как всегда, и я рада тебя видеть, сказала Джина, целуя ее. Она тронула Эмму за щеку:

— Ты слишком горячая, не простудилась ли?

— Нет! Ох, извини. Просто ты спрашиваешь, как Ханна. Меня все время допрашивают, как я себя чувствую.

— Ну, и как ты себя чувствуешь?

— Отлично. Я не знаю, почему у всех возникает охота спрашивать. Я — отлично.

Джина оглядела ее повнимательней.

— Солнышко, а что ты такое принимала совсем недавно?

Эмма на секунду ужаснулась:

— Что? Принимала? О чем ты?

— Ты прекрасно понимаешь — что ты пробовала? Травку? Кокаин? Вероятно, кокаин. И много?

Эмма утавилась на нее, оцепенев. Если Джина это заметила, то и любой может. Например, мать. Ее мать так гордилась тем, что она ни разу не связывалась с наркотиками в школе. Ей нравилось, что мать этим гордится.

— А что со мной не так? — прошептала она Джине. — Я как-то необычно выгляжу?

— Ты заведена, как пружина, вот как ты выглядишь, и ты не сконцентрирована — погляди на себя, ты смотришь не на меня, а куда-то мимо, и, держу пари, ты раздумываешь еще о десятке разных вещей кроме того, что я тебе говорю. Ты в последнее время постоянно на взводе, а я знаю, что это такое, сама через все это прошла. Так ты много принимаешь?

У Эммы поникла голова. — Не очень много. Только когда я… Понемногу, время от времени.

— Когда ты с Бриксом. Верно? И когда еще? Давай, говори, Эмма, ты ведь с ним не часто видишься.

— Только по чуть-чуть иногда. Он дал мне немного от нервов. И это помогает, когда я голодна. Ты понимаешь, иногда, когда я волнуюсь из-за Брикса или еще из-за чего-нибудь, мне ужасно хочется есть, или когда я часами работаю, а потом работа вдруг прекращается, я просто с голоду помираю, но не могу объедаться, а то наберу вес, понимаешь. А Брикс сказал мне, что если я потолстею, то больше им не буду нужна — они меня бросят и найдут другую модель. А если я принимаю кокаин — чуть-чуть, много не нужно — то больше не хочу есть, и чувствую себя отлично. — Она подняла глаза. — А мама знает?

— Не знаю. Думаю, что нет. И я ей не расскажу, если ты меня об этом просишь.

Дыхание вырвалось из горла Эммы каким-то полувздохом:

— Не говори ей. Пожалуйста.

— Я хотела бы, чтобы ты сама ей сказала, Эмма. Я хотела бы, чтобы ты поговорила с ней обо всем, что тебя тревожит.

Эмма потрясла головой:

— А я и не знала, что ты тоже пробовала, — сказала она через некоторое время.

— Кокаин и много чего другого. Я проэксперимен-тировала со значительным количеством всяких веществ, когда была в твоем возрасте, и постарше. Это было чем-то самим собой разумеющимся: все пробовали, и я не хотела отстать. И должна сказать, что многие наркотики давали потрясающе приятные ощущения, по крайней мере, некоторые. Но ненадолго. Это тупик, Эмма, вот почему я бросила. Наркотики не делают жизнь легче или лучше надолго, все, что они делают — это заставляют тебя хотеть их еще. На твоем месте я бы прекратила этим заниматься.

— Да, но ведь ты принимала их несколько лет, а теперь в порядке.

Джина вздохнула. Она взглянула на подошедшего официанта:

— Два стакана кьянти, две порции спагетти, два домашних салата с маслом и уксусом. Пойдет? — спросила она у Эммы.

— Отлично. Я на самом деле не очень голодна.

— Да уж. Спорю, что ты теперь никогда не будешь голодна.

Эмма пожала плечами.

— И ты не берешь уроки верховой езды, хотя твоя мать очень хотела этого.

— Это она тебе так сказала?

— Нет, Роз. Подруга твоей матери, дама, у которой есть лдшади. Я была у нее много раз, ездила и помогала. Это роскошное место, Эмма, маленький кусочек рая, и Роз — очень своеобразная женщина. Тебе понравится, если ты попробуешь.

— У меня нет времени. Может быть, я попробую позже, когда времени будет больше.

Некоторое время они молчали.

— Ну, а что насчет моего другого доброго совета? Ты можешь сказать своему любовнику, что решила больше не принимать кокаин?

— Ему нравится нюхать кокаин вместе со мной. Ему вообще нравится делать что-то вместе.

— Конечно, — Джина подняла стакан вина, который поставил перед ней официант и отпила. — Ладно, так зачем мы здесь? Ты хотела о чем-то поговорить. Если не о Бриксе, то о чем?

— Это и Брикса тоже касается. Джина, я знаю, ты не считаешь его совершенством, но я о нем беспокоюсь, и не знаю, что делать, и не знаю, к кому еще, кроме тебя, пойти. — Она наклонилась, и понизила голос. — Я видела две записки в столе Брикса о людях, на которых испытывали глазной крем ПК-20, и в этих записках говорится… о нежелательных реакциях… что-то о четырех процентах…

Джина опустила вилку:

— Каких реакциях?

— Что-то на латыни, я не поняла, и конъюнктивит: что это, я знаю, у меня был. И… что-то о… о слепоте…

Джина захватила Эмму за руку:

— Ты в этом уверена?

— Я это прочла. Там. Что-то насчет того, что, может быть, тот, кто ослеп, пользовался кремом неправильно… я читала очень быстро, но про слепоту я не выдумала. Я об этом думаю все время, как прочитала. — Эмма помолчала. — Джина, ты можешь выяснить, что все это значит? Я уверена, что они с этим справятся — и Брикс здесь ни при чем — ну, то есть, он хочет, чтобы все было как надо — но, может быть, его вовлекли, а он не знал — хотя, нет, он очень важный человек в компании — ох, я не знаю, мне кажется, что это все какая-то ужасная ошибка и если ты сможешь.выяснить… Джина кивнула:

— А ты не думала спросить Брикса?

— Да, но я… не смогла. Я просто представить себе не могу, как его об этом спросить.

— Я тоже. Ладно, посмотрим, что я смогу разузнать. Это все не очень-то хорошо звучит: они планируют выпускать продукцию в магазины в марте.

— Знаю. Они все с ума посходили, ты знаешь? Тод и Билл только что выдумали что-то новое, и теперь мы опять начнем на следующей неделе целую серию реклам. Похоже, что это никогда не закончится, а они первую серию пока еще не использовали. Они ведут себя так, словно это самая важная вещь в мире.