Сергей Сартаков - Каменный фундамент

• Название: Каменный фундамент
• Автор: Сергей Сартаков
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1969

В повести «Каменный фундамент» рассказывается о молодом сибиряке Алексее Худоногове, охотнике, поступившем рабочим на лесозавод и навсегда полюбившем свою новую профессию. Алексей был участником Великой Отечественной войны, вступил в партию. Смекалистый, инициативный, не терпящий разболтанности и безответственности, он стал душой рабочего коллектива.

Его жена Катюша делит с ним все горести и радости, в самых тяжелых жизненных испытаниях сохраняя мужество и веру в победу добра. Само название повести как бы символизирует могучую основу, каменный фундамент нашего общества — рабочий класс. И этот символ относится также к прочности советской семьи, когда она основана на подлинной любви, дружбе и уважении.

---

— Вот это мне подходит, — удовлетворенно сказал Алексей. Но чего-то замешкался, смутился.

— Партийная организация имеет право контролировать деятельность администрации… — начал было разъяснять Иван Андреевич.

— Нет, — поспешил заявить Алексей, — это я знаю. Тут насчет меня…

— А это уж я беру на себя ответственность, кого посылаю, — сказал Иван Андреевич, — ты будешь исполнять партийное поручение. — Однако не удержался и тут же с любопытством спросил: — А чего ты сомневаешься?

— Да с Никулиным я недавно поцапался, — поморщившись, сказал Алексей.

— По личному делу?

— Нет. Какие у меня с ним личные дела! Я его только и знаю, что он — Никулин.

— Тогда и тем более раздумывать нечего, — решил Иван Андреевич.

Алексей вышел из партийного бюро, сосредоточенно обдумывая полученное поручение. Расставаясь, Иван Андреевич особо подчеркнул, что партийный контроль над деятельностью администрации предприятия — это совсем не то что ведомственная ревизия.

— Здесь все факты, Худоногов, надо оценивать с политической точки зрения, — он даже пошевелил собранными в щепоть пальцами, показывая, как все это тонко делается. — Иногда приходится отвергать и благополучные цифры. Я не говорю о данном случае. Тут тебе с цифрами не придется иметь дела. А вообще имей это в виду. На будущее.

До конца перерыва оставалось еще двадцать минут. Алексей задумал выкупаться в протоке, чтобы хотя на какое-то время освежиться. Полощась в нагретой солнцем воде с запахом уксуса от забродившей древесной коры, он припоминал свою недавнюю стычку с Никулиным — техником, ведающим на лесозаводе вопросами рационализации производства.

Они тогда встретились на территории биржи сырья. Никулин, приземистый, с неимоверно широкой нижней челюстью и презрительно опущенными углами толстых, мясистых губ, шел, пожевывая тонкую сосновую щепочку. Алексей, с требованием в руке, спешил в кладовую получать полировочные материалы. Они коротко поздоровались и разминулись. Алексей вдруг припомнил:

— Борис Михайлович!..

— Ну? — тот остановился к нему вполоборота.

— Как там мое предложение?

— Рычаг первого рода, — непонятно для Алексея пробурчал Никулин. — Все гениальные открытия всегда самые простые… Ну? Что вы хотите?

— Я хочу ответа. Для чего же я к вам и приходил? Чем гнить щепе и коре, лучше бы в топках сжигали. Экономия топлива, и биржа будет чище.

— Блеф, — сказал Никулин и пошел.

Алексей побагровел от обиды и злости.

— Вам дело говорят, Борис Михайлович, а вы… — шагнул он вслед за Никулиным.

Прикусив щепочку зубами, Никулин усмехнулся углами губ.

— Не годится, — так сквозь зубы и ответил он. — Не имеет смысла ради этого переделывать топки. Чепуха!

— Подсчитать надо, — требовательно сказал Алексей.

— Считай, — ответил Никулин. — Сперва считает тот, кто вносит предложение. — И повторил хлесткое слово: — Блеф!

Алексей круто от него отвернулся. На этом они и расстались. Теперь, купаясь в протоке, Алексей уже с усмешкой вспоминал эту встречу.

— А мне наплевать, — прошептал он, подплывая к берегу и становясь на ноги, — мне с ним не личные счеты сводить, мне государственное дело делать.

В мастерскую он ворвался освеженный купанием, веселый, ликующий. Сразу схватился за шлихтик и начал им отделывать филенку, заготовленную для дверцы шифоньера.

Андрей Волик, один из лучших столяров в мастерской, многозначительно спросил его:

— Сто рублей нашел на дороге? Чему радуешься?

— Радуюсь, когда своими руками заработаю. А на дороге я деньги искать не умею, — ответил Алексей. — Искупался! Тяжесть с плеч свалил… — И вдруг помертвел от негодования. — Ты что же это сучок циклей скребешь?

— А как же его? — недоуменно спросил Волик. — Ведь шершавится.

— Так ты доску эту под полировку готовишь или варом, смолой будешь ее заливать? Понять не можешь того, что цикля лощинки тебе в доске выглубляет.

— Ничего, гладко, — попробовал было защищаться Волик. — А от шлихтика хуже задирается.

— А ты, милый, выточи его как следует, — с ехидством в голосе сказал Алексей. — Так, как бритву свою точишь. Циклей небось бороду не бреешь?

Разговор этот привлек внимание остальных краснодеревцев; с любопытством прислушивались они, как Алексей, молодой еще по стажу столяр, ваялся жучить уже видавшего виды мастера.

— При чем тут борода? — краснея от сознания своей неправоты, бормотал прижатый Алексеем столяр. — Шлихтик я точу хорошо. Дерево такое, не вязкое, щепа отскакивает…

— Небось не отскочит, — Алексей подошел со своим шлихтиком. — Дай-ка мне!

Он провел ладонью по доске, как бы договариваясь с нею: «Не подведи!» — и, подталкивая шлихтик короткими, но энергичными движениями, быстро снял одну за другой десяток тонких, как папиросная бумага, стружек.

— Пожалуйста, — сказал он удовлетворенно, щелкнув пальцем по сучку, — глядись в него теперь, как в зеркало.

— Мастер ты, Алеха, — сказал окончательно побежденный Волик.

— Не совсем еще, Андрей, — возвращаясь к своему верстаку, заметил Алексей. — Вот когда ты от меня научишься, а я от тебя все перейму, тогда, может, к мастеру и приближусь.

…Дома в этот день обедал он в одиночку, — Катюша по средам ходила на лекции-беседы для медперсонала городской больницы. Старший Василек убежал с соседскими ребятами на реку удить рыбу. Младшего унесла за город, на воздух, Устинья Григорьевна, — очень уж душно было все эти дни. Дед Федор помог Алексею достать из печки приготовленный обед, сея вместе с ним к столу «за компанию», но есть не стал, сослался на жару.

— Квасом только одним и спасаюсь.

Алексей завязал с ним разговор.

— Мало хороших краснодеревцев у нас на заводе. Думаю поговорить с директором, Николаем Павловичем: разрешил бы он для способных парней из лесопильного цеха, тех, которые краснодеревным мастерством заинтересуются, вроде вечерней школы устроить, — сказал он, пододвигая к себе сковороду с жареной рыбой. —Я согласился бы с ними повозиться. И сам бы, может, кое-чему научился, и то, что знаю, тоже в себе держать не могу, другим бы передал.

Дед Федор спросил неодобрительно:

— За счет нагрузки?

— А как иначе? Не в рабочее же время.

— И так, почитай, через день тебя видим, — посетовал тесть. — Где у тебя дом: здесь или на заводе?

— И здесь и на заводе…

Продолжать этот разговор Алексей не стал: ничего нового в нем не могло быть. Старикам упорно хотелось, чтобы семья была безотрывно вся вместе. Не днем, так хотя бы вечерами. И почему бы, например, Кате не перевестись на лесозавод, к Алексею поближе? Что спорить против этого? Спорить нечего. Но Катя и Алексей считали, что дом домом, а есть и другие интересы, общественные интересы. Это не грех бы старику понять, но разве переупрямишь его…

Почти одновременно появились Катюша и Устинья Григорьевна с маленьким Васильком. Немного позднее прибежал старший Василек с целой связкой засохших на солнце пескарей. Васильку шел седьмой год, и Устинья Григорьевна строго-настрого запрещала ему удить длинной удочкой и на быстринах: не ровен час, хватит жадный таймень и в воду за собой утянет.

Собралась семья, началась возня с ребятами, и Алексей забыл обо всем на свете.

Только утром он вспомнил и поделился с Катюшей своими замыслами насчет вечерней школы краснодеревного мастерства.

Оба они спешили на работу. Катя торопливо проглаживала утюгом белую шелковую кофточку.

— Насчет школы очень мне нравится, Лешенька, — сказала она, мокрым пальцем пробуя утюг. — Конечно, у тебя уже есть чему других поучить. — И слегка призадумалась. — А вот ладно ли, что ты за многое сразу берешься?

Работа Алексею обычно не мешала думать. Сегодня он вспомнил, как впервые пришел на лесозавод наниматься и какое чувство гордости владело им первые дни: его отец всю жизнь батрачил на кулака, был принадлежностью хозяйского двора, а он — рабочий государственного предприятия! На вопрос: «Где работаешь?» — он обязательно тогда отвечал: «На государственном лесозаводе…»

Потом мысль Алексея перенеслась сразу к дням боев за свою Родину. В памяти встал тусклый, в багровом дыму вечер, мост над рекой, развилка дорог, перед нею, в окопчиках, восемь советских солдат, а за спиной у них — вся родная земля, свое государство… Успеют ли подойти, закрепить за собой мост наши войска? Вражеские мины рвутся и справа и слева, все ближе… И вот солдат уже только пятеро… Трое. Двое. Один Алексей… А мост стоит заминированный, готовый к взрыву. Приказано: последнему взорвать. Алексей держит в одной руке коробок, в другой — спичку, но чиркнуть боится: может быть, как раз в эту-то минуту из-за поворота и покажутся наши танки? А если его самого убьют прежде? Тогда и мост останется целым, и немцы пройдут… «Не убьют, — шепчет Алексей, — не убьют, раз я остался один за этот мост ответчик. Шалишь…»