Эндрю Николл - Добрый мэр

• Название: Добрый мэр
• Автор: Эндрю Николл
• Издательство: Издательство Ольги Морозовой
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-98695-043-3

«Добрый мэр» — волшебный роман начинающего писателя Эндрю Николла, история любви и о любви. Действие происходит в маленьком городке под названием Дот, что находится во всеми позабытом уголке Балтийского моря. Автор рассказывает нам о добром и честном Тибо Кровиче, мэре Дота, влюбленном в свою секретаршу Агату Стопак — прекрасную, одинокую, но при этом еще и замужнюю женщину.

Город Дот слишком тих и благопристоен, чтобы Тибо мог позволить себе хоть как-то проявить свою любовь, — но однажды, когда Агата случайно роняет в фонтан свой обед, все меняется в один миг, и жизнь наших героев преображается — решительно и бесповоротно.

«Добрый мэр» — книга о любви и утратах, о волшебстве и дружбе, о кулинарных изысках и духовом оркестре, о ведьме-итальянке и одном очень крупном юристе, о невесть откуда взявшейся собаке и автомобильной погоне на черепашьих скоростях. Этот прекрасно написанный роман — один из лучших литературных дебютов за многие годы. Прочтите «Доброго мэра» и вспомните, что это значит — любить.

---

Очередь продвигалась, и вот Тибо уже протянул обе открытки продавщице. Они задрожали у него в руках, шум от их трения прокатился по всей сувенирной лавке. Он не стал ждать сдачу.

На выходе, когда он торопливо прятал конверт с открытками в карман, его напугали привратники в куртках с медными пуговицами.

— До свидания, господин мэр!

— Да-да. Пока! — пискнул Тибо и припустился вниз по лестнице.

Вскоре он почувствовал себя полным дураком. Он купил две открытки — вот и все. Открытки, продающиеся в таком благопристойном месте, как городской музей Дота, а вовсе не те, которые матросы привозят из Танжера. Такие изображения можно показывать школьникам. Господи, да их и показывают школьникам едва ли не каждый день! Более того, если бы подобные изображения не были бы доступны к обозрению в любой школе, это значило бы, что мэр и Городской Совет Дота плохо выполняют свой долг по отношению к молодежи. Эти картины воспевали чистую и здоровую красоту человеческого тела. Они представляли собой выдающиеся достижения европейского искусства и европейской культуры. И все же Тибо было почему-то не по себе, и уже второй раз за день им овладело искушение почувствовать себя ужасно, ужасно виноватым. Он посмотрел на часы. Почти полдень.

В универмаге Брауна официантки в отутюженных черных платьях собирали в стопки блюдца, расставляли по местам кофейники и белыми щеточками из конского волоса смахивали со скатертей крошки от пирожных. Городом овладели мысли об обеде, а Тибо уже достаточно отдохнул. Он пошел вдоль реки назад к Ратушной площади, сначала даже не замечая, что время от времени похлопывает себя по карману, проверяя, не исчез ли из него маленький твердый прямоугольник, а порой оглядывается и смотрит на тротуар позади себя, словно ожидает вдруг услышать окрик какого-нибудь добросердечного человека: «Господин мэр, это не вы обронили?»

Но никто его не окликнул. Когда Тибо дошел до Ратуши, открытки по-прежнему пребывали в его кармане. Там же оставались они, когда он взошел по мраморной лестнице, и не поменяли своего местонахождения, когда он, впервые с тех пор, как уволил городского казначея за то, что тот приставал к девушкам из машинописного бюро, собственноручно закрыл дверь в свой кабинет. Только тогда добрый мэр Крович достал открытки из кармана и, не открывая конверт, положил его в ящик стола, а ящик закрыл на ключ.

Чашка, которую Агата принесла ему утром, по-прежнему стояла на столе, кофе подрагивало под молочной пленкой. Тибо отодвинул чашку в сторону и навел на столе порядок: расположил блокнот, чернильницу, письменный прибор и настольный календарь строго параллельно друг другу. Откинулся на спинку стула. Вот теперь все, как следует. Аккуратно. Ничего лишнего, все на своем месте. Хорошо.

Потом Тибо снова встал и открыл дверь. Агата подняла взгляд от пишущей машинки и улыбнулась ему. Волосы вокруг ее шеи завивались точно так же, и взгляд говорил то же самое: «Да, наконец-то ты пришел. Я так давно тебя ждала! Входи и закрой дверь».

— Все в порядке? — спросила она.

— Да, спасибо. Все замечательно.

— Точно?

— Да. Только тот кофе, что вы мне принесли… Я забыл его выпить. Сейчас схожу и вылью.

Тибо вернулся в кабинет и забрал чашку.

— Давайте я схожу, — предложила Агата.

— Не надо, не беспокойтесь.

И Тибо медленно, чтобы не расплескать, прошел по коридору в мраморное уединение мужского туалета, всполоснул чашку, большим пальцем под струей воды оттер молочный след и полной грудью вдохнул бодрящий, пропитанный хлоркой воздух. Старина Питер Ставо делал свою работу на совесть.

Тибо провел влажными руками по волосам и оправил жилет. Из зеркала на него снова смотрел мэр Дота. Мэр Дота — не тот человек, который будет приобретать сомнительные открытки. Мэр Дота прошел назад по коридору мимо картины, изображающей последний бой Анкера Сколвига, и табличек с золотыми буквами имен своих предшественников, но мимо стола Агаты Стопак проходил уже Тибо Крович. Вдохнув ее аромат, он вспомнил об открытках, поспешил в кабинет и сел за стол.

— Хотите чего-нибудь? Может быть, кофе? — спросила Агата. — Я собираюсь сейчас сходить пообедать.

Тибо собирался сказать, чтобы она не беспокоилась, поднял глаза и увидел ее перед своим столом.

— Нет, спасибо. Ничего не нужно, правда. Все прекрасно.

— А как прошел ваш инспекционный обход?

— Прекрасно. Тоже прекрасно.

— Заметили что-нибудь такое, что нужно исправить?

— Кое-что. Так, мелочи. Ничего особенного. Придумал небольшое задание для главного инженера и, возможно, надо будет обсудить с начальником управления культуры и искусства кое-какие вопросы кадровой политики. Это может подождать.

— Хорошо, — сказала Агата. — Тогда после обеда.

— Да. — Тибо поколебался, но все-таки спросил: — А какие у вас планы на обед? Вы, наверное, встретитесь где-нибудь с господином Стопаком?

— Нет. Я купила себе специальный контейнер для еды — совсем с ума сошла — и сделала замечательные бутерброды. Собираюсь пообедать ими на площади у фонтана. Так делают многие девушки, которые здесь работают.

— Да, я видел.

Темы для разговора кончились. Поэтому вместо того, чтобы сказать: «Ради бога, Агата, давайте убежим отсюда, сядем на паром и уплывем в Дэш! Мы снимем комнату в отеле, будем пить шампанское и проведем всю ночь, предаваясь любви, пока не упадем в изнеможении, и домой не вернемся до утра!» — Тибо замолчал.

— Тогда я пошла, — сказала Агата.

— Да, конечно. Приятного аппетита.

И Тибо углубился в изучение содержания лотка для входящих документов, пока Агата не вышла на лестницу. Он подождал, прислушиваясь, потом подошел к двери кабинета. Да, она точно ушла. Он выглянул за дверь и посмотрел на ее стол. Там ее тоже не было.

Тибо вышел в коридор, ведущий на черную лестницу. Если бы он спустился вниз, то вышел бы мимо стеклянного закутка Петера Ставо на площадь. Но он пошел вверх, минуя плановое управление, инженерное управление, секретариат, отдел лицензий и отдел увеселительных мероприятий. Через три пролета ступеньки стали маленькими, лестница сузилась и вскоре уперлась в дверь, на которой не было никакой таблички.

Тибо достал из кармана связку ключей, нашел нужный, открыл дверь и вошел в небольшую комнату с белыми стенами. На полу лежала пыль от осыпающейся штукатурки. У стен стояли приставные лестницы, ведра и еще какие-то предметы неясных очертаний, завернутые в серую ткань. Четыре деревянные ступеньки вели к еще одной маленькой двери. Тибо поднялся по ним и вышел в огромное небо. Синева окружила его со всех сторон, точь-в-точь как мою статую, в одиночестве стоящую на самой верхушке собора. Синева неба над головой переходила в синеву моря, и там, посередине, виднелось темное пятнышко — наверное, возвращающийся в гавань паром.

Синева.

Он посмотрел вниз, на площадь, стараясь разглядеть среди голубиных стай и направляющихся в кафе служащих силуэт Агаты, ее походку. И он нашел ее — она сидела на бортике фонтана, откинувшись назад и подставив лицо солнцу. Сумочка и контейнер для еды стояли у ее ног.

Добрый мэр Крович смотрел на нее, на ее голубое платье, на голубой эмалированный контейнер, на синеву бескрайнего неба, отраженную в воде фонтана, и ему казалось, что нет ничего ярче, чем свет ее голубых глаз — словно их было видно с такого расстояния, — и он вдруг прошептал слово «лазурь». С Тибо такое иногда случалось. Без всякой видимой причины в его голове иногда всплывали красивые слова. Лазурь, сирокко, кариатида. А в другое время какое-нибудь слово, наоборот, могло вдруг выпасть из памяти. «Как же называется колонна в виде женской статуи?» — пытался вспомнить он, но слово «кариатида» никак не хотело вспоминаться. Тогда он говорил себе: «Похоже, я старею. Начинаю выживать из ума».

В последнее время он обнаружил, что между бровями у него стали расти толстые колючие волосы — справиться с ними было непросто. Кроме того, недавно он попытался сбрить нежелательные волоски, заведшиеся в ушах, но попытка была неудачной: он чуть было не истек кровью. «Старею», — вздыхал Тибо.

Но в такие моменты, как сейчас, в те моменты, когда он смотрел на Агату Стопак и мог позволить себе не отрывать от нее глаз, Тибо не думал о старости.

Порыв ветра обвил вокруг него флаг Дота. Тибо взял его за уголок и поцеловал. Когда он отпустил флаг, его взгляд был по-прежнему устремлен на Агату.

~~~

Вскоре часы собора пробили вновь. Служащие и продавщицы, а вместе с ними и Агата стали возвращаться на свои рабочие места. Когда Агата вошла в кабинет, добрый мэр Крович уже сидел за столом, там же, где она его и оставила. Газета, раскрытая на недоразгаданном кроссворде, пустая кофейная чашка и крошки печенья красноречиво свидетельствовали о том, как он провел это время.