Сэмуэль Шэм - Божий Дом

• Название: Божий Дом
• Автор: Сэмуэль Шэм
• Жанр: Современная проза

Это классика «медицинской» прозы. Роман о том, что вам лучше не знать о больницах и современной медицине, и о том, что вам не расскажет ни один врач.

…Шесть интернов отправились на стажировку в больницу. Они считали, что их призвание — спасать людей. Они были выпускниками Высшей школы, а стали низшим медицинским персоналом, на который валятся все шишки. Они должны выдержать год гонки на выживание — интернатуры, традиции, освященной веками. Им придется спасаться от гнева начальства, отвечать на заигрывание медсестер и терпеть капризы пациентов в глубоком маразме.

И только Толстяк, всезнающий резидент, сможет поддержать их в этой борьбе — борьбе, цель которой остаться в здравом уме и полюбить свою профессию.

---

Успокоенный видом теплокровного существа в этой лаборатории я сказал:

— Привет, я — Рой Баш.

— Новый терн? — с подозрением спросила она.

— Верно. Что это за штука?

— Штука? Вряд ли. Это Олли — компьютер. Олли, скажи привет Рою Башу, новому терну в БИТе. — и, после нескольких тычков в жизненно важные запчасти, Олли выплюнул розовую полоску с надписью: «ПРИВЕТ, РОЙ, И ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, МЕНЯ ЗОВУТ ОЛЛИ…» Я спросил у сестры, где бы я мог бросить вещи, и она приказала следовать за ней. На ней был хлопковый хирургический костюм, расстегнутый сзади от шеи до четвертого поясничного позвонка, этого региона спины, где позвоночник делает свой изгиб к тому, что когда-то было хвостом, но превратилось в место прикрепления и начала большой ягодичной мышцы, задницы. Когда она шла, ее спина двигалась в такт музыке. Я подумал, как здорово то, что эти молодые мускулы, окутанные музыкой танцуют вместе в идеальной нейрофизиологической симфонии.

…Нет ничего прекраснее человеческого тела, и ты уже в разбираешься в нем, как знаток…

Небольшая комната персонала была заполнена медсестрами, пончиками и сплетнями. Мое прибытие взорвало мыльный пузырь разговоров, наполнив комнату тишиной, но вот Энджел, рантова Энджел, встала, подошла ко мне, обняла меня и сказала: — Я хочу, — жест в мою сторону, — представить вам Роя Баша, интерна. Я рассказала им, — жест в сторону медсестер, затем опять в мою, — про тебя. Мы рады, — жест в сторону неба, — что ты здесь, — жест в сторону земли. — Хочешь пончик?

Я выбрал с кремом. Забыв о работе, я расслабился в этой дружелюбной атмосфере, успокоенный этой легкостью. Я поставил переключатель мозга на «выключено».

Слухи были посвящены резиденту, ведущему БИТ, Джо. За несколько проведенных здесь недель Джо потрясла, напугала и, в конце концов, настроила против себя медсестер, действиями, знакомыми с древности и встречающимися при работе женщины-врача и женщин-медсестер. Обычно Джо начинала собственный дообходовый обход, но сегодня ее еще никто не видел.

— Она провела всю вчерашнюю ночь, свою выходную ночь, здесь, — сказала медсестра. — Она сидела с миссис Пэдли, поражаясь, что та была все еще жива. При этом, единственное, что было не так с миссис Пэдли — лечение Джо. Она, наверное проспала. Ох она и разозлится.

Джо пришла, кипя от злости. Она с подозрением посмотрела на меня, вспоминая фиаско нашей работы вместе с ней, Чаком и Рантом, когда я мучил ее в отделении шесть, но, выпятив челюсть, она протянула руку и сказала:

— Здравствуй, Рой. Добро пожаловать на борт. Забудь о том, что случилось наверху, тебе здесь понравится. Это мощная медицина. Дисциплина на корабле — самая жесткая во всем доме. Начнем с начала. Никаких обид, а?

— Никаких, Джо, — сказал я.

— Отлично. Кардиология — моя специальность, я начинаю работать в Национальном Институте здравоохранения в Бетесде в июле, так что будь со мной и ты выучишь много всего. В блоке мы жестко контролируем все сердечные параметры. Напряжение высоко, но, если мы будем усердно трудиться, мы спасем жизни и отлично проведем время. Пойдем.

Как раз когда Джо, старшая сестра и я подкатили тележку с историями к первой комнате, вошел Пинкус, Консультант Блока, готовый к обучающему обходу. Пинкус был высоким истощенным штатным кардиологом годов сорока. СПИХ из университета Аризоны в ЛМИ и Божий Дом, Пинкус был легендой, фанатиком в личной и профессиональной жизни. Говорили, что Пинкус редко покидает Дом. Я сам видел его ночь за ночью, бродящим по коридорам и проверяющим пациентов, которых он консультировал. Несмотря на время, он был терпелив, полезен, добр, вежлив, готов добыть статью по теме, поставить водитель ритма, поболтать. Это была его преданность работе, и в Доме поговаривали, что его жена и три дочери узнавали о том, что он был дома лишь потому, что крышка унитаза была переведена в режим «вверх».

Другой стороной его фанатизма была обсессия кардиологическими факторами риска. Курение, кофе, ожирение, высокое давление, насыщенные жиры и отсутствие физической нагрузки были для него хуже смерти. По слухам, он был когда-то малоподвижным встревоженным пожирателем пончиков и кофе, но через упорные тренировки довел себя почти до полного истощения, боялся холестерина и добегался до потрясающей формы, пробегая Апрельский марафон менее, чем за три часа. Каким-то образом ему даже удалось избавиться от риска по типу личности, сменив тип личности А (тревожный) на тип Б (спокойный).

Пинкус и Джо коротко обсудили провал со временем начала обхода и решили, что с этого дня будет один обход, начинающийся всегда в одно время.

Несмотря на более серьезные проблемы, оба, Пинкус и Джо, были более всего заинтересованы в пациентке, у постели которой Джо провела ночь, миссис Пэдли. Милая семидесятипятилетняя Пэдли была СПИХНУТА в дом Поцелем для обычного кишечного пробега, в связи с жалобами на отрыжку и пучение после китайской еды. Кишечный пробег не дал результатов. К несчастью, какой-то умник заметил на ЭКГ, что миссис Пэдли ходит с желудочковой тахикардией, которая в учебниках была представлена, как «летальная аритмия». Нервный терн перевел ее в БИТ, где она стала добычей Джо, которая решила, что Пэдли умирает, подсоединила ее к дефибриллятору и, без анестезии, сожгла кожу на груди миссис Пэдли. Сердце миссис Пэдли, оскорбленное переходом в нормальный синусовый ритм, оставалось в нем несколько минут и вернулось к своему собственному ритму, желудочковой тахикардии. Обезумевшая Джо поджарила миссис Пэдли еще четырежды, пока пришедший Пинкус не остановил барбекю. Всю прошлую неделю сердце Пэдли оставалось в ритме желудочковой тахикардии. Не считая нагноившихся ожогов на груди, с миссис Пэдли все было в порядке, СБОП. Пинкус и Джо, чувствуя возможность публикации статьи, привлекли богатый фонд кардио-фармакологических знаний Пинкуса. Миссис Пэдли назначили все ныне доступные лекарства и, к моменту моего прибытия, ее лечили всем, на что осмеливался Пинкус, начиная от лекарств от системной красной волчанки (аутоиммунной болезни) до грибка пальцев ноги.[183] Пэдли, захваченная в плен, страдала от побочных эффектов этих лекарств и хотела домой. Ежедневно Пинкус и Джо вовлекали в ее в испытания чего-то нового. Сегодня это был «норплас», производное жира, который использовали для прикрепления отведений для ЭКГ Олли к груди пациентов.

— Здравствуйте, дорогуша, как наша девочка поживает сегодня? — спросил Пинкус.

— Я хочу домой. Я нормально себя чувствую, молодой человек. Отпустите меня.

— Есть ли у вас хобби, дорогая? — спросил Пинкус.

— Вы спрашиваете меня об этом ежедневно, — сказала Пэдли, — и ежедневно я вам отвечаю, что мое хобби — жизнь вне больницы. Если бы я знала, что китайская еда приведет к этому, я бы в жизни не позвонила Поцелю. Вот я до него доберусь! Он меня не навещает, Вы знали? Он боится.

— Мои хобби — бег и рыбалка, — сказал Пинкус. — Бег для поддержки формы и рыбалка для успокоения нервов. Я слышал, что Джо волновалась из-за вас прошлой ночью.

— Она волновалась, а я нет. Отпустите меня!

— Я хочу, чтобы вы попробовали новое лекарство сегодня, дорогая.

— Никаких лекарств! Последнее заставило меня воображать, что я четырнадцатилетняя девочка в Биллингсе, штат Монтана. Я пришла сюда с добрыми намерениями, а вы устраиваете мне путешествия в Монтану. Никаких больше лекарств для Пэдли!

— Это точно сработает!

— У меня нет ничего такого, на чем оно могло бы сработать!

— Пожалуйста, миссис Пэдли, примите его для нас, — искренне умоляла Джо.

— Только если вы дадите мне рыбную солянку на обед.

— Заметано, — сказала Джо, и мы ушли.

В коридоре Пинкус заговорил со мной: «Очень важно иметь хобби, Рой. Какое у тебя?»

Но не успел я ответить, как Джо погнала наш караван вперед. Из следующих пяти пациентов ни один не мог говорить. Каждый из них страдал от ужасной, неизлечимой, хронической болезни, которая убивает наверняка, обычно вовлекая органы вроде сердца, легких, почек, печени, мозга. Самым ужасным был мужчина, у которого все началось с прыщика на колене. Не посылая бактериальные культуры, Частник Дома, Утиная Задница Доновиц, назначил неправильный антибиотик, который уничтожил бактерии, предотвращавшие распространение резистентного стафилококка в прыще, что привело к распространению инфекции и общему сепсису, превратившему счастливого сорокапятилетнего брокера в страдающего эпилепсией, изможденного скелета, который не мог говорить из-за дыры, прогнившей в хрящах его трахеи из-за месяца искусственной вентиляции. Во время обхода, он смотрел на меня с ужасом и непониманием, моля о спасении. Его единственной надеждой теперь были сны, единственное убежище, когда ему снился его голос, его нормальная жизнь, что успокаивало его до момента пробуждения в кошмар его сломанной жизни. Это была явная преступная халатность со стороны Доновица. Никто не сказал человеку, который пришел с прыщом на колене, что он может отсудить миллионы. Стоя в дверях его палаты, я слушал Джо, рассказывающую его историю болезни, монотонным и бесстрастным, как у Олли, голосом. Я увидел, что его взгляд метнулся ко мне, новичку, который мог принести чудо, вернувшее бы ему голос, его субботнюю игру в сквош, его веселье с детьми.[184] Я был подавлен. Поворотом судьбы и помощью ленивого некомпетентного доктора, человеческая жизнь с неумолимым постоянством устремилась вниз. Я отвернулся. Я не хотел больше видеть эти немые глаза.