Лидия Алексеева - Горькое счастье: Собрание сочинений

• Название: Горькое счастье: Собрание сочинений
• Автор: Лидия Алексеева
• Жанр: Поэзия
• Год: 2007
• ISBN: 5-902312-93-0

Лидия Алексеева (1909-1989), двоюродная племянница Анны Ахматовой, - одна из крупнейших русских поэтесс Балкан, с 1949 года до самой смерти жила в Нью-Йорке. При жизни издала пять тонких поэтических сборников, притом последний включал практически только избранное из прежних. После ее смерти хозяин квартиры, где она жила, поспешно сжег ее архив, однако благодаря многолетним розыскам были обнаружены около ста стихотворений, не вошедших в сборники, множество поэтических переводов, рассказы, что и дало возможность открыть книгой Лидии Алексеевой новую серию - "Серебряный век. Паралипоменон", иначе говоря - "Пропущенные страницы Серебряного века".

---

«Лес рубили – и всё зверье…»

Лес рубили – и всё зверье
Дальше в горы ушло пугливо.
И я знала: счастье мое
Так же срубят – и вниз с обрыва!

Не останется даже пня
В тихой чаше моей любимой,
Чтобы вспомнило про меня
То зверье, возвращаясь мимо.

И от ладана свежих смол,
От прохлады высокой чаши —
Счастье мертвое, словно ствол,
Увезет грузовик пылящий.

«В последний раз целует ветер горный…»

В последний раз целует ветер горный
Мои глаза, горячие от слез, —
В последний раз смотрю на кряж узорный
Сквозь хохот убегающих колес.

Смотри, смотри — недолго длиться чуду:
Еще один скалистый поворот —
И мой Тироль, подобно изумруду,
С ладони жизни в память упадет.

В ПУТИ (Нью-Йорк, 1959)

«От родников твоих ни капли нет во мне…»

От родников Твоих ни капли нет во мне,
Питают кровь мою давно другие страны,
И Ты – лишь быстрый вздох в передрассветном сне,
Лишь тонкий белый шрам переболевшей раны.

Но, может быть, не так? И это Ты зовешь
И под ноги бежишь, как вечная дорога,
И мне перешагнуть ревниво не даешь
Чужого равнодушного порога?..

«Не жена и не любовница…»

Не жена и не любовница,
Не подруга и не мать –
Мне бесплодною смоковницей
Над источником стоять.

И, как лист на лист, похожие
Шелестят на солнце дни, –
Лишь случайные прохожие
Отдохнут в моей тени.

И, вставая, чуть оглянется
На приветную листву
Та неведома странница,
Для которой я живу.

«Где круто бьет и пенится…»

Где круто бьет и пенится
Поток над крутизной,
Мой стих растет поленницей
На вырубке лесной –

Пахучей, неотеcанной,
Увянувшей во мхи;
Крест-накрест в ней набросаны
Смолистые стихи, –
А под корой древесною
До срока залегло
Для очага безвестного
Таимое тепло.

«Свежий луг и теплый ветер…»

Свежий луг и теплый ветер,
И шмели на стебельках.
Что мне делать в утра эти
С книгой пасмурной в руках?

Что бумажные страницы,
Если нынче я могу
Божьей грамоте учиться
На нескошенном лугу?

Тайной азбукой цветенья
Раскрывается трава…
Вот еще, еще мгновенье –
И пойму ее слова!

«Кто в земном хозяйстве лишний?..»

Кто в земном хозяйстве лишний?..
Посмотри, – на гладь реки
От шатра цветущей вишни
Облетают лепестки.

И плывет вода густая,
Унося вишневый цвет,
Не жалеет, заметая
Навсегда прозрачный след…

Но в воде полощет ива
Зеленеющий платок –
И считает терпеливо
Каждый легкий лепесток.

«Передо мною всё богатство дня…»

Передо мною всё богатство дня –
Земля и лес, обрывы, травы, пчелы, –
Они тепло струятся сквозь меня,
Душа от них становится тяжелой.

Когда ж еще, лучиста и тиха,
В нее звезда вечерняя упала –
То ракушкой душа ее всосала,
Обволокла жемчужиной стиха.

«Вселенная умрет со мной?..»

Вселенная умрет со мной?..
Леса, и звезды, и метели,
Все, что сияли и звенели
Во мне одной, –
И душный мрак и Божья слава,
Что замкнуты во мне, как лава
В коре земной…

Но если я – не раб лукавый?
Но если я – не вся умру?
Но если слово жаркой лавой
Прорвет застывшую кору?

О, как я радостно верну
Мой дом – мой мир – мое жилище,
И поднимусь беспечной нищей
В Твою высокую страну!

«Белка носит желуди…»

Белка носит желуди
В теплое дупло.
От деревьев в золоте
И в лесу светло.

Листья веют шепотом
И летят к земле,
И смеются хлопотам
В беличьем дупле.

Их заботы кончены,
Их зовет покой.
Я листок подточенный
Перейму рукой, –

Чтобы тонким шепотом
Научил меня
Отойти без ропота
От земного дня.

«Крепчают синие снега…»

Крепчают синие снега,
Мороз каленым паром дышит.
Дымок чужого очага
Витой колонкой стал на крыше.

А под стрехой сосульки меч
Висит, прозрачный и огромный,
Чтоб дом вечерний уберечь
От нищеты моей бездомной.

«Кто из предков во мне проявляется больше?..»

Кто из предков во мне проявляется больше?
Кто глядит из моих неуверенных глаз?
Мой задор – от моей неуступчивой Польши,
Чувство меры – твое, виноградный Эльзас!

Где-то хитрая дремлет во мне Византия,
Синью греческих волн озаряется стих…
Но всех слаще мне имя Твой, Россия,
Все мои чужеземцы – у ног Твоих!

ПАМЯТЬ

Чуть стихами – магической палочкой –
Трону в памяти спящую быль –
Рыбный ветер над солнечной балочкой
Пронесет беловатую пыль.

И тугим сухоногим кузнечиком
Зазвенит по обрыву трава,
И за детским коричневым плечиком
Будет влажно мерцать синева…

Было, есть – для души одинаково, –
Даже, может быть, сердцу слышней
Хруст и шорох раздавленных раковин
Под ребячьей сандальей моей.

«Бывало, двумя руками…»

Бывало, двумя руками
Уцепишься за края
И сдернешь шершавый камень:
А вдруг – под камнем – змея?

Под камнем сыро и гладко –
Личинки да корешки,
Ругаясь, бегут с оглядкой
Заспавшиеся жуки.

Опустишь камень обратно
(Напрасен отважный труд), –
А в памяти всё же пятна
Извивом змеи ползут.

«Прозрачно море с пристани до дна…»

Прозрачно море с пристани до дна –
И в солнечном, солено-свежем утре
Смотрю, как осторожная волна
Расчесывает водорослям кудри;

Как их упругий изумрудный сад
Вздымается и опадает живо,
И пузырьки серебряно скользят,
И дно мерцает золотым отливом.

Ложусь на доски теплые ничком
И руки в море опускаю быстро –
И вот он, в пальцах, мертвый, бурый ком.
И это всё. И пахнет солью пристань.

«Наш спор был жарок и высок…»

Наш спор был жарок и высок.
Мы шли и луг топтали дикий –
Крутили в пальцах колосок,
Срывали венчик повилики,

И мертвой бабочки крыло,
Не видя, к свету поднимали
(Оно круглилось и цвело
Отливом бархата и стали).

И жизнь была так молода,
И мир чудесней и огромней…
О чем мы спорили тогда?
Ты помнишь? Я совсем не помню.

«Помню полустанок под горой…»

Помню полустанок под горой,
Солнечную, рыжую скалу.
Пахло углем, камнем и жарой,
Потный паровоз шипел в пылу.

И когда напился паровоз,
Дрогнул поезд, поползла скала, —
А на ней мой колокольчик рос –
Прямо так – из камня, из тепла.

Легкий, зыбкий, бледно-голубой
На сухом невидимом стебле…
Для того мы встретились с тобой,
Чтоб расстаться тотчас на земле?

Чтобы поезд вылетел рывком
На равнину от горячих скал,
Чтобы долго синим огоньком
Ты в вечерней памяти мерцал.

ОТЪЕЗД