Павел Лукницкий - Сквозь всю блокаду

• Название: Сквозь всю блокаду
• Автор: Павел Лукницкий
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1975

Павел Николаевич Лукницкий — автор многих книг, высоко оцененных читателями.

«Сквозь всю блокаду» — дневник военного корреспондента — повествует о мужестве и героизме защитников Ленинграда в годы Великой Отечественной войны. В основу книги положены подлинные события и факты гигантской битвы за город на Неве.

---

Но работаю не покладая рук, написал за эти дни не меньше десятка очерков и статей, многие из них опубликованы в печати, два очерка переданы радиокомитетом в эфир.

Одолевают горькие думы. Немцы подступают к Москве. Правительство на днях переехало в Куйбышев. Крым, Ростов, Донбасс превратились в поля кровопролитных сражений.

Войска Невской оперативной группы Ленинградского фронта совместно с двинувшимися им навстречу дивизиями 54-й армии (находящимися за кольцом блокады) на днях начали крупное наступление в направлении на Синявино с целью взять Мгу и соединиться в этом районе, прорвав кольцо блокады. Вот уже с неделю они ведут непрерывные бои, но достичь успеха им не удается: за несколько дней до нашего наступления немцы, опередив нас, начали крупными силами наступать в обход 54-й армии на реку Волхов, в направлении Тихвина. Это угрожает нашим последним дальним коммуникациям с Ладогой, потому, оборотясь там к нажимающему врагу, 54-я армия вынуждена ослабить свои удары на Синявино.

В печати обо всем этом никаких прямых сообщений нет, и гражданское население города ничего определенного не знает об этом. А события — важные. Раз сообщений нет, и я не делюсь ничем, даже с моими близкими.

Каждую ночь и каждый день немцы обстреливают Ленинград из дальнобойных орудий. Вчера, проезжая в темноте через Кировский мост, видел на Васильевском острове череду вспышек — разрывы снарядов. А на южной стороне темное, туманное небо озарялось огромным заревом пожара, и на юго-восточной стороне, на окраине города, полыхало второе зарево.

Всю ночь стекла окон вздрагивали от ожесточенной, почти непрерывной канонады. Что именно происходило там, где нашим войскам надо через торфяные болота пробиться к высотам Синявина и ко Мге, не знаю, но интенсивность стрельбы была слишком уж напряженной и потому тревожащей.

Зато вот уже с неделю нет воздушных налетов на Ленинград, нет и тревог. Из статьи о противовоздушной обороне Ленинграда мне известно, что, начиная с 8 сентября (когда немцы совершили первую массированную бомбежку города), только зенитной артиллерией уничтожено больше ста вражеских самолетов. Но сейчас причина «воздушного затишья» над городом — и погода, дождливая, промозглая, туманная, мешающая действиям авиации, и, главное, очевидно, то, что немецкие самолеты в массе своей перекинуты на Московский (Западный) фронт. Там сейчас решается судьба ближайшего будущего. Там — центр событий последних дней.

В «Известиях» за последние дни — сообщения об отчаянном натиске немцев и об их крупных потерях: 12 октября они потеряли 90 танков и 12000 человек, на следующий день — еще 6000 человек и 64 танка, 14 октября — 13 000 солдат и офицеров. Бои идут грандиозные. Но Информбюро сообщило, что с ночи на 15 октября «положение на Западном направлении ухудшилось», на следующий день — что «немецко-фашистские войска продолжали вводить в бой новые части» и что «обе стороны несут тяжелые потери», а с 20 октября Москва объявлена на осадном положении: немцы в сотне километров от столицы и рвутся к ней на можайском и малоярославецком направлениях.

Что еще знаю я о Москве? Знаю, что как два месяца назад — Ленинград, так теперь, «стальной щетиною сверкая», на врага встала вся Москва. На фронт выходят дивизии народного ополчения, рабочие батальоны, сотни тысяч людей создают у самой Москвы рубежи. Огромная сила рабочих московских заводов вооружается, преисполненная решимости отстоять родную столицу, дышит ненавистью к врагу.

Знаю также, что среди обывателей в последние дни была растерянность и потоки эвакуирующихся (многие — в явной панике) хлынули из Москвы по всем направлениям. Знаю, что теперь эта растерянность уже улеглась, но что наступление немцев на Москву продолжается и наши войска пока не в силах его задержать.

Возьмут ли Москву немцы?.. Не какие-либо логические доводы, а скорее всего интуиция, подсознательное ощущение ближайшего будущего, говорит мне, что гитлеровские армии Москвы не возьмут: подкатившись к ней еще ближе, может быть вплотную, замрут на ее рубежах, перейдут к обороне, окопаются, застынут на зиму в окопах…

Вот, думается, всё произойдет так!

Но уже без всяких «думается», не дав ни разу, никогда омрачить себя даже мимолетной тени сомнения, а безусловно, как непреложную, ясную истину, предвижу исход войны: полное крушение Германии, уничтожение ее панически бегущих из России армий, крах всей чудовищной авантюры, затеянной на полях моей Родины Гитлером. Так будет. Я знаю это наверняка. Я убежден в этом беспредельно. И мне хочется посмотреть на это, дожить до этого дня… Я живу в Ленинграде и, если понадобится, выполню мой долг до конца. Но, конечно, погибнуть, не увидев, как наши войска вступают в Берлин, как они диктуют свою волю разбитым врагам, — обидно… И всё же, когда умирают миллионы здоровых, полнокровных людей, за то же священное дело будь готов умереть и ты. Всякое иное рассуждение — удел шкурников, предателей и трусов.

29 октября

Девять вечера. Вот и воздушная тревога! Сегодня она продолжалась примерно час и недавно окончилась. Ее и следовало ожидать: день был солнечный, а вечер лунный. Бросали бомбы, дом вздрагивал, грохали зенитки.

Другое дело — вчера. Вчерашней тревоги никто не ждал. В половине седьмого вечера я вышел из Союза писателей после заседания Правления, одного из немногих за время войны. Я не член Правления, но сейчас не до формальностей, если меня приглашают, если могу быть полезным.

Вышел с М. Л. Лозинским, нам было по пути. Шли по набережной пешком; была вьюга, настоящая блоковская вьюга — снегом захлестывало лицо; Нева — черноводная, грозная, моментами открывала свой темный зев, задернутый мятущейся пеленой снега. Я сказал:

— Хорошая погода, сегодня налета не будет!

А ровно через четверть часа, едва мы дошли до Кировского моста, чтобы сесть в трамвай, завыли сирены и гудки, заорали громкоговорители, люди повысыпали из остановившихся темных трамваев и заспешили в ближайшие убежища. Если б я был один, я продолжал бы идти пешком к дому. Но нельзя было оставить Лозинского, не имеющего права хождения пешком во время тревоги. Предложил ему щель на Марсовом поле, но он не захотел. Зашли в убежище Мраморного дворца — через двор, в подвал. Убежище устроено под огромным стеклянным залом, а во дворе скопление автомобилей-бензоцистерн. Только головотяп мог придумать приткнуть бензобаки вплотную ко входу в убежище! У набережной — вспомогательный военный корабль. Кировский мост — в зенитках, Марсово поле — в зенитках, — словом, место для пережидания воздушного налета малоудачное.

Налет продолжался час. Я сидел с М. Лозинским в убежище, просторном, но переполненном: людей было несколько сот, главным образом красноармейцы. Видимо, во дворце пункт выздоравливающих или госпиталь.

Провели этот час в беседах на разные темы, а после отбоя пошли пешком через Кировский мост и дальше. Сесть в трамвай удалось только у улицы Скороходова. На южной стороне пылало огромное зарево. Пурга уже прекратилась. Пейзаж зимы и черной, строгой, грозной Невы был жестким. Ветер свистел, ноги скользили на растоптанном, схваченном морозцем снегу. Во мраке далей виднелись смутные контуры военных кораблей. Но идти пешком мне было приятно, зимний воздух свежил лицо, в грозности пейзажа я ощутил нечто величественное, почти таинственное.

Вчерашний налет — первый после почти двухнедельного перерыва. Все как-то отвыкли уже, и надо привыкать снова!

11 часов вечера

Опять воздушная тревога. Гудки, вой сирен, хлопанье дверьми… Налет!

30 октября

Во вчерашней «Ленинградской правде» — список награжденных Военным советом Ленфронта. В их числе — родная сестра разведчика Г. С. Иониди, военврач 3-го ранга Валентина Семеновна Иониди. Награждена орденом Красного Знамени. Статья о дважды Герое Советского Союза полковнике Романенко и его учениках — летчиках, защищающих Ханко… Ханко держится, слава об этом гранитном полуострове, дерзко противостоящем окружающим его фашистам, обошла весь мир.

Балтийцы и на воде воюют дерзко и смело. За последние три недели в водах Балтики уничтожено до полусотни вражеских боевых кораблей, более ста пятидесяти транспортов, танкеров и всяких других судов. Потоплен немецкий крейсер типа «Кёльн», пошел ко дну финский броненосец… А самолетов врага за это время уничтожено три с половиной сотни…

На суше у нас обстановка сложная. Уже две недели немцы ведут крупное наступление вдоль реки Волхов и на Тихвин. Там идут жестокие бои. Надо сделать всё, чтоб не допустить к Ладоге врага, стремящегося создать второе кольцо окружения Ленинграда, которое лишило бы наш город возможности получать снабжение по озеру: в этом снабжении, пусть трудном и недостаточном, — жизнь миллионов ленинградцев.