Ирина Карацуба - Выбирая свою историю."Развилки" на пути России: от Рюриковичей до олигархов

• Название: Выбирая свою историю."Развилки" на пути России: от Рюриковичей до олигархов
• Автор: Ирина Карацуба
• Жанр: История

---

Было создано своего рода правовое государство — но его полно­правными гражданами были только шляхтичи, владеющие собствен­ным имением. Республиканская модель государственного устройства обеспечила шляхте широкие возможности для политического разви­тия и экономического господства — но на базе крепостного права. «Привилеи» сохраняли местное своеобразие, а широкое самоуправле­ние охраняло шляхетские права и от короля, и от мужиков: в Польше и Литве не было ни опричнины, ни крестьянских войн. Однородный юридический статус господствующего класса придал Речи Посполитой определенную прочность, чему способствовали общность веры, языка и этнического самосознания подавляющей части шляхты. Гор­дая сознанием своих прав шляхта только себя считала «политическим народом», из которого исключала другие сословия. Так установилось понятие «шляхетской нации»: к ней причислялась литовская, белорусская и украинская шляхта, но исключались польские и прочие крестьяне и мещане.

Эта нация свысока смотрела на московских «государских холо­пов». Однако «златая вольность» уже в XVII в. постепенно оборачива­лась параличом государственной власти. Но это уже была другая ис­тория...

Подробнее на эту тему:

Бардах Ю., Леснодорский Б., Петрчак М. История государства и права Польши. М., 1980.

Думин С.В. Другая Русь (Великое княжество Литовское и Русское) // История отечества: Люди, идеи, решения. М., 1991.

Любавский М.К. Очерк истории Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно. М., 1915.

Субтельный О. Украина: история. Киев, 1994.

1418 — Самоубийство средневековой демократии

В 1418 г. в Новгороде разразилось очередное восстание: «От грозы тоя страшныя и от возмущенна того великого вострясеся весь град». Некий Степанко схватил на улице боярина Данила Божина с кри­ком: «Пособите ми тако на злодея сего!» Собравшиеся новгородцы стали с увлечением бить боярина: «казниша его ранами близ смерти, ...сринуща... с мосту». Еле спасшийся Божин (его вытащил какой-то «рыбник») через несколько дней сам захватил Степанку и стал его пы­тать. Разборка боярина с одним из «меньших» людей вновь всколых­нула город. Толпа со знаменем-«стягом» двинулась на Козьмодемьянс­кую улицу, разграбила дом Божина и «иных дворов много». Степанку тут же освободили; но восставшие напали на усадьбы знати, «много разграбиша домов бояръских» и Никольский монастырь с криками: «зде житнице боярскыи». Только вооруженные жители «аристократи­ческой» Прусской улицы отбились от нападавших.

По городу загремел набат, «вста страна на страну ратным подоби­ем». С обеих сторон были убитые. Архиепископ с духовенством двину­лись крестным ходом на Волховский мост и посреди моста благослов­ляли обе стороны. Срочно прибыли посадник Федор Тимофеевич «с иными посадникы и с тысяцкими»; после совещания делегация от ду­ховенства была послана убедить восставших: «да идут в домы своя». Те потребовали от бояр провести следствие. По-видимому, среди са­мих восставших к этому времени произошел раскол, и волнения прек­ратились.

Удивить новгородцев волнениями было трудно. Но «восстание Степанки» стало не очередным столкновением городских районов-«концов» во главе со «своими» боярскими группировками. Впервые «сташа чернь с одиноя стороны, а с другую боляре и учинися пакости людем много мертвых». Боярская верхушка Новгорода учла урок и скоро установила свое господство: восстание 1418 г. стало последним успехом «черни». Но наступившая «стабильность» означала и конец своеобразной новгородской демократии.

«Господин Великий Новгород»

Устройство средневекового Новгорода окружено дымкой легенд, соз­данных в более поздние времена. Московские летописи XV—XVI вв. обличали «изменников»-новгородцев, а просвещенная государыня Екатерина II в своих исторических штудиях доказывала несостоя­тельность новгородского «буйства» и «безначалия». В XIX в. декаб­ристы, напротив, противопоставляли новгородскую «вольность» мос­ковскому «деспотизму»; да и наши современники порой судят о новго­родских порядках по фильмам на фольклорно-сказочные сюжеты, где народные массы на вече с громким криком принимают решение о войне или мире, а патриот-ремесленник спихивает с вечевой «трибу­ны» корыстного и трусливого боярина...

К счастью, о средневековом Новгороде нам известно больше, чем о других древнерусских землях. Север не был затронут татарскими на­бегами, и здесь лучше сохранились летописи и документы. С 1932 г. в Новгороде постоянно ведутся раскопки, в ходе которых полвека на­зад было совершено важнейшее открытие — впервые найдены берес­тяные грамоты, число которых к настоящему времени приближается к тысяче. Эти источники позволяют нам представить иную, по срав­нению с большинством южнорусских («низовских», как говорили новгородцы) земель, модель общественного и государственного уст­ройства. При этом надо иметь в виду, что речь идет не просто о горо­де, но об обширном государстве — «Господине Великом Новгороде», никогда, в отличие от других земель и княжеств, не дробившемся на уделы.

Раздоры между местными племенами (словенами, кривичами и чудью) привели, согласно известному летописному рассказу, к «приз­ванию» князя со стороны в 862 г. Таким образом, государственность на Севере возникла на основе договора. Она была изначально ограни­чена определенными условиями, которые новгородцы считали зако­нами «отцов и дедов»: князь не имел права распоряжаться государ­ственными доходами и расходами. Столкновения новгородцев с князьями, претендовавшими на расширение своих полномочий, при­вели к тому, что Ярослав Мудрый был вынужден дать им то, что сей­час мы бы назвали «основными законами» — Русскую Правду.

Современные исследования подтвердили, что Новгород — это действительно относительно «новый город»: он возник из трех поселков объединившихся славянских и угро-финских племенных союзов в се­редине X в.; спустя век была построена первая общегородская кре­пость — Детинец. Возможно, новый центр возник как раз в ответ на усилившуюся власть князя (князья и дружина размещались в IX—X вв. на Рюриковом городище за пределами Новгорода). Скоро княжеская резиденция переместилась на юг, в Киев; но «новый город» на Севере уже окреп и со временем стал главным торговым портом страны. Ос­нованный при истоке Волхова из озера Ильмень город «замкнул» в важнейшей географической точке систему рек ильменского бассейна (Ловать, Мсту, Шелоньы), охватывавшую значительную территорию северной части Руси.

В большинстве учебников приводится известная дата — 1136 г., когда новгородцы изгнали неугодного им князя и стали приглашать князей по своему выбору. Но это событие — только один из этапов на пути оформления социального и государственного устройства Новго­рода, которое в основных чертах сложилось в XIII в.

Верховным законодательным органом власти было новгородское вече. Вече — главная загадка новгородской истории: оно десятки и сотни раз упоминается в летописях и актах; но их составители не счи­тали нужным объяснять современникам (им-то это и так было изве­стно), кто и каким образом входил в его состав, каковы были его ком­петенция и порядок работы. Поэтому потомкам все это до сих пор ос­тается не вполне понятным.

Судя по размеру вечевой площади на Ярославовом дворище около Никольского собора (1200—1500 м2), собрание было относительно небольшим. Там находились «степень» — трибуна для посадников — и скамьи для прочих участников (на вече не стояли, а сидели, как в нас­тоящем парламенте). Такая площадь могла вместить несколько сот человек, но никак не все многотысячное население города. Поэтому одни историки полагают, что вече состояло из бояр — владельцев уса­деб; другие считают возможным более широкий состав представи­тельства через систему кончанских вечевых собраний, участниками которых могли быть все свободные жители концов и улиц. Но новго­родские крестьяне-«смерды» никогда не участвовали в вечевом управ­лении — их делом было платить дани и пошлины администрации, строить крепости на рубежах и трудиться в боярских вотчинах.

Главным представителем исполнительной власти в Новгороде был посадник, выбиравшийся только из числа бояр. Однако долгое время князья также оказывали влияние на политику Новгорода через своих сторонников: в XII в. новгородцы часто меняли князей, но и князья устраняли неугодных посадников, используя противоречия между бо­ярскими кланами.

В 1230 г. Михаил Всеволодович Черниговский посадил в Нов­городе князем своего сына Ростислава. Против черниговско­го князя и его ставленника — посадника Внезда Водовика — выступили сын бывшего посадника Степан Твердиславич и боярин Иванко Тимошинич, которых поддерживал владимиро-суздалъский князь, соперник Михаила Черниговского Ярос­лав Всеволодович. После публичного столкновения (Степан и Иванко «распрелись» с посадником) Иванко был избит людь­ми посадника и на другой день созвал вече на Водовика. Пос­ледний в союзе с бывшим посадником Семеном Борисовичем сумел одержать верх. Прямо на вече был убит боярин Волос Блудкинич, обвиненный в попытке поджога посадничьего до­ма. Затем убили и бросили в Волхов Иванко Тимошинича, а их сторонник Яким убежал к князю Ярославу Всеволодовичу. Но уже в декабре 1230 г., после того как Водовик уехал с молодым князем в Торжок, «суздальская» группировка побе­дила: новгородцы убили Семена Борисовича, разграбили двор и села Внезда Водовика и его сторонников и вручили посадни­чество Степану Твердиславичу. После такого «избрания» Степан Твердиславич пригласил на новгородский стол Ярос­лава Всеволодовича.