Маргарет Хаббард - Полет лебедя

• Название: Полет лебедя
• Автор: Маргарет Хаббард
• Издательство: ТЕРРА—Книжный клуб
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998
• ISBN: 5-300-01918-6

Чудесная история мальчика Ханса — Ханса Кристиана Андерсена — предстает на страницах книги М. Хаббард подлинным полетом лебедя.

Живо, ярко и с юмором автор описывает жизнь Великого Сказочника: его подчас болезненное одиночество, ежедневный труд и редкие минуты отдыха, его разочарования и триумфы…

---

Ханс стоял немного в отдалении в тени занавесок.

— Она прекрасна. Германия отнеслась ко мне намного лучше, чем моя собственная страна.

— Вы несправедливы по отношению к Дании, Ханс, — запротестовала Иенни. Ее взгляд был прикован к сказочному саду за окном. — Ваш народ гордится вами, но он очень сдержан на эмоции по своей природе. Они не выражают на словах своей привязанности.

— И на делах тоже, — горько произнес Ханс. — Они видели меня в Оденсе, без крыльев, идущим в деревянных башмаках с бидоном молока через деревню. И этого они не могут забыть. Им все равно, что короли находят мое общество приятным. Для них я навсегда останусь бедным мальчишкой, на котором вечно будет лежать клеймо нищеты.

— Прекратите вести себя как одинокое привидение во тьме, — приказала Иенни. — Идите и сядьте рядом со мной.

Ханс присел рядом, но повернулся спиной к лунному свету.

— Теперь не будьте таким отчаявшимся. Давайте поговорим о чем-нибудь приятном.

— Мне нужно сказать вам кое-что очень важное, Иенни, — начал он. — Я известный человек, вы знаете это. Вы видите, с каким уважением меня здесь принимают. Теперь так происходит везде. Вот посмотрите, это кольцо, которое подарил мне герцог Ольденбургский, а это орден Красного орла от короля Пруссии. Он прекрасен, не правда ли? — И он подставил свои сокровища под лунный свет. — И я показывал вам альбом из синего бархата, который подарила мне прусская принцесса. Все они принимали меня как друга.

Иенни не могла не улыбнуться его настойчивости. Она погладила его по щеке, а он отпрянул назад так, словно получил пощечину.

— Ребенок, — произнесла она. — Маленький мальчик с треуголкой на голове и рапирой в руках, играющий в солдатиков.

— Иенни, но разве эти вещи не важны для вас? — его голос, раздающийся из темного угла, был похож на стон.

— Нет, Ханс, — мягко ответила она. Ее взгляд был вновь прикован к саду. — Вы стремитесь к славе как скупец к звону золота, окружив себя почестями словно кучками монет. Но все это пустое.

— А к чему же еще стремиться? Насекомое, которое живет лишь день, не знает отдыха. Его полет — это его жизнь. А день так быстро клонится к закату. Я не могу позволить себе попусту тратить время!

Иенни покачала головой:

— Это не то, что я имела в виду, Ханс.

— Я знаю, вы думаете, что я тщеславен, но это не так. Хотя, возможно, я самый тщеславный из всех существ. Похвала заставляет меня бояться, заставляет молить Бога о том, чтобы я не лишился ее. Если бы люди только могли понять это!

— Я понимаю больше, чем вам кажется.

Ханс повернулся на ее голос. Тень от окна падала на ее платье. Как прекрасна была она в лунном свете. Она казалась скорее ребенком, чем взрослой женщиной.

— Я знаю, какую боль доставляет вам критика. Мне бы тоже она доставляла боль, если бы только я позволила ей встать надо мной. Вы обречены вращаться в высших кругах и я тоже. Люди, которые ниже нас, смотрят на нас и думают, что мы погрязли в своем тщеславии, что мы слишком высокого мнения о себе. Такова наша судьба. Мы не должны все это принимать близко к сердцу.

— Возможно, я слишком жажду признания, Иенни. И если это так, то в том вина моего отчаяния. В детстве я не научился ничему. Мои душевные порывы не были направлены к познанию мира. Душа горела как пламя. Когда я наконец-то пошел в школу, со мной так плохо обращались, что я до сих пор удивляюсь, как сумел все это пережить. Мне приходилось делать каждый шаг своего творческого пути на публике, у всех перед глазами. Мне приходилось нелегко.

— Я знаю это, — ответила Иенни, опуская глаза, чтобы скрыть наворачивающиеся слезы. — Я читала об этом в ваших историях.

Ханс продолжил, словно не слышал ее. Он пытался передать словами все те мысли, что мучили его прошедший год.

— Возможно, именно потому, что я так мало имел в прошлом, я переоцениваю свое нынешнее положение. Никогда в жизни я не получал столько внимания. Если бы я взглянул на то время, когда бедным мальчиком приехал в Копенгаген с одним лишь узелком, я бы сказал: «Теперь у меня есть все, чего только можно пожелать!»

Ироничная улыбка слегка скользнула по губам Ханса Кристиана.

— Не знаю, что тому причиной. Мое ли признание за границей или деньги, которые я трачу на парикмахера и портного. Но это чего-то стоит. Должно стоить!

Возникла пауза, наполненная напряжением, которое чувствовали оба. В серебряном свете луны лицо Иенни казалось бледным.

— А разве вы не добились всего, чего хотели?

— Нет, — его голос был таким тихим, что у Иенни возникло сомнение, ответил ли он ей или нет.

— Вы ожидаете невозможного? Никто не может надеяться иметь все на свете.

— Мне нужен всего лишь дом!

Вот он и сказал. Теперь будет проще.

— Я хочу, чтобы у меня была жена, которая ходила бы со мной по воскресеньям в церковь, и маленькая пухленькая дочка, сидящая у меня на коленях, пока я ей рассказываю сказки. Разве это невозможно?

— Кто бы мог подумать, что великого поэта посещают такие домашние мечты? — непринужденно спросила Иенни.

— Кто бы мог подумать, что поэт может быть таким одиноким?

— Я часто тоже бываю одинокой.

— Но у вас есть семья, на которую вы всегда можете положиться! А у меня нет никого. У меня много друзей, я много путешествую. Но у меня нет очага, у которого я мог бы остановиться. У моих сказочных детей есть свои дома и семьи, а у меня, их отца, нет ничего.

Иенни решила, что как раз пришло время сменить тему.

— Вы прочитаете завтра «Калоши счастья», Ханс? Вы обещали. Но мы были так заняты…

— Я никогда не бываю слишком занят для вас. Все мои истории предназначены вам, Иенни.

Рука девушки рванулась к горлу, но ей удалось произнести довольно обыденным тоном:

— Дорогой Ханс! Какой же вы хороший друг!

Он начал двигаться по длинному подоконнику в

ее сторону, пока не оказался так близко, что она смогла увидеть, как бьется венка у его виска.

— Иенни, разве вы никогда не думали обо мне больше, чем о друге? — Его глаза умоляли ее, как глаза щенка, просящего убежище.

В горле у Иенни пересохло. Но она должна сказать это, должна.

— Почему же, думала.

— Вы думали! Вы давали мне это понять! Вы пели для меня и плакали над моими историями, и позволяли мне делиться с вами всеми моими мечтами и надеждами!

Девушка отодвинулась подальше в свой угол.

— Но я бы сделала то же самое и для своего брата, Ханс.

— Вы хотите сказать…

Ее последующие слова были словно пинок маленькому потерявшемуся щенку.

— Я люблю вас и всегда буду любить. Но каждый из нас должен идти своей дорогой.

— Но если вы любите меня…

— Как самого близкого друга, но не больше.

Ханс долго смотрел ей в глаза, пока до него не

начало доходить, что она имела в виду именно то, что сказала. Его стало охватывать состояние отчаяния, которому он раньше так сильно был подвержен. Но внезапно ему пришло в голову, что он больше не тот бедный мальчик, которого каждый мог легко отвергнуть. Теперь он был мужчина. Великий мужчина. Приступ протеста заставил его вскочить на ноги.

— Иенни, вы должны пересмотреть свой ответ! Вы не понимаете, что я вам предлагаю! Мир принадлежит мне, и я кладу его к вашим ногам!

Девушка горделиво вскинула голову. И она уже не была больше дитя Иенни, теперь она была фрекен Линд, королева.

— Я сама завоюю для себя мир!

— Иенни, подумайте, чего мы можем достичь вместе!

— Мы должны быть самодостаточны. Я никогда не выйду замуж. Моя музыка — это все, что мне надо. Если бы у меня больше ничего не было, мне бы ее вполне хватило. Она требует принести в жертву всю мою жизнь, мою женственность, все мои женские амбиции. А иначе и быть не может. Мы с вами неординарные люди. Я понимаю это, а вы нет.

Ханс снова оказался в тени.

— Я прошу только отдать, а не принять!

Иенни встала. Несмотря на ее небольшой рост,

она казалась величественной и преисполненной достоинства.

— Человечество мне может дать очень немного. Я никогда ни в чем не нуждалась и ни у кого не просила помощи. Даже петь я научилась благодаря тому, что вложил в меня Бог. Я пела как птицы в небе. Только не думайте, Ханс, что я впала в тщеславие. Я только знаю то, что я должна делать. Я была бы очень глупа, если бы не знала.

— Вы знаете власть своего голоса, как я знаю силу своего пера. Давайте пойдем по жизни вместе! Наше счастье вознесет нас до таких высот, которых мы не сможем достичь поодиночке!

— Я ни с кем не могу делить моменты своего счастья! — И она вновь повернулась к саду, словно он хранил какой-то секрет.

— Когда я допеваю арию и музыка замолкает, возникает момент, лишь одно-единственное мгновение, когда я стою, затаив дыхание, пытаясь узнать, поняли ли меня, понравилась ли я зрителю. И когда из партера, с галерки, из темноты раздается гром аплодисментов, вот тогда я по-настоящему счастлива. Никто не может разделить этого со мной.