Чарлз Робертс - Последняя охота Серой Рыси

• Название: Последняя охота Серой Рыси
• Автор: Чарлз Робертс
• Издательство: ТЕРРА-Книжный клуб
• Жанр: Природа и животные
• Год: 2001
• ISBN: 5-275-00061-8

Автор книги Чарлз Робертс (1860–1943) получил мировое признание благодаря своим рассказам из жизни природы. Звери и птицы глухих канадских лесов стали героями его произведений. Они растут, охотятся, защищаются от врагов, спасаются от зимней стужи. В рассказах, переведенных на русский язык Н. Чуковским, во всей полноте жизни предстает Ее Величество Природа, природа, которая требует ныне человеческой заботы и внимания.

---

Несколько секунд смотрели девушка и рысь друг на друга. Наконец зеленовато-желтые глаза кошки, не выдержав упорного взгляда голубых человеческих глаз, забегали по сторонам. Злобно фыркнув и пронзительно взвизгнув, рысь прыгнула в сторону и бросилась за колодец. Спустя минуту она была уже подле овец, которые стояли неподвижно, окаменев от ужаса.

Недолго думая, девушка бросилась к ним на выручку. Недовольная своей минутной трусостью, она теперь действовала гораздо решительнее. С быстротою стрелы, пронзительно крича, бросилась она на врага. Рысь, услыша неожиданный крик, потеряла мужество и забыла свой голод. Она сгорбилась, сделала огромный прыжок, успев вовремя уклониться от мстительного топора, и бросилась к сараю, где другая рысь пожирала свою добычу.

Раненая овца была спасена. Но кровь девушки бурлила от гнева. Она была победительницей. Она бесстрашно встретилась лицом к лицу с врагом и обратила его в бегство… спасла одну овцу… а теперь отомстит за другую.

Она с громким угрожающим криком направилась к рысям, собираясь прогнать их.

Но положение ее теперь изменилось. Рыси были снова вместе и чувствовали себя сильнее.

Им удалось уже завладеть добычей, и они теперь считали ее принадлежащей им по праву. А право свое хищники защищают отчаянно. Шерсть на спине у них стала дыбом, маленькие хвосты-обрубки ощетинились, уши прилегли к голове, и обе они в один голос послали девушке грозный вызов. Оставив свою добычу, они поползли ей навстречу.

Им, правда, не нравился упорный взгляд ее блестящих голубых глаз, но они чувствовали, что она молода и нерешительна.

Девушка остановилась, не зная, что лучше — бежать или вступить в борьбу.

Рыси также остановились, прилегли к земле и, вцепившись когтями в утоптанный снег, внимательно наблюдали за ней, готовые ежеминутно прыгнуть.

Тем временем больная старуха, передвигая стул, добралась до самых дверей. Она сразу увидела, что случилось. Старое мужественное сердце ее исполнилось гордости при виде храбрости своей слабенькой внучки, на которую она до сих пор смотрела с некоторым пренебрежением.

Гриджсы из Некуика и с Литтль-Ривера всегда славились своими рослыми, здоровыми мужчинами и высокими женщинами. И старухе казалось, что эта худенькая голубоглазая девушка наносит своим видом оскорбление всему роду.

И вот в ту минуту, когда она увидела Мелинду и двух страшных хищников, стоявших друг против друга, сердце ее затрепетало от безумного ужаса. Собрав все силы свои, она поднялась почти во весь рост и схватила ружье, которое сын ее Джек, отправившийся на рубку леса, держал всегда заряженным. Тяжело опустившись снова в кресло, она взвела курок и пронзительно крикнула:

— Не двигайся, Мелинда! Я буду сейчас стрелять.

Ни один мускул не дрогнул в лице девушки. Она только побледнела при мысли, что вот сейчас прогремит выстрел. Зато рыси повернули головы, и зеленовато-желтые глаза их сверкнули злобой при виде старухи, сидевшей у дверей.

Блеснул красный огонек, взвился дымок, и прогремел такой громкий выстрел, что, казалось, будто все стекла вылетят сейчас из окон хижины. Одна из рысей опрокинулась на спину и осталась лежать неподвижно, убитая большим зарядом крупной дроби. Вторая рысь, задетая разлетевшимися дробинками, повернулась и, словно испуганная кошка, большими скачками понеслась в лес по снегу.

Старуха самодовольно улыбнулась, приставила дымящееся ружье к стенке и поправила свой чепец. Долго стояла Мелинда, не трогаясь с места и не спуская глаз с мертвой рыси. Затем, швырнув топор, бросилась к хижине. Упав на колени, она спрятала лицо в передник бабушки и громко зарыдала.

Старуха удивленно взглянула на нее, ласково погладила ее белокурые пушистые волосы и сказала:

— Полно, перестань! Нечего плакать. Ты крошечный комарик, а сердце у тебя бесстрашное, Мелинда. Я горжусь тобою, и отец будет гордиться тобою, когда я все расскажу ему.

Видя, однако, что девушка продолжает плакать и плечи ее судорожно вздрагивают, старуха заботливо склонилась над ней.

— Полно, перестань! — сказала она. — Не надо плакать, милая. Лучше снова приняться за оладьи, пока тесто не перекисло.

И девушка и бабушка прекрасно знали, что тесто не может перекиснуть. Но тем не менее девушка сразу успокоилась, поспешно вскочила на ноги, тихонько засмеялась, откинула рукой волосы, достала из стола другую ложку и весело принялась месить тесто. Овцы тем временем кое-как выкарабкались из глубокого снега. Собравшись в кучу посреди двора, они стояли, опустив головы, и со страхом смотрели на неподвижное тело мертвой рыси.

ЦАРЬ ЗВЕРЕЙ

Джонс почувствовал вдруг, что может бесконечно долго держаться на поверхности воды, насыщенной солью и теплой, как парное молоко. Он был сильный и опытный пловец, и ему ничего больше не оставалось, как плыть свободно, не спеша, пока не наткнется на какую-нибудь землю или не погибнет от голода и жажды. На пути он мог, разумеется, встретиться с разными опасностями. Тропические воды — родина акулы и пилы-рыбы. Но он знал, что о тех опасностях, которые нельзя устранить, не стоит думать.

Джонс чувствовал себя спокойнее, чем в то время, когда ураган, промчавшийся несколько часов тому назад, утопил судно, на котором он ехал. Правда, на гребнях громадных волн все еще скакал ветер, сметая с них пену. Но зато в глубине царила восхитительная тишина. Джонс старался держаться как можно глубже, чтобы отдохнуть и прийти в себя после борьбы с водоворотом, который образовался на том месте, где судно пошло ко дну. Иногда подымал он голову и плечи над водой и окидывал взором поверхность моря, освещенную только звездами, чтобы посмотреть, не остался ли в живых кто-нибудь из его товарищей. Но, вспомнив, как ему трудно было выбраться из страшного водоворота, несмотря на свою силу и опытность, он больше не удивлялся, что все остальные моряки погибли.

Вся сила его пошла вначале на то, чтобы не утонуть, Нет, тогда он не волновался… Он думал только о сохранении своей жизни. Когда же он почувствовал, что крепко держится на воде и свободно дышит, а взглянув вверх, увидел над собою бархатное небо, усеянное звездами, его охватило вдруг сознание одиночества. Теперь он в первый раз понял, что значит быть одному в мире, и ему показалось, будто кто-то вонзил в сердце его холодную сталь.

Быть может, он не чувствовал бы себя таким одиноким, если бы у него под рукой была какая-нибудь доска. Даже смерть казалась ему не такой ужасной, как одиночество — стоит только сразу закрыть глаза и броситься в невообразимую глубину, находившуюся под ним.

Большинство людей, очутившихся в таком же положении, подняли бы руки вверх и пошли бы ко дну, испугавшись ужасной мысли иметь своим врагом целый океан. Но Джонс был не такой человек, чтобы сдаваться. Он не мог представить себе, чтобы можно было отказаться от борьбы, даже самой безнадежной, пока в человеке остается хоть малейшая возможность бороться. Он считал, что человек не должен сдаваться до тех пор, пока не умер.

Раньше всего он подумал о том, в какую сторону надо плыть. Ночь была еще не поздняя, так как корабль пошел ко дну два часа спустя после захода солнца. Взвесив хладнокровно свое положение, он решил плыть к западу. Он надеялся, придерживаясь этого направления, скорее всего добраться до земли. В сущности все равно, в какую сторону плыть. Ведь в этом море множество островов. Необходимо лишь твердо выбрать какое-нибудь направление и не менять его. Плавая бесцельно кругами, он только выбьется из сил. Узнавать направление он мог по звездам. Джонс, кочующий журналист, знал кое-что о звездах. И этих знаний было достаточно, чтобы определить направление. Он надеялся достигнуть земли до восхода солнца. Солнечные лучи могут расплавить мозги его под непокрытым черепом и довести его до безумия от жажды. Он знал, что всякая земля в этом море населена дикими зверями или еще более дикими людьми. Но вопрос о том, что он станет делать, когда доберется до земли, решать было рано.

Не спеша, чтобы сохранить свои силы, плыл он, лежа на боку. Приближаясь к гребню какой-нибудь длинной волны и чувствуя порыв ветра, он напрягал все свои силы, чтобы скользнуть через верхушку волны и скорее попасть в более спокойное и низкое углубление. Скоро, однако, ветер, как бы удовлетворившись всеми своими проделками, начал постепенно успокаиваться, и плыть стало легче. Ураган сменился легким ветерком. Ветерок тоже быстро исчез и только изредка, как бы случайно, налетал откуда-то порывами.

Темная волнистая поверхность моря сияла фосфорическим блеском. За Джонсом тянулся длинный сверкающий след. Фосфорическое свечение моря давно уже было известно Джонсу, но теперь он гораздо внимательнее присматривался к нему, желая чем-нибудь занять свои мысли. Крошечные искры мгновенно вспыхивающего яркого света, то появлявшиеся, то исчезавшие, казались ему глазами, которые злобно и презрительно следили за всеми его движениями, как бы заранее радуясь его неминуемой гибели. Пусть себе радуются! Он не будет обращать внимания на их злорадные насмешки и обманет их, не утонет. Всю ночь, казавшуюся ему бесконечной, развлекал он себя такими фантазиями, пока звезды не погасли, пока тропическая заря не вспыхнула на горизонте.