Чарлз Робертс - Последняя охота Серой Рыси

• Название: Последняя охота Серой Рыси
• Автор: Чарлз Робертс
• Издательство: ТЕРРА-Книжный клуб
• Жанр: Природа и животные
• Год: 2001
• ISBN: 5-275-00061-8

Автор книги Чарлз Робертс (1860–1943) получил мировое признание благодаря своим рассказам из жизни природы. Звери и птицы глухих канадских лесов стали героями его произведений. Они растут, охотятся, защищаются от врагов, спасаются от зимней стужи. В рассказах, переведенных на русский язык Н. Чуковским, во всей полноте жизни предстает Ее Величество Природа, природа, которая требует ныне человеческой заботы и внимания.

---

Волки, потерявшие своего мудрого вожака, который учил их осторожности, и взбешенные непрошенным вмешательством в их дело, злобно напали на новых противников. Раусон вынужден был защищаться от нападения зверей, бросившихся на него с горящими от злобы глазами. Он мог только отгонять их толчками и пинками, так как они не давали ему времени размахнуться для настоящего удара. На выручку к нему подоспел в эту минуту великан проводник. Топор великана работал так успешно, что из волков скоро осталось в живых только трое. Лось-самец, шея и плечи которого были залиты кровью, чувствуя себя освобожденным от нападения, снова пустил в ход передние копыта. Он был одинаково опасен как для врагов, так и для друзей. К счастью, удар копыт пришелся по бедрам волка, напавшего на Раусона. Волк с злобным рычанием повернулся задом к охотнику. Это дало Раусону возможность размахнуться и тем закончить борьбу. Из оставшихся двух волков один набросился на Мура, но был встречен ударом топора. Волк, оставшийся в живых, отскочил назад, услыша предсмертный вопль товарища, и пустился бежать с поля битвы, растянувшись во всю длину. Мур бросил топор ему вдогонку. Топор мелькнул в воздухе и вонзился в спину беглеца. Проводник спокойно подошел, взял топор и прикончил страдания волка.

Тем временем лосиха, успевшая прийти в себя, попыталась встать на ноги. Лось заметил его и с грозным видом повернулся к своим спасителям. Раусон вовремя успел отскочить в сторону и избежал удара.

— Наше присутствие здесь больше не нужно, — сказал он со смехом и направился к роще.

Дворняжка, которая все время держалась скромно в стороне и не была поэтому никем замечена, пошла рядом с ним, выражая всем своим видом полную покорность и доверие. Англичанин минуты две смотрел на нее с удивлением, прежде чем понял, в чем дело.

— Скажи спасибо, что шкура твоя уцелела, — сказал он ей. — Пошла прочь, изменница!

Он собирался было подкрепить свое приказание ударом приклада, когда к нему подошел проводник.

— Нет, — сказал он решительно, — не гоните ее. Я рад, что вы хотите отказаться от этой собаки. Я возьму ее с собой. Она стоит дюжины обыкновенных собак и великолепно ищет следы. Она получила хороший урок и никогда больше не одичает.

МЕЛИНДА И РЫСИ

Глубокий снег, выпавший в середине февраля, скрыл под своим покровом все пни, торчавшие на пастбище, и окутал все извилины и отверстия изгороди, окружавшей небольшую уединенную ферму. Наезженная дорога, которая вела в ближайший поселок, бесследно исчезла. Бревенчатую хижину с низкой крышей и одной трубой снег засыпал почти до половины — до нижних стекол трех крошечных окон.

Засыпал он и бревенчатый хлев и дровяной сарай. Только края их крыш чернели из-под блестящей, волнистой белой поверхности.

Навес над колодцем посреди двора был весь покрыт сплошной белой обледенелой шапкой: стенки колодца покрылись разноцветным льдом, который, нарастая постепенно, добрался до самых краев колоды, из которой пил скот. От дверей хижины и до дверей хлева через весь двор тянулась расчищенная тропинка, утоптанная и покрытая соломой.

На солнышке против сарая жались друг к другу четыре белые овцы, а в соломе рылись куры и красный кохинхинский петух. Двери хлева были плотно прикрыты, чтобы избавить лошадь и корову от холода, которого они почти не чувствовали, благодаря своей густой шерсти.

В хижине была старинная высокая печь, жарко натопленная. У стола стояла худенькая, бледная девушка с белокурыми пушистыми волосами и месила тесто из гречневой муки для оладий. Тонкие руки ее были запачканы мукой. На лбу тоже белела мука, потому что девушка беспрестанно поправляла волосы, которые лезли ей на глаза.

У самой почти печки сидела в тяжелом кресле-качалке толстая старуха с раскрасневшимся от жары лицом и вязала. Вязала она как-то порывисто, нетерпеливо. Казалось, она была недовольна тем, что ее сильные старые пальцы вынуждены заниматься такой ничтожной работой.

Изредка она беспокойно взглядывала в окно. За полузамерзшим оконным стеклом виден был двор и заваленный снегом путь, который вел в поселок.

— Сегодня, Мелинда, — сердито сказала старуха, — ровно неделя с тех пор, как мимо нас проехала последняя телега. Пройдет еще неделя, пока снова проложат дорогу.

— Ну и пусть себе, бабушка! — отвечала девушка. — Какое нам дело до этого! На целый еще месяц хватит провизии.

И говоря это, она задумчиво смотрела на засыпанную снегом дорогу. Ей надоели звуки бубенчиков и постоянная езда в поселок.

Тем временем от опушки леса, который находился с другой стороны хижины, пробиралась ползком по снегу пара больших серых животных. Животные эти были похожи на кошек. Старуха их не видела, потому что они прятались за хлевом и сараем.

Широкие подбитые шерстью лапы, словно лыжи, поддерживали больших кошек на рыхлой поверхности снега. Уши, украшенные пучками волос, были подняты вверх и чутко прислушивались к малейшему шуму. Безобразные короткие хвосты беспокойно шевелились. Большие круглые глаза, бледные, зеленовато-желтые, с узкими, как щелочки, зрачками бросали кругом тревожные взгляды.

Рыси, видимо, чувствовали себя неловко, пробираясь среди бела дня по открытому полю. Но голод до того измучил их, что они забыли о всякой осторожности. Голод заставил их выйти на охоту вдвоем. Вместе они надеялись свалить такую дичь, с которой поодиночке каждая из них не в силах была бы справиться. Голод поборол их природное отвращение к близости человека. Они решились не ночью, а днем пробраться к хлеву и теперь жадно вдыхали теплый запах овец, проникавший через дверные щели.

Сидя в кустах, засыпанных снегом, они заметили, что овец из хлева выпускают только днем. И вот они, забыв все, кроме голода, двинулись прямо через поле к хлеву.

Не прошло и нескольких минут, как во дворе послышалось тревожное кудахтанье кур, испуганное блеяние в топот овечьих ног. Старуха привстала, но сейчас же снова тяжело опустилась на кресло. Она страдала ревматизмом, и лицо ее искривилось от боли. Девушка уронила на пол большую деревянную ложку и бросилась к окну. Бледное лицо ее еще больше побледнело от ужаса, затем вспыхнуло от сострадания, а большие голубые глаза сверкнули гневом.

— Рыси! — крикнула она, подымая с полу ложку в бросаясь к двери. — Набросились на овцу… терзают ее!

— Мелинда! — крикнула старуха так громко и повелительно, что девушка невольно остановилась. — Брось глупую ложку и возьми ружье!

Девушка отбросила в сторону ложку, словно обожгла себе ею пальцы, и нерешительно взглянула на ружье. Ружье висело на бревенчатой стене.

— Я не могу стрелять! — воскликнула она, качая головой. — Я боюсь ружья.

Не успела она произнести этих слов, как во дворе снова послышалось блеяние овец. Девушка схватила топор с длинной рукояткой, распахнула дверь и с жалобным криком бросилась спасать своих любимых овец.

— Чудачка! — пробормотала старуха не то с досадой, не то с одобрением. — Боится до смерти ружья, а не боится сражаться с рысями!

Корчась от боли, двинулась она вместе со стулом к открытой двери и сняла ружье, внимательно следя за тем, что происходит на дворе.

Мелинда, выбежав во двор, увидела, что одна овца лежит уже беспомощно дергая ногами, на покрытом кровью снегу. Огромная рысь, терзавшая овцу, злобно взглянула на девушку зеленовато-желтыми глазами.

Две овцы стояли в глубоком снегу позади колодца, а четвертая, случайно отделившаяся от своих подруг, успела добежать только до колоды и находилась в каких-нибудь двенадцати шагах от хижины. Она споткнулась и, упав на колени, отчаянно заблеяла. Вторая рысь, вскочив ей на спину, старалась перекусить горло, защищенное густой шерстью.

Мелинда была робкая девушка. Но в эту ужасную минуту сердце ее переполнилось такой невероятной жалостью, что она позабыла всякий страх. Как безумная, бросилась она к огромной кошке и, подняв топор, ударила ее по голове. Но слабые руки ее не в силах были держать крепко рукоятку. Топор перевернулся и ударил кошку не острием, а плоской стороной.

Оглушенная рысь разжала когти и, злобно зашипев, свалилась на землю. Окровавленная, но не смертельно раненая овца с жалобным блеянием подбежала к своим товаркам, которые стояли, озираясь кругом с глупым видом и погрузившись чуть не по самое брюхо в рыхлый глубокий снег.

Потерпевшая неудачу рысь очнулась спустя минуту и так грозно заворчала на девушку, что та не решилась тронуться с места и стояла, держа топор наготове.

Несколько секунд смотрели девушка и рысь друг на друга. Наконец зеленовато-желтые глаза кошки, не выдержав упорного взгляда голубых человеческих глаз, забегали по сторонам. Злобно фыркнув и пронзительно взвизгнув, рысь прыгнула в сторону и бросилась за колодец. Спустя минуту она была уже подле овец, которые стояли неподвижно, окаменев от ужаса.