София Нэш - Скандальная репутация

• Название: Скандальная репутация
• Автор: София Нэш
• Издательство: АСТ, Астрель, ВКТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-074873-0, 978-5-271-37469-2, 978-5-226-04423-6

Розамунда Берд, оказавшись в центре чудовищного скандала, вынуждена принять предложение вдовствующей герцогини погостить в ее уютном сельском имении. Что ж, по крайней мере, прелесть деревенского уединения сможет заменить Розамунде полный искушений лондонский свет, где так легко гибнут репутации!

Однако если дьявол хочет найти себе жертву, то найдет.

Именно в особняке герцогини Розамунда встречает опасного губителя женщин Люка Сент-Обина, герцога Хелстона. А тот постепенно затягивает ее в сети соблазна и страсти, избежать которых невозможно…

---

— Даже не думай… Зажги свечу, я сказал! — Он потянулся к прикроватному столику и обрадовался, нащупав знакомый предмет.

— Но сейчас середина дня, — сказала Розамунда, и ее голос сорвался. — Нет никакой необходимости в свече. В комнате светло.

От липкого мертвящего страха кровь застыла у него в жилах. В животе стало холодно.

— Я ни черта не вижу, — пробормотал он, и его обожгла страшная правда.

Он ослеп.

— Скажи мне, только очень точно, что именно говорил доктор. И если у тебя есть намерение что-то скрыть, лучше хорошенько подумай.

— Он не знает, — поспешно заговорила Розамунда, — что это за болезнь. Похоже, у всех заболевших одинаковые симптомы, но есть некоторые различия.

— Какие? — Теперь Люк почти кричал, кровь стучала у него в ушах.

— Ата еще слаба, но быстро поправляется. Она чувствует покалывание в руках и говорит, что у нее шатаются зубы. Лихорадки не было ни у кого. Это определенно не чума. Помощница кухарки уже почти на ногах.

— Кто-нибудь еще ослеп? — отрывисто спросил он.

— Нет, — едва слышно прошептала она.

— Черт бы тебя побрал, Розамунда! Если уж я не вижу, неужели ты не можешь, по крайней мере, говорить так, чтобы я слышал?

— Нет, никто не ослеп, — повторила она, на этот раз громче, — хотя у меня нет сообщений от соседей, которые тоже заболели. Если скажешь, я отправлю к ним кого-нибудь или поеду сама.

— Поезжай. — Он отвернулся. — Нет, постой. Пусть Грейс напишет письмо, а Брауни… кстати, он еще здесь?

— Да, конечно.

— Пусть Брауни отвезет это письмо доктору Дэвису в Королевский медицинский колледж в Лондоне. Пусть он приедет. — Люк явно хотел сказать что-то еще, но не смог. Слава Богу, Розамунда не пыталась прикоснуться к нему, успокоить. Он вполне бы мог нанести тяжкие телесные повреждения тому, кто рискнул бы это сделать… Вот только его не покидало ощущение, что все его кости превратились в желе.

— Я ухожу. Обещаю, мистер Браун отыщет доктора и доставит его сюда. А я привезу новости от соседей. — Ее голос раздавался уже издалека. Судя по звуку шагов, она как раз выходила из комнаты.

Дверь захлопнулась, и здравомыслие, которое еще оставалось при нем, исчезло без следа. Он стиснул кулаки и изо всех сил прижал их к глазам, вдавливая в глазницы. Ничего.

Абсолютно.

Люк всегда этого боялся. И большую роль в его страхе перед слепотой сыграл метод наказания, практикуемый отцом. Тот, называя мальчика проклятым слабаком, лишал его книг и закрывал ему глаза плотной черной повязкой, которую запрещал снимать в течение целого дня. В следующий раз срок наказания был увеличен до двух дней, потом до трех. Когда и это не помогло, отец начал жечь книги, если убеждался, что его отпрыск проводит, уткнувшись носом в книгу, больше часа в день. И Люк научился хитрить.

Теперь он всегда носил с собой шпоры и легкую шпагу и, если натыкался на отца, утверждал, что ищет брата, с которым хочет отправиться на верховую прогулку или заняться фехтованием. Этому, да и многому другому он научился у старшего брата, за что постоянно выполнял вместо него все письменные работы в Итоне.

А теперь он был парализован страхом.

Ужас стискивал его мозг и ядовитой змеей сворачивался в затылке. Неспособность видеть написанные на бумаге слова, невозможность окунуть перо в черную кровь цивилизации… Что может быть страшнее? Книги несли в мир свет. Нет ничего способного сравниться с чтением или написанием череды слов, выражающих совершенную, отточенную мысль. Люк собрал в своей крошечной каюте на корабле горы и долины всего мира, триумф и трагедии королей, историю давно ушедших веков. И мог в любой момент воссоздать их, открыв книгу.

Но теперь?

Но теперь…

Теперь он потерялся в ночи.

В дверь едва слышно постучали. Она еще не могла вернуться. Прошло слишком мало времени.

— Убирайтесь к черту! — рявкнул он.

Розамунда скакала верхом, как цыганка, даже не потрудившись надеть шляпу или плащ. Она приказала оседлать для себя самое крупное и сильное животное в конюшне — жеребца, который, очевидно, днем раньше сбежал из загона своего хозяина, появился в Эмберли и предпринял попытку снести двери конюшни, чтобы добраться до понравившейся ему кобылы. Настроение жеребца как нельзя лучше устраивало Розамунду.

Юный конюх лишь изумленно вытаращил глаза, когда она подобрала юбки и уселась в седло верхом, продемонстрировав мальчику ноги почти до колена, — ничего подобного он в жизни не видел. Жеребец сначала отступил назад, а потом поскакал по подъездной аллее к ведущей в деревню дороге. На полном скаку, одолев поворот, он выразил свое недовольство, обрушив на живую изгородь град щебня и земли из-под мощных копыт.

Розамунда наклонилась вперед, к могучей шее лошади, чтобы преодолеть немаленькое препятствие — огромную лужу, образовавшуюся на дороге после двух дней непрерывных дождей. Розамунда уже несколько дней не покидала комнат, где лежали больные, и теперь с наслаждением вдыхала чистый и свежий воздух Корнуолла, казавшийся волшебным после неприятных запахов болезни.

Всякий раз, когда ее мысли возвращались к сильному мужчине, беспомощно лежавшему в своей постели, она подгоняла коня.

Бог не может, не должен быть таким жестоким.

Или может? Вдруг так и есть?

Она составила маршрут, позволявший ей в кратчайшее время объехать всех соседей, от которых поступили сведения о заболевших. Когда вдали показались выбеленные стены домиков, расположившихся на городских окраинах, она стегнула коня и направила к кузнице.

Через полчаса Розамунда объехала всех гостей, посетивших свадебный завтрак и впоследствии заболевших. Ни одного случая слепоты больше не оказалось. Впервые в жизни она, задавая вопросы, держала голову высоко, несмотря на так и не прекратившийся шепоток у нее за спиной. Она знала, что ее должно беспокоить недоброжелательное отношение людей — в прошлом так и было, — но сейчас впервые ей было наплевать на людскую молву.

Миссис Мерч и ее сестра, две деревенские старые девы, не стали с ней разговаривать, передав через свою единственную служанку:

— Мы не знаем эту особу. Пусть она уйдет.

Запуганная полуграмотная девица испуганно отпрянула, когда Розамунда потребовала от нее рассказать о течении болезни.

Розамунда галопом скакала между расположенными на внушительном расстоянии поместьями, через поля, на которых работники собирали разбросанные непогодой стога сена. Бока жеребца взмокли, а у нее пересохло в горле от постоянных разговоров. Но хуже всего было то, что ее уверенность медленно, но верно таяла, поскольку о слепоте не было известно абсолютно ничего. Розамунда скакала по холмам, знакомым с детства, которые она не видела почти десять лет. Она чувствовала тяжесть на сердце, но одновременно и небывалую свободу, как парящий высоко над землей сокол.

И еще ей хотелось плакать. Ей было до слез жалко, что она потеряла несколько лет, трусливо прячась в своем ненадежном убежище, постоянно роясь в саду, словно желая докопаться до противоположной стороны земли, чтобы укрыться от обиды из-за предательства отца и от ужасной жизни, которую она вела. А теперь, когда она возродилась из пепла и стояла на пороге новой жизни, ей пришлось наблюдать за мучениями человека, волею судьбы попавшего в адские тиски. Человека, который ее освободил.

По щекам Розамунды текли слезы. Она ни за что не заплачет в его присутствии и не станет его жалеть. Стать объектом жалости — что может быть ужаснее? Это создает непреодолимую пропасть между людьми.

Расхрабрившись, она повернула коня к отчему дому. Эджкумб. Дом ее сердца, ее крови, ее духа.

Он знает, что делать.

— Отец! — крикнула она, обратившись к бившему в лицо ветру. Она считала, что больше никогда не осмелится произнести это слово в его присутствии. Но сегодня попробует. — Отец, помоги мне, — простонала она, подгоняя коня вдоль древних кельтских камней, стоявших у подъездной аллеи Эджкумба.

Ей было все равно, что он ее больше не любит. Возможно, даже он откажется ее принять. Она не думала о новом унижении. Все равно он ей поможет. Она заставит его это сделать. Для него. Для Люка.

Отвага Розамунды подверглась первому испытанию в тот момент, когда она спрыгнула с коня. Ее встретил конюх, которого она не узнала. Бросив ему поводья, она взглянула на свои руки без перчаток. Можно было только догадываться, как она выглядит. Плохо воспитанная девица-сорвиголова.

Дверь особняка открыл, как всегда невозмутимый, дворецкий Шеферд. И Розамунда впервые заколебалась, усомнившись в правильности своих действий. Но не отступила.

— Добрый день, Шеферд. Мой оте… мой брат принимает? — Боже, что она несет? Ни один нормальный человек не станет интересоваться у дворецкого, примет ли его родной брат!